Амазонки

Тина видела на лицах девушек смятение, но истерик не было. Что ожидает их на этой планете? Одна неизвестность впереди, но нужно работать и все отправились в транспортный отсек. Разделившись по четверо, они начали вскрывать капсулы. Сначала Тина волновалась, а вдруг здесь ее мама, но монотонность движений, производимы при вскрытии, успокоили ее.

– Всем проснувшимся вводить успокоительное, оно находиться в левом боковине капсулы – подсказывала Зум.

Глава 4

Город Нивос стоял на берегу моря, его белые домики с коричневой черепицей постепенно поднимавшиеся от моря к скале, защищавшей город с севера, казались сказочными строениями. Жители с любовью относились к своим домам и содержали их в чистоте. Крепостная стена, выложенная из более твердого камня, окружала город, с другой стороны. Зубцы на ней сделанные с круглым изгибом, придавали узорчатый вид. Будто город обнесен кружевом, хотя стены и считались непреступными. Вход в город закрывали большие ворота, сделанные из дуба и окованные железом с замысловатыми фигурками и завитушками. Завершал эту красочную картинку замок коменданта, стоящий у самой скалы. Вдалеке протекала река, которая водопадом срывалась со скал впадая в море.

Ситим шел через городские ворота, рядом с ним не отступая ни на шаг гордо шагал пес. Высунув язык и презрительно поглядывая на охрану, стоявшую недалеко, он прошествовал за хозяином. Стражники только посмотрели в след этой неразлучной паре. Они часто видели их уходящими под вечер из города, поэтому не стали предупреждать, что ворота скоро закроются. Многие знали, что при живом отце парень остался круглой сиротой. Мать Ситима умерла, когда ему было шесть лет. Отец вскоре женился на другой. Заимев других детей, он стал им не нужен. Мачеха унижала, недокармливала его, но он никому не жаловался. Лишь подобрав щенка и вырастив его, он рассказывал свои обиды этому самому близкому для него существу. Поэтому и имя ему дал соответствующее – Друг. Рядом с щуплым парнишкой пес выглядел просто огромным, его густая длинная шерсть скрывала худобу, пес так же, как и его хозяин часто не доедал, хотя Ситим заботился о нем даже больше чем о себе.

В тот день мачеха превзошла самою себя и Ситим не выдержал. Взяв с собой провизии дня на два, ушел из дома. Вечерело и поэтому он решил переночевать в пещере, которую давно облюбовал и маскировал ее, закрывая ветками. Частенько, чтобы не подвергать злобным нападкам, оставался со своим псом, который не отпускал его одного никуда. Ему шел двадцатый год, был он худощав из-за постоянного недоедания, но жилист и силен. Работа на причале, куда нечасто приходили корабли, доставляющие товары и провизию для города, закалили его. Чтобы прокормиться он брался за любую работу, не брезговал он даже грязной, за которую платили гроши.

Разведя костер и улегшись рядом с псом, Ситим стал мечтать. Никто не кричал, не обижал – была тишина. Всполохи костра отражались в его больших голубых глазах, светлые волосы обрамляли его бледное лицо, на котором застыла загадочная улыбка. Он думал о том, что завтра не вернется в дом отца, уйдет в соседний город и найдет себе работу. Глубокий выдох освободил его от обид, и он успокоился. Постепенно сон взял свое, уткнувшись в теплую шерсть собаки, он уснул. Проснулся Ситим от того, что Друг резко соскочив забился в дальний угол пещеры и громко завыл.

– Что случилось, Друг? Успокойся, ты чего испугался, умница мой.

Обняв его за шею, прижал к себе. Но пес весь дрожал, как вдруг глядя в проем пещеры он грозно зарычал. Парнишка бросился к выходу, но сильная волна воздуха отбросила его назад. Все затряслось, к счастью свод его убежища выдержал, только вход завалило камнями. Пещера погрузилась в кромешную тьму. Ситим подполз к Другу и прижался к нему. Еще долго снаружи грохотало, слышно было как огромные валуны обрушивались с вершины горы. Когда перестало грохотать, из далека послышался надвигающийся шум. Шум был такой сильный, что сердце сжималось от него. На берег надвигалось цунами. Пещера находилась немного выше города и волна не была опасна для двоих друзей, закрытых обломками в пещере, но город, который пострадал от землетрясения, накрыло цунами, спастись оставшимся не было никаких шансов.

