Небоскрёб

Глава 23. Второй этаж — «простое» задание

— А городок-то, похоже, тот же самый, — выдал Андрей, осмотревшись по сторонам.

Фиг его знает… Это я не про Андрея, это про город. Вроде да, действительно, очень похоже, хотя место, где мы оказались, когда работники Управления покинули комнату номер двести три, было уж точно не тем, что в прошлый раз.

— Уверен? — спросил я.

— Не особо, — признал Андрей и повторил: — Но похоже.

Ну да, похоже. Пятиэтажки прямо те же, разве что выбитых стёкол побольше, общий вид города столь же удручающий, фонарные столбы опять какие-то не наши…

— И фиг с ним, — выразил я отношение к этой похожести. — Нам от того ни холодно, ни жарко. Давай, заводи машинку и пошлёпали.

Андрей с лёгкой усмешкой включил планшет, а когда тот загрузился, неожиданно ругнулся:

— Твою ж чеченскую дивизию!..

…Вообще задачу нам сегодня поставили вроде даже попроще, чем в прошлый раз, а вроде и хрен его знает. Контейнер с нас Фёдор затребовал всего один, но совсем не такой, как вчера. Во-первых, он, по словам Фёдора, должен быть не в спартаковских цветах, а целиком ярко-оранжевый, во-вторых, он крупногабаритный — около двух метров в длину, метр в ширину и семьдесят сантиметров в высоту, а, в-третьих, и это нам особенно не понравилось, его надо было нести аккуратно и бережно, и не то что не кантовать, но даже и наклонять не шибко. Фёдор предупредил, что контейнер оборудован звуковым индикатором недопустимого наклона, и если он начнёт пищать, необходимо не позднее, чем за пять секунд выровнять положение груза, после чего звуковой сигнал прекратится. На этом фоне даже обещанный вес контейнера всего в восемь кило как-то уже и не радовал. А тут ещё и Андрей ругается