Страница 88 из 99
— Чего ты не врубаешься? — Шамров заторможено затянулся. Вопрос услышал, только не знал, с чего начать. Почтальонов уже и след простыл. Как их найти? Да никак! Подарить жизнь авансом. Тут без вариантов. А руки чесались. Всадить бы между глаз по пару пуль и освободиться от злости. Глядишь, и полегчало бы. Дернул уголки губ в мрачной усмешке и выдохнул горький дым, уставившись на алеющий кончик сигареты. — Продолжаем в том же духе. Только возьмите ещё пару человек для сестры и матери. И Макс, — посмотрел с холодным прищуром, кивнув на подъезд, в котором недавно скрылась девушка, — тут у меня самое ценное. Можно сказать, смысл жизни. Чтобы все на чеку. Вести вплоть до уборной. Я ясно выражаюсь?
Максим легким движением головы выразил понимание. Хотел сказать, что Влад может на него полностью рассчитывать. Но впервые в жизни слова не шли на ум. Судя по всему, дела действительно плохи.
— Яснее не куда, — только и смог выдохнуть, прикидывая в уме, кому можно доверить остальных.
— Пересмена когда?
— Через два часа.
— Хорошо. Народ проинструктируешь сам. И каждый шаг, каждое передвижение докладываешь мне. Чтобы не так, как сегодня и телефон постоянно при себе держи. А то в следующий раз я не буду таким понимающим.
— Бля, я думал, ты дал добро. Она такая счастливая была. Я и подумать не мог, что это игра.
Шамров в сердцах выругался. Подумать он не мог.
— Максим, жизнью своей отвечаешь, ты меня понял? — заиграл желваками, сдерживаясь из последних сил.
— Понял. Не дурак.
Стало подметать. Мелкие вихри медленно поднимались с земли и, достигнув уровня колен, ложились обратно на белое полотно, рисуя причудливые узоры. Мерзко. На душе, конечно. И тяжело. Нужно уезжать. Уже и сигарета выкурена, и Макс, прячась от промозглого ветра, нырнул в Ауди, а он всё стоял. А куда идти? Ориентир-то теперь утерян. Чувствовал себя самым настоящим бомжом.
Вспомнил сегодняшнее утро и едва не взвыл, сжав кулаки со сбитыми костяшками. И когда только узнала? С утра, когда позвонил кардиолог или уже днем? Дне-е-м. Однозначно днем. И на звонки не отвечала. Игнорила. Интересно, это Захарченко ей помог? Значит, добилась всё-таки своего. Всеми правдами и неправдами. Лгала, что всё хорошо. Он почувствовал, заподозрил неладное да не придал значения, был сбит с толку её отзывчивостью. А потом ещё и люди Витька…
Всё-таки замахнулся ногой по сугробу, взметнув столбы снега. Вспомнился звонок от Коновалова. Даже не звонок, а так, брошенное обвинение в неспособности защитить любимую женщину. Этих шестидесяти секунд хватило на то, чтобы окончательно озвереть. Ещё и Максим не отвечал. Испытал тогда такой страх, что до сих пор покалывало в груди. Хорошо, что Скотник был рядом и вовремя скрутил его, не позволил натворить дел.
— Успокойся! — повис он тогда на его плечах, выполнив захват через шею. — Успокойся… — и, выхватив телефон у обезумевшего Влада, дослушал самое главное, с чего стоило начинать. — Она жива. Слышишь? Жива…
— Отпусти!.. — дернулся, вырываясь из капкана. Как же он ненавидел этого хирурга. Смог всё-таки отомстить. — Да отпусти ты! Я спокоен.
— Ага. Ищи дураков в другом месте. Знаю я это твое «спокоен». Подожди малёхо. Остынь.
— Вот же *** и еб** я его придушу собственноручно, — прорычал Влад. Если бы не Лёшка, подоспевший во время и набросившийся с другой стороны — не красоваться Мишке голливудской улыбкой. А так… действительно заломили, не дали перестрелять полгорода. — Руки убрали, — прошипел сквозь зубы, вырываясь. — Я в норме.
Миша кивнул Гончарову, сместил вес своего тела и осторожно послабил захват, сковывающий движения Влада. Гончаров тоже отпустил. К их облегчению, Влад поднял руки, успокаивая не то себя, не то их.
И когда Мишка отошел на безопасное расстояние, замахнулся на него кулаком, потирая шею. Было впечатление, что ударит, но сдержался, с ожесточением хрустнув костяшками.
Алексей и себе отпрянул, не понаслышке зная, что под шамровскую горячую руку лучше не попадать.
— Мы найдем их, — пообещал, поправляя свитер. — Весь город поставим с ног на голову, но найдем.
— Как? — поинтересовался Влад, выравнивания дыхание, чувствуя, как адреналин покидает дрожащие руки. — У нас них** нет. Это такие гастролеры, как и Мажара.
Миша развалился на диване, посмотрел на Влада и успокаивающим голосом произнес:
— Ты подожди чуток. Москва тоже не сразу строилась. Возьмем под прицел каждого, но Мажару найдем. Не забывай — в этой теме ты не один. Подключим все связи.
Если бы всё было так просто. Влад рухнул в кресло. В груди клокотало. Вены рвало от желания поставить с*ку на колени и сломать шею. Пришлось стряхнуть головой, прогоняя красную пелену перед глазами.
— Мы пустим слух, что я готов вернуть груз, — заявил решительно, рассматривая обручальное кольцо, и холодно улыбнулся. Что-то он заигрался в добропорядочность. Стал более мягкосердечным, что ли. — Лёш, толкни по своим каналам и ты, Миша, тоже. Сделаем вид, что повелись. Но сначала у меня есть одна мысль, — голос утратил привычную мягкость. Стал резким, жестким. В нем появилось такое звучание, такая сталь, что даже у Мишки мороз по коже пробежал. Не часто друзья видели Влада в подобном состоянии.
— Что за мысль? — подался вперёд Скотник, уловив в глазах Шамрова знакомый блеск.
— Скоро узнаете. А пока… — то, что он говорил потом, нашло отклик не только среди его друзей. План был сыроват. Над ним ещё предстояло поработать. Но он любой ценой собирался воплотить его в реальность, рискнув своей жизнью, лишь бы покончить с этой темой раз и навсегда.
… Катаясь по городу уже битый час, Шамров словил себя на мысли, что не следит за дорогой. Вращая руль правой рукой, левой постоянно массировал лоб, прогоняя бесконечную ярость. Она самый плохой советник в теперешнем положении. Из головы не шли слова девушки, набатом стучали в висках, мучительно медленно сжигая душу. Неотвратимо. Неизбежно. Внутри такая боль. Адская. Ему тоже тяжело. Пережил нечто похлеще смерти. Ещё и Коновалов, су**ра, перед тем как перейти к сути, помучил конкретно. А Настя… От одной только мысли, что испытала, находясь под лезвием ножа мозги чернотой заволакивало. Внутри всё прижигалось раскаленными щипцами. Её боль — его боль. Её слёзы — его слёзы. Отчаяние, безысходность, горечь — всё испытал, стоя перед ней. А руки так и тянулись, рвали её на себя.
Только дома очнулся от мрачных мыслей. Испытал такое одиночество, что впору на стену лезть. Стоя в ванной, оперся на раковину, опустил голову и глубоко втянул в себя воздух.
В груди ныло. Всё возвращалось бумерангом. Всё… И только Настя была всем законам вопреки.
Дал слово. Вырвала из него это обещание. Вырвала и ушла, оставив его мучиться.
Поднял голову, всматриваясь в свое отражение, и вздрогнул, заметив знакомую темноту. С размаху всадил по ней, прогоняя пленивших демонов. В угнетающей тишине звук битого стекла прозвучал оглушающе громко.
— Мужики, вы чего? Я же сказал, что только продаю. Я не знаю ни имен, ни фамилий, — причитал зажатый за углом дома барыга. Никак не ожидал, что накроют его на самой окраине города. Никто никогда не трогал, а тут заявились.
— Ага. Ты ещё скажи, что герик тебе на голову с неба падает? — удивился Влад, продолжая наносить удары по печени. — А на подобное хобби тебя толкнула сама жизнь, несправедливая и жестокая.
— Так и есть! Богом клянусь, — застонал. — Если бы вы знали, как тяжело найти работу после того как откинулся. Только и остается, что колесами приторговывать. Я ведь никому не мешаю. Насильно не пихаю. Меня сами находят.
Скотник, наблюдая за этим мраком, с презрением сплюнул: из разбитого носа барыги хлестала кровь, во рту зияли дыры от только что выбитых зубов, а он всё не сдавался, гнул свое.
Было трудно сдерживаться и Шамрову. И так рисковал, прессуя всех, кого ни попади. Это ещё хорошо, что Арсен, каким-то чудом прознавшем о его терках с Мажарой, предложил свою помощь, слив пару адресов. Ведь бесчинствовал на чужой территории, и совсем не хотелось наступить на ногу тем, кому совсем не стоило. Именно в этом вопросе приходилось действовать втихаря, не привлекая внимая. Боялся Шамров, что может спугнуть Мажару и тогда даже слух о возврате груза не поможет.