Ситим не знал сколько прошло времени, но когда перестало снаружи грохотать, он начал разбирать завал, закрывавший вход. К счастью площадка перед пещерой была небольшая и камней навалило не так много. На освобождение входа ушло почти сутки и только к следующему дню показалась расщелина в завале. Когда солнечные лучи проникли в пещеру и подул ветерок, принесший свежесть в закрытое пространство, он решил присесть отдохнуть. Пес чем мог помогал своему хозяину: брал мелкие камни и относил в глубь пещеры. Язык вывалился из-за рта, ему хотелось пить, но вода кончилась и воздух поступивший в пещеру взбодрил его. Взобравшись на груду камней пес высунул нос наружу и залаял, как бы прося помощи.

– Тише, тише Друг, сейчас отдохну и опять начнем. Ты у меня умный пес, потерпи, скоро выйдем. Пес подошел к хозяину и стал облизывать ему грязное лицо, по которому стекал пот.

– Да, да сейчас выйдем и умоюсь, ты тоже искупаешься, только спустимся к реке, там и попьем. До моря далеко, река ближе.

Он встал, собрав последние силы, начал расширять проем, чтобы можно было выйти наружу. Нестерпимо хотелось пить, поработав еще немного Ситим выполз из пещеры, за ним пролез и Друг. То, что он увидел повергло его в шок. Город, который должен был располагаться в стороне в стороне исчез, виднелись лишь развалины. Река изменила свое русло из-за упавшей скалы и перегородившей ее. Теперь она текла недалеко от пещеры, водопадом стекала по камням, внизу недалеко от моря впадала в старое русло. Море почти вернулось обратно, но кромки берега еще не было видно.

– Пойдем попьем, хорошо река стала рядом, заодно обмоемся.

Водопад стал намного шире, вода падала небольшими струйками. Ситим прямо не раздеваясь бросился в реку и стал наслаждаться такой живительной влагой, подставляя лицо под потоки воды и хватая ее ртом. Друг последовал его примеру. Напившись и обмыв с себя грязь, он стал осматриваться. В противоположной стороне от города должна была находиться Ведьмина гора, но сколько не вглядывался Ситим вдаль, ничего не видел. Он даже глаза протер, но все без толку. «Вот виновник всего всей беды – ведьмак.» – подумал паренек. Незадолго до этого дня, ведьмак хотел пройти в горд, продать свои поделки, которые пользовались спросом у женщин и кое-какие лекарства, травы. На вырученные деньги купить провизию, но стража по приказу коменданта города, не пустила его. Распродав около стен города свой товар и купив, здесь же хлеба, он потрясая руками произнес проклятье коменданту: «Да пусть провалится твой город, и да смоет его волнами в море.» Куда после девался никто не видел. Жил он на Ведьминой горе в доме доставшемуся после смерти матери, считавшейся злой ведьмой, хотя многие тайком обращались к ней за помощью. Никто не беспокоил, все боялись даже в лес ходить, в котором находился его дом. Самого ведьмака никто не боялся, по своей натуре он был добр, но считали, что дух его матери уничтожит всех, кто причинит вред ее любимому сыну. После ухода ее в мир иной, дар ведьмы перешел к сыну, и он продолжил заниматься ее ремеслом. Никогда никому не желал зла, это был единственный раз, когда он послал проклятие и то его слышали только Ситим и еще несколько женщин. Комендант решил проучить его, зато, что тот не дал ему бесплатно фигурку оленя и еще при всех сказал: «Не достоин бесплатного подаяния, ты итак с горожан всю кровушку выпил, дармоед.»

Многие были недовольны управлением в городе, но только один человек не боялся в открытую высказаться – ведьмак. Комендант даже если и захотел его арестовать, то ни один стражник не пошел бы выполнять его приказ. На горе случались провалы, так как она состояла из примеси известковых пород, вымывающихся дождевой водой. Вот в такой провал и провалился один вояка, решивший попугать ведьмака, еле спасли того. С тех пор никто не решался там появляться, даже под угрозой смерти. Стали говорить, что ведьма оставила ловушки защищая своего любимого сына, он лишь, усмехался городским выдумкам и байкам. Ему были выгодны эти слухи, его никто не беспокоил.