Страница 17 из 24
Глава 5. Начало пути
С запасом сушенного мяса, я перестарался. Плотно забив свой вещмешок, взглядом окинул оставшееся: две трети заготовленного не поместилось в мой импровизированный рюкзак. Есть еще рюкзак Наты, но в него она набрала белковых батончиков и еще чего-то, порывшись среди панелей спасательного модуля. Вначале хотел сделать санки, чтобы можно было взять продуктов побольше. Но санки имели ряд очевидных недостатков: с ними труднее убегать в случае опасности и пробираться через нагромождения льда весьма непросто. В итоге, взвесив все за и против, решил остановиться на проверенных мною вещмешках или рюкзаках. Они не сковывают движения, оставляют руки свободными, хотя уступают санкам по эффективности и грузоподъемности. Был еще один факт: мы выйдем на сушу практически весной, где санки становятся бесполезными в отличие от вещмешков. Оба копья взял сам, вручив Нате ножи. Пока комбинезоны обогревали, шкуру можно свернуть в валик, и приторочить к вещмешку, чтобы не затрудняла движений при ходьбе. Закончив, оглядел Нату, едва удержавшись от смеха. Так выглядели туристы времен СССР, когда, набрав все что возможно, уходили в поход. На фоне серебристого комбинезона шкура смотрелась пережитком прошлого.
— Готова?
— Ты уверен, что мы сможем пройти более шестисот километров по льду и не умереть, когда модуль не сможет поддерживать системы жизнеобеспечения скафандров?
— Не уверен, но одно знаю точно, что никто не прилетит на помощь, и оставшись здесь, мы точно помрем.
— Я готова, — просто ответила Ната, выслушав мою тираду.
— Тогда, с Богом, — я спустил аппарель, выбираясь наружу.
— Бога нет, — пробурчала заноза в моей заднице, следуя за мной. Оставил без ответа ее замечание, как припрет, первая завопит, прося о помощи. Почему-то люди всегда в минуты отчаяния обращаются к Богу, а не к техническому прогрессу, высокой материи или научным догматам. Как приспичит не на шутку, так научные догматы быстро сменяются религиозными.
— Лучше иди рядом со мной слева: твоя задача — смотреть под ноги и держать в поле зрения левый край, чтобы хищник не подобрался незаметно.
— Датчик на рукаве покажет наличие живых существ, — последовал ответ на мои слова.
Сдержав раздражение, пояснил:
— Самое позднее через триста километров датчик превратится в бесполезный хлам. А нам нужно пройти тысячи километров. Лучше уже сейчас начать доверять своим глазам и чувствам. Иначе ты не выживешь в дикой среде.
Приятно снова чувствовать себя молодым и полным сил. Еще вчера Ната провела мне диагностику в реабилитационной медицинской камере, что находилась в спасательном модуле. Результат ее поразил и приятно обрадовал меня: интеллектуальная машина показала отличное состояние моего здоровья.
У девушки хватило ума промолчать, может, умудрилась уловить раздражение в моем голосе. Больше часа мы шли молча: направление движения было выбрано заранее: следовать прямо на восток. Мы шли навстречу поднимающемуся, но пока еще по зимнему холодному солнцу. Пришлось немного сбавить скорость: слишком резво мы стартовали, появились неприятные ощущения в икроножных мышцах. Датчик на рукаве комбинезона показывал среднюю скорость и пройденный путь. Когда расстояние вплотную подобралось к пятнадцати километрам, путь преградило поле торосов, раскинувшееся с севера на восток.
— Привал, немного отдохнем и пойдем дальше, — я с большим облегчением сбросил вещмешок с притороченной шкурой, чувствуя, как затекли плечи. По времени, чтобы преодолеть этот путь, ушли три с половиной часа.
— Я не устала, могу идти, — Ната сделала слабую попытку возразить, но вещмешок с плеч сбросила быстро, сползая по стенке тороса.
— Отдыхай, первые три-четыре дня будем идти в среднем темпе, пока мышцы не привыкнут к нагрузкам. Самое опасное для нас — это перетрудиться в начале пути. Идти мы можем только в светлое время суток, значит, двадцать пять километров в день на первых порах — хороший показатель. Сейчас мы прошли тринадцать за три с половиной часа.
— А двадцать пять в день не мало? Ты же сам говорил, Макс, что нужно добраться до суши прежде, чем лед начнет взламываться.
— Говорил и могу повторить. Но я также знаю, чем чреваты преждевременные нагрузки. Ты не торопись, Ната, следующие пятнадцать километров у нас займут все пять часов. Может, съешь батончик, подкрепишься?
— Не хочу, — мотнула головой девушка, все еще полулежа на льду. Сколько бы ни отдыхал, при путешествии в холодных краях нужно помнить главное: нельзя допускать длительного отдыха, чтобы разгоряченные мышцы остыли. Почувствовав, как начинает накатываться усталость, поднялся:
— Ната, подъем, нужно идти.
— Мы всего десять минут отдыхали, может еще десяточку отдохнем? — голос звучал просительно. Это уже говорит не ее разум, а мышцы: начинают просыпаться микротравмы волокон, мышцы посылают импульсы в мозг, сигнализируя о неготовности продолжать путь.
— Нельзя, чем дольше сидим, тем тяжелее будет потом. — Поставив свой вещмешок на торос, повернувшись спиной, надел. Нате пришлось помочь, для нее ее груз стал тяжеловат и самостоятельно справиться с ним не получалось.
— Нам нужно обойти это поле торосов, это может даже прибавится пара лишних километров, но делать нечего, — я двинулся к северу, оставляя торосовое поле справа от себя.
— Может пройдем через него? Оно неширокое, — Ната догнала меня, пристраиваясь слева. Хорошо хоть запомнила, за какой край отвечает при движении.
— Это неразумно, там глыбы льда, они скользкие. Можно серьезно травмироваться, лучше не рисковать. — Эту фразу девушка приняла сразу без попыток доказать правоту своего предложения. Поле тянулось довольно далеко, датчик показал, что пришлось идти полтора километра, прежде чем достигли его оконечности.