Страница 14 из 24
— В моем дворце жил один, правда не белый, а бурый и звали его Санчо, — решил подшутить над девушкой, но та приняла фразу всерьез. Пришлось оправдываться, что речь шла о неандертальце, при упоминании которого, заныло сердце. Санчо мертв, как и Бер, Нел и все остальные. Скорее всего, только их праправнуки могли быть живы в этот момент времени. Но нельзя погружаться в воспоминания, нужно разделать медведя, пока мясо не успело остыть, а шкура задубеть.
Двадцать два года прожитые в каменном веке не прошли даром: даже допотопным ножом теперь я снимал шкуру не хуже самого Лара. С головой и лапами не стал церемониться, просто отрезав их струей пламени из дезинтегратора. Шлем не пропускал запахов, но мой желудок радостно урчал при виде обнажившегося медвежьего мяса покрытого сантиметровым слоем жира. Перевернуть такого исполина мы бы не смогли: пришлось снять шкуру со спину и лап, чтобы, разделав гиганта, снять оставшуюся шкуру. Вырезанные куски мякоти, я складывал на чистый снег: горка мяса уже выросла внушительно, когда я решил, что можно попробовать перевернуть медведя. Понадобились бы усилия еще нескольких человек, чтобы перевернуть тушу. Жалея, что испорчу часть мяса, вычленил внутренности, оттаскивая их в сторону.
Перевернув медведя, я присел отдохнуть: даже оставшаяся туша весила очень много. Быстро сняв оставшуюся шкуру, принялся вырезать сухожилия. Лар в свое время неоднократно говорил, что сухожилия — самое ценное в добыче. Как ни старался, часть сухожилий я все равно порезал. Пока возился с сухожилиями, мясо стало подмораживать, но это мне только на руку. Вначале хотел тащить мясо на медвежьей шкуре мехом вниз. Пока возился, пришла идея тащить шкуру мехом вверх, чтобы трение о снег дополнительно почистило ее от жил и оставшегося мяса. Подмороженное мясо не испачкает мех, а я сделаю хотя бы частичную очистку шкуры.
Разложив оба куска шкуры мехом вверх, начал накладывать куски мяса. На мой взгляд, практически одной мякоти набралось не меньше ста килограммов. Показав Нате, как схватить шкуру, чтобы не выскальзывала из рук, попросил сдвинуть ее «сани» с места. Не без труда, но девушке это удалось. Мой кусок шкуры и горка мяса на ней были вдвое больше, но мне не привыкать к нагрузкам. Едва мы прошли метров сорок, как я остановился.
— Что случилось? — голос Наты звучал взволнованно.
— Ничего, просто забыл прихватить пару костей. Постой здесь, я сбегаю.
— Зачем тебе кости, суп будешь варить? — насмешливо спросила Ната, но я не стал объяснять. Кости мне нужны, чтобы сделать самодельные иголки: шкуру как-то нужно сшить, превращая ее в подобие шубы. Отделив две трубчатые кости с помощью дезинтегратора, вернулся обратно.
— Если устанешь, скажи. Мы не торопимся, спокойно все дотащим.
Девушка кивнула, берясь за шкуру. Первую остановку сделали метров через двести: тащить шкуру с кучей мяса оказалось сложнее, чем я предполагал. Ната еще не готова к таким нагрузкам, она даже дезактивировала шлем, хватая воздух открытым ртом.
— Закрой шлем, не хватало тебе еще простыть, чем тебя лечить здесь?
Чтобы ее не перегружать, дальше шли с более частыми перекурами. Уже начинали сгущаться сумерки, когда мы доползли со своим грузом до спасательной капсулы. Втащив шкуры с мясом внутрь защитного купола, мы ввалились в капсулу. С мясом при такой погоде ничего не произойдет, сушить его начну завтра. Усталость такая, что даже не съев стандартного батончика, завалился спать в ближайшей противоперегрузочной капсуле.
Утром все тело болело, словно отработал на галерах без отдыха. Ната спала, вчера умаялась так, что впервые я проснулся раньше нее. Выйдя на улицу, потрогал мясо, превратившееся в мерзлые куски с прожилками льда. Все это мясо нужно высушить, но с этим проблем не предвиделось: режим обогрева и сушки дезинтегратора сделает за сутки то, что солнце делает за неделю. Вот как довести шкуру до нужной кондиции, здесь ситуация мне казалась сложнее. У меня нет под рукой ничего, чем можно сделать шкуру мягче, оставалось только непрерывно мять ее, периодически смачивая.
Несколько кусков медвежатины перенес в капсулу, затем перевернул и осмотрел малый кусок шкуры. Снег отлично справился со своей работой, мездревать осталось совсем немного. Отряхнув шкуру от снега, занес ее домой, думая, из чего сделать мялку. Проснувшаяся Ната с любопытством смотрела, как я нарезаю мякоть на тонкие ломти. Учитывая, что нож у меня не самый лучший, толщина ломтей получалась разная. Разложив вырезанные ломти на шкуре, направил поток горячего воздуха на мясо. Умывшись на улице, вернулась Ната:
— Давай я.
Уступив ей эту работу, вышел с ножом на улицу, рискнув дезактивировать шлем. Датчик на рукаве комбинезона показывал минус пятнадцать, по ощущениям было чуть холоднее. Переложив мясо на снег, перевернул больший кусок шкуры, чтобы отскоблить оставшиеся кусочки мяса и жил. За работой не заметил, как вышла из капсулы Ната и дотронулась до моего плеча:
— До какого состояния нужно сушить животный белок?
— До съедобного, — отшутился я, разгибаясь, — пойдем, посмотрим, что у тебя получилось.
А получилось у нее неплохо: мясо еще не вполне съедобно, но уже по вкусу слегка напоминало сушеное мясо, что мы готовили с Нел. В ломтях еще оставалась вода, на вкус отдавало сыростью.
— Надо еще Ната, пока цвет не станет темно-коричневым.
— Может усилить мощность потока? — предложила девушка.
— Не стоит, сегодня ты его все равно не доведешь до кондиции, потребуется пара дней. Сейчас я нарежу тебе новые ломти, сделай им первичную обработку жаром.
Мы работали до темна, лишь прервавшись на обед и ужин. Не утерпев, я все-таки съел небольшой кусок полусушеного мяса, вызвав гримасу Наты. От моего предложения попробовать девушка категорически отказалась.