Страница 7 из 8
– Скажи, а со мной интересно? Только честно. Я не обижусь.
– Конечно, – не задумываясь выпалил Костя, – ты очень прикольная.
– Ты не объективен.
Ольга часто именно так отвечала на ее комплименты.
– Очень даже объективен, – он закурил сигарету. – А с чего ты вдруг загрузилась?
– Не знаю. Не могу понять, как она ко мне относится, – Вика замялась. – Иногда мне кажется, я ей нравлюсь, а иногда будто на самом деле я ничего для нее не значу. Видел, как она сейчас с Белковским заигрывала?
– Кхм, – Костя закашлялся. – Блин, да не парься. Ты стопроцентно ей нравишься. И смотрит она на тебя не так, как на Герыча.
– Точно? – Вика оживилась. – Ты уверен?
– Уверен. Вон, она тебе в инсте коммент какой оставила.
Несколько дней назад Вика выложила в инстаграм фото акварели, которую написала еще летом. Залитые солнцем сосны, песчаный пляж и застывшая у причала парусная яхточка. Ольга под ней запостила: «Огонь!» и написала: «Жестоко выкладывать такие восхитительные летние пейзажи осенью. Теперь я грущу», добавив ниже печальный смайл и желтый осенний листик.
– Оставила, – согласилась Вика. – Но Оксане тоже она недавно написала по поводу новых туфель. Дай и мне, – она показала пальцем на пачку «Данхилла».
– Пиздец, как все сложно, – он протянул ей сигарету. – То есть тебе мало, что она тебе написала, надо, чтобы при этом больше никому. Да? Только тогда считается, что это лубофф?
Рассмеявшись, Вика выпустила дым в начинающий синеть воздух.
– Только тогда.
Благодаря Косте ее переживания уже казались действительно немного надуманными. В конце концов, Ольга ее только недавно романтично держала за руку.
– Фу, Шевелева, брось немедленно эту гадость. Супруненко, ты зачем ребенка плохому учишь? – из-за поворота появилась Ольга в пледе, накинутом на плечи. Вике показалось, что солнце, которое давно уже закатилось, каким-то чудом взмыло из-за горизонта и озарило все вокруг.
– Ну вот видишь? – шепнул Костя и громко сказал: – Она не в затяжку, Ольга Сергеевна.
Вика отдала ему недокуренную сигарету и спросила:
– Картошку печь начали?
– Начинают. Ты чего убежала, да еще без куртки?
Костя подхватился и вскочил со скамейки:
– Я пошел, а то там Колян все слопает.
Когда он скрылся за деревьями, Ольга заняла его место и приглашающим жестом распахнула плед.
– Иди сюда, холодно.
Вика прижалась к ней, чувствуя, что ее и вправду начало трясти: то ли от холода, то ли от нервного возбуждения.
– Неважный из Супруненко кавалер, – Ольга усмехнулась. – Дама замерзла, а он и в ус не дует.
Вика хихикнула и прижалась к Ольге еще теснее. Дрожь не утихала, но теперь уж точно не холод был причиной – она пылала от желания.
– Он не кавалер, вы же знаете прекрасно, мы просто дружим.
– Ну-ну, – хмыкнула Ольга. – Что-то мне слабо верится.
Вике показалось, что язык у Тумановой слегка заплетается.
– Он мне очень нравится! – сказала Вика. – Но только как друг, не более.
– Не более, – Ольга передразнила ее интонацию. – А зря, мальчик интересный, неглупый. Ты бы присмотрелась.
Вика решила, что момент упускать нельзя. Если не сейчас, то когда? И какой смысл притворяться тем, кем не являешься?
– Меня не интересуют мальчики.
– Вот как? – Ольга ухмыльнулась. – Модная тема сейчас. Мне не очень понятная, конечно.
– Это мода на все времена, – парировала Вика, радуясь тому, что Ольга не отстранилась от нее ни на миллиметр и так и продолжала сидеть с ней в обнимку. Хотя, если бы знала, как нестерпимо Вике хочется ее поцеловать, наверное, поостереглась бы.
– По этому поводу мы должны выпить, – Ольга достала из внутреннего кармана куртки серебряную фляжку и, отпив, протянула ее Вике. – Реми Мартен – это тебе не плебейская бехеровка.
Фляжка все еще хранила тепло ее тела. Вика сделала пару глотков, жмурясь от проникающей волны сухого жара.
– Ну и с чего ты решила, что тебе нравятся девочки? – насмешливо спросила Ольга. – Есть опыт?
– Есть, – коньяк окончательно лишил ее скованности. – А вы думали, я лесбиянка в теории?
Ольга прыснула.
– Боже, Вика. Это очень смешно, – она расхохоталась. – Лесбиянка в теории – это просто бомба.
Вика с трудом удержалась, чтобы не съязвить: «Неужели я шучу не хуже Германа», – это прозвучало бы слишком уж мелочно.
– По-любому, – Вика снова отхлебнула из фляжки. В голове появился приятный шум, алкоголь теплом побежал по венам. Она подумала о Любе и о том, как год назад та жарким ртом засосала ее губы, прижимая к двери. «Поздравляю с семнадцатилетием». Люба, приехавшая к бабке, живущей по соседству с их дачей, оказалась девушкой широких взглядов, да еще и студенткой Пироговки. Им было весело. За полтора месяца Вика прошла ускоренный курс. Подкованная в анатомии, Люба не скупилась на полезные научные советы и кончала красиво и громко. Хорошо, что бабка была глухая.
Любин телефон Вика попросить постеснялась и иногда жалела об этом.
– Так! Не до конца. Оставь что-то старой больной женщине, – Ольга отобрала у нее флягу и, запрокинув голову, выпила. – Надо уже идти, – сказала она с тоской в голосе. – Знала бы ты, как мне в лом. Так бы и сидела с тобой тут…
– Я бы тоже… сидела бы с вами.
– Устала я. Все чего-то хотят, лезут со своими глупостями подростковыми, – Ольга вздохнула. – Энергию из меня высасывают.
– Тяжело быть учителем, – сочувственно произнесла Вика. – Нам с вами повезло, потому что таких педагогов, как вы, единицы.
– Ну видишь, мало кто по-настоящему способен оценить профессионализм. Всем плевать, по большому счету… – задумчиво пробормотала Ольга, мрачнея.
– Не всем, – горячо возразила Вика.
Ольга достала пискнувший уведомлением телефон.
– Ой, Герман уже фоточку выложил. Шустрый какой.
Она развернула экран так, чтобы Вика тоже видела. На снимке Белковский высокомерно взирал на мир, обнимая сосну. Под ним синели 50 тэгов а-ля #жизньпрекрасна, #отдыхаемактивно, в еще… скрывался длинный текст:
«Стоит чаще выбираться на природу. Кажется, будто все твои изголодавшиеся по кислороду клетки ликуют. Совершенно не хочется возвращаться обратно в городской шум и серость. Иногда во всей этой суете нужно остановиться и понять. Почувствовать момент… Здесь, среди деревьев, под высоким небом, все кажется иным, ярким, сочным, удивительным. Жизнь – она именно такой должна быть, пахнущей сосновой смолой, звенящей пением птиц, когда ты сидишь возле костра, среди друзей и прекрасных девушек! Мое сердце поет!»