Страница 2 из 2
На площадке второго этажа он взял себя в руки, остановился и стал смотреть ей вслед, окончательно поняв: не вернуть.
Приоткрыв входную дверь, юное существо в жалком пальтишке-обдергайке остановилось, обернулось, лицо его стало жестким, по нему скользнула неприятная хитроватая ухмылка:
– Слышишь, мужик! – Он уже не удивлялся переменам, произошедшим в ней. – А я не девчонка – я пацан!
Дверь пушечно выстрелила, секунду были слышны быстрые удаляющиеся шаги, почти бег.
Он остолбенел. Ну конечно же, парень! Ему припомнились и ломкий голос, и избыточный пушок над верхней губой и на щеках. Мальчик... А он-то – с его патологическим неприятием голубых!.. Или все-таки соврала?
Он вышел на улицу, посмотрел на табличку на доме – «Набережная реки Мойки», – подошел к перилам, перегнулся через них и уставился на вялую бензиновую воду. Мимо торжественно проплыла пустая банка из-под импортного пива. Было еще темно, с крыш текло.
Мысли его пошли привычным ходом – всему происходящему с ним искать оправдание. Что, собственно, произошло? Изменилось бы что-либо, знай он, что перед ним существо его пола? «Конечно, изменилось бы!» – чуть не выкрикнул он вслух. А он уверен в этом? Да и вообще, не было ли это ему безразлично? Впиваясь взглядом в лиловатые пухлые губы на фарфоровом личике андрогина, не видел ли он в этом существе лишь безумно желанный сексуальный объект? «Пристал как банный лист...» – так, кажется, выразилось «оно»? Кстати, он не узнал даже имени...
По дороге домой под троллейбусный скрежет он почему-то вспомнил строчки эпиграфа к повести одного московского писателя, принадлежащие якобы Бальмонту: «Мир должен быть оправдан весь, чтоб можно было жить». Сколько ни искал он их в стихах поэта, так и не нашел. Должно быть, автор повести сочинил их сам.
© 2007, Институт соитологии