Легенды Отрезанного Простора

«Как же много хорошего ты мог бы сделать, Марквин! По-настоящему хорошего, — с сожалением подумал Адхи. — С таким умом, с такими знаниями. Так зачем служишь Змею? Потому что тебя однажды убили и поглотили Разрушающие? Неужели у тебя тоже просто не осталось выбора? Однажды, когда ты пытался бежать из Вермело…»

К счастью, в ответ никто не обрушился с угрозами. Ни милосердие, ни сочувствие не отвернуло бы Марквина от его новой безумной цели. Адхи вспомнился разговор врага с Белым Драконом, отчего сердце тоскливо сжалось. Да, действительно плоды трудов инженера приносили настоящую пользу. Да и Белого Дракона, когда тот еще был человеком, охотником, вылечил именно Марквин Сент. Что же случилось потом?

Возможно, его разум, как и разум Хорга, затуманили и поглотили черные линии. Возможно, пытливый ум потерял границы добра и зла, получив опасную великую силу. Похоже, этот жадный до знаний ученый никогда не думал о благе и счастье ближних, ослепленный тягой к изобретательству и изучению нового. А теперь величайшим экспериментом ему виделось установления собственной власти во всех Мирах Хаоса.

— Он враг Сваитана! Это он развязал войну. И он похитил моего брата, — твердо заявил Адхи, вспоминая и исчезновение Дады, и опутанную «грибницей» конницу Тхуадора, и орков Огненной Травы. — Но вы только проведите нас к царю, дальше мы сами все сделаем.

— Это звучит опасно, — поежился Сергей Янович, а по группе его уцелевших бойцов прошла волна недовольных шепотков:

— Да что эти цыгане себе позволяют, еще чего вздумали! К самому Царю их провести!

— Марквин себя проявит, сбросит маску, — пообещала Офелиса. — Царю ничего не грозит, магия Адхи не разрушает, а исцеляет.

— У вас есть какой-то план? — нахмурился Сергей Янович.

— Пока только излечить царя от черных линий, — простодушно пожал плечами Адхи.

И они отправились в путь от границы Сваитана. К счастью, Сергей Янович знал дорогу и безошибочно вел сквозь просторы своей родины. Казалось, он помолодел на десяток лет, а еще раздался в плечах и сделался выше, как великаны из легенд, которые напитывались силой земли, поэтому всегда ходили босиком. Шаман Ругон рассказывал о таких.

Шаман… Адхи понуро обнял себя руками, замерев на облучке кибитки. Теперь шаманом племени следовало величать его, а в памяти все более отчетливо всплывали многочисленные сказания и легенды Отрезанного Простора, передаваемые орками через поколения. Теперь еще хватало историй о других мирах, о доблести и подлости, о боли и спасении, о долгом пути к заветной цели.

Да, Адхи понял, что за короткое время увидел и прочувствовал столько, что участь рассказчика и проводника воли духов-из-скорлупы совсем не страшит его. Лишь в душе тлела неизбывная скорбь потери. И голос шамана Ругона, казалось, доносился и здесь, в Сваитане, сквозь шелест листвы и бег облаков. Так же слышался порой звонкий смех умершей сестры. И над заливными лугами чужого мира, где паслись стада, летали синие стрекозы…

Из раздумий вырвал неизменно бодрый голос Офелисы, которая ехала с Чигусой в соседней кибитке:

— Подъезжаем к деревне. Так, Адхи, подавитель магии все еще с нами, спасибо за такую «щедрость» Лесите. Значит, морок я навести не смогу.

— И что делать? — встрепенулся Адхи.

— Зато краска для лица всегда с нами, — тут же с готовностью нырнул в сундук с реквизитом Ледор.

— Все-то у вас краска да маски. Может, ты на самом деле не рыжий? — подколол его Адхи.

— Может, он вообще чернобровая девица, всегда подозревал. Так, придется нарисовать тебе шрамы, а на клыки сделать колпачки, мол, зубы сколотые, — захлопотал вокруг него Аобран, раскладывая кисти.

— Красавчиком тебя считать не будут, конечно, но этого нам и не надо, — кивала Офелиса, вскоре спешиваясь и оценивая работу друга. Адхи не очень нравилось постоянно скрывать свою природу и словно бы стыдиться ее, но лишние слухи и подозрения могли погубить их. Молва легко донесла бы до Рыжеусого сплетни о краснолицем чудовище.

— Не хотите Царя пугать? — улыбнулся Сергей Янович, который гордо шел рядом с повозками, пока хватало сил. В кибитках разместись наиболее израненные в плену бойцы, которые еще не пошли на поправку.

— Боюсь, царь не поймет, что Адхи не создание Хаоса, — улыбнулась Офелиса.

— Да… Кое-где у нас и вовсе «измененных» сжигают, — неодобрительно покачал головой Сергей Янович, отчего Чигуса, правящая ездовыми птицами, ощутимо напряглась и вздрогнула.

Разговор затих, затерялся в колыхании травы, а потом из-за леса выплыла деревня, где незваных гостей сначала встретили с недоверием: ни у кого не оказалось документов, а вид кудесников и незамаскированных ездовых птиц и вовсе пугал крестьян. Адхи же слился с группой покрытых шрамами и ссадинами солдат. Некоторых так изувечило и искорежило по-настоящему, что никакой грим уже не помог бы.

— Да какого вы роду-племени? — недовольно бормотал старейшина с седеющий косматой бородой. — Может, лиходеи какие… В поле вон ночуйте с цыганами.

— Ты кого лиходеем назвал, холоп? — тут же изменился голос Сергея Яновича. — Солдат, которые за Сваитан живота своего не жалели? Или, может, меня? Да ты хоть знаешь, какой древний боярский род Востровых! Не поможешь нам, я живо доложу, что в твоей деревне предатели и лиходеи.

— Ой, батюшка, ой, ваше благородие, не признал! — тут стушевался и поклонился старейшина.

Адхи сцена эта совсем не понравилась, не понравился и голос Сергея Яновича, и его самодовольное превосходство. Но зато всех солдат разместили по избам, лошадям и птицам задали корм и пообещали доставить на телегах до ближайшей станции дирижаблей. Сытный ужин из полбяной каши и теплая изба вместо продуваемой всеми ветрами кибитки приятно напомнили о домашнем уюте. Впрочем, надолго оставаться в недружелюбной деревне тоже не хотелось.

— Надо бы известить всех, а то еще в дезертиры запишут, — захлопотал утром Сергей Янович, и разросшаяся процессия двинулась в долгий путь.

Снова поплыли картины желтеющих лесов и пока еще зеленой травы, уже тронутой первыми заморозками. Впрочем, через сутки появились первые следы цивилизации, больших городов, этих убийц нетленной красоты природы. Вскоре замаячили и заводские трубы, и плывущие над воздушной станцией пузатые серые дирижабли.

«Марквин же объявил нас в розыск! Безопасно ли заходить в город?» — вспомнил Адхи. Но теперь кудесники выглядели иначе. Они намеренно перекрасили кибитки и выбрали другую одежду, а про ездовых птиц и вовсе никто не знал. Так что у шлагбаума, на телеграфной станции и возле билетных касс на вокзале дирижаблей все прошло спокойно. Разве что горожане спрашивали, что за странные люди появились в городе.

— Вот и все, отправляемся в столицу, — заключил Сергей Янович, дождавшись ответа на телеграфной станции, и вздохнул: — Емеля со мной полетит, а солдаты останутся в местном гарнизоне. Потом их распределят по новым полкам. Те, кого вы видели, это ведь все, что осталось от нашего полка после атаки на тот редут. Кто-то там погиб, кто-то в плену все еще.

«Целый полк… у них в полках бойцов больше, чем в трех наших племенах. Сколько же крови пролилось!» — содрогнулся Адхи и не мог избавиться от этой мысли ни глядя на погрустневших от расставания с командиром солдат, ни поднимаясь по чугунным ступеням к лениво висящему возле бревенчатого причала дирижаблю.

Кибитки со скарбом и лошадьми чинно въехали в грузовой отсек, а люди — и те, кто ими назывался — вошли в приветливо освещенную гондолу. Транспортный дирижабль оказался куда меньше боевого корабля Леситы, а внутри не было кают и множества коридоров, только ровные ряды обтянутых мягкой красной обивкой кресел.

— Время в пути составит двенадцать часов. Приятного полета, — возвестил голос-невидимка, обозначив конечной точкой столицу Сваитана. И снова воздушный корабль уносил в неизвестность. И снова проплывали мимо облака, а трубы заводов и деревья превращались в крошечные точки внизу.

— Ты чего? Не вертись, — шикнула Офелиса. Адхи же не находил себе места, его начинали терзать неприятные сомнения: он ведь еще никого не исцелял с помощью белых линий, как они пообещали Сергею Яновичу. Да еще доносились тревожные разговоры пораженных пассажиров.