Туманная река 4

Глава 32

Солнце еле-еле выползло из-за горизонта и сквозь высокие стройные сосны и хилые осинки оно высветило для меня узкую тропу. Какого лешего на самой заре я припёрся в загадочный латвийский Покайнский лес? Да просто головой знатно трюкнулся! Никогда такого не было, чтобы я среди ночи подскочил и, как ужаленный, быстро накинув на себя концертный костюм и пальто, выбежал из гостиницы. Потом залез в микроавтобус и, повернув ключ зажигания, поехал не абы куда, а сторону маленького городка Добеле. Почему именно в Добеле, а не на берег живописной Юрмалы? Я не понимал.

Ведь вроде всё было хорошо. В Вильнюсе три дня пролетели, как один, овации, толкотня и битва за билетами на входе в ДК. На второй день перед гостиницей, где мы жили, первые фанатки написали на асфальте: «Валера — мы тебя любим!»

Даже у меня небольшое романтическое приключение нарисовалось. Года Дилманайте сначала пригласила в кино, потом в кафе мороженное, потом старый город посмотрели. Обещала приехать и в Ригу на наш концерт. А я и рад был этому, и не рад. Мысль о том, что амурное дело может закончиться очень плохо, не давала покоя.

А вот на третий день даже погулять по Вильнюсу нормально не получилось. Правда, тогда я вышел на променад со своими архаровцами из «Синих гитар». Поклонницы просто одолели. Валеру Ободзинского дергали за руки. Просили автографы. Пока ещё скромного парня задёргали, а нас затолкали. А когда микроавтобус утром четвёртого ноября уезжал в Ригу, проводить пришло наше ВИА человек триста. И мы полчаса терпеливо раздавали автографы. Ведь проявлять уважение к поклонникам — это вообще правило хорошего тона для «звезды» любой величины.

В Риге первый день прошёл тоже замечательно. Только у Космоса Первомаевича от флюса щёку раздербанело — «будь здоров», как-то неудачно полечили ему зуб. И так, по мелочи, Зарайкина устроила маленький скандальчик, потребовав исполнения песни «И вновь продолжается бой» привести к более официальному и сдержанному тону. Из-за чего была послана искать спелые киви на рижском рынке, и без них не возвращаться. Всё было отлично, так почему же этой ночью я куда-то понёсся?

«Странное местечко, — подумал я, шагая между холмов, по кривой лесной дорожке. — Хорошо хоть место хоженое, натоптанное. И когда внезапные проблемы с головой закончатся, меня кто-нибудь найдёт и выведет обратно на свет Божий! Кстати, а что это за странная фигура впереди в сером балахоне? Неужели Гэндальф Серый собственной персоной?»

Дед в балахоне и с длинной кривой палкой, который тоже какого-то фига забрёл сюда на рассвете, заметил меня, и поднял праву руку.

— Лабден! — Крикнул я. — Красиво у вас тут. Воздух хороший. Предлагаю загасить по-быстрому Око Саурона и по домам, а то у меня сегодня ещё один концерт во Дворце культуры ВЭФ.

— Я давно тебя жду, — с загадочным видом проговорил заранее заученную фразу Гэндальф.

— Послушайте гражданин с посохом, а может у вас в Риге лимонад какой-то особенный производят, что штырит не по шуточному? И все это вокруг, и ты — Гэндальф Серый лишь плод моего больного воображения? — Я больно ущипнул себя, и всё равно не поверил, что это явь.

— Иди за мной, у нас мало времени, — сказал дед в балахоне и быстрым широким шагом повёл меня дальше вглубь лесной чащи.

«Остался последний способ проверить сон это или нет», — подумал я и крикнул:

— Атас менты!

— Что? — Резко обернулся Гэндальф.

— Милиция вон из кустов выпрыгивает! Спасайся, кто может! — Добавил я драматичности в свой голос.

Вмиг вся таинственная загадочность с Гэндальфа улетучилась, и он, подобрав полы длинного балахона ломанулся куда-то сквозь лысые осенние кусты. Само собой по пересечённой лесистой местности далеко убежать он не мог. Дед запнулся за первую же корягу, которую в это время суток разглядеть было невозможно, и лихо шмякнулся в лужу. Далее раздались ругательства на латышском языке.

— Всё вставай! — Окрикнул я псевдо друида. — Пронесло. Милиция была не по нашу душу. И них сегодня сдача норм ГТО. Кросс в полном боевом обмундировании.

— Зачем ты так шутишь? — Обиделся Гэндальф, размазывая грязь по балахону. — У нас время очень мало. Пошли!

— Это не шутки, — я тоже обиделся. — Это защитная реакция. Я не понимаю ничего: зачем сюда приехал, кто ты такой и куда я должен с тобой пойти? Кстати, пошли, может так ясность и наступит, — сдался я.

И мы опять припустили по кривой тропе, которая опоясывала крутые покрытые соснами холмы. Иногда из земли выглядывали разного размера валуны. Солнце уже поднялось на достаточную высоту, и Покайнский лес заиграл оранжевыми красками. Дед, который лишь из-за бороды и седых волос казался старым, был не так уж и стар, и звали его не Гэндальф, а Улдис.

— Видение мне было, — объяснял на ходу Улдис. — О том, что нужно встретить поутру сего дня, одного парня и проводить к волшебному камню. У меня ведь и дед, и прадед — ведуны. Я — потомственный.

— Аха, астролог самоучка, — соглашался я. — Таролог шулер и хиромант иллюзионист.

В таком бешеном темпе мы отмотали, наверное, километров пять.

— Сейчас, сейчас, — бубнил ведун.

И чем чаще он это повторял, тем сильнее портилась погода. Небо как будто сердилось за то, что мы подбираемся к некой опасной для всего живого тайне мироздания. Улдис на небольшой полянке внезапно встал и посмотрел на хмурые облака.

— Лиетуонис сердится, нужно спешить, — тихо шепнул он и погрозил небу кулаком.

— Авада Кедавра, — пробормотал я и тоже погрозил причудливым зловещим облакам.

— Сейчас, сейчас, — тяжело выдохнул ведун и побежал ещё быстрее, не хуже баскетболистов из сборной СССР.

И вот, когда из-за поворота выглянул большой, размером с хороший внедорожник камень, Улдис тяжело дыша, сделал ещё пару шагов и низко согнувшись, показал на него посохом.

— Иди туда и прижмись спиной к камню, — на выдохе пробормотал латышский ведун.

— А может не надо? — Я что-то разволновался и потрогал амулет от Тьмы, который давно уже носил как простое украшение. Амулет странно вибрировал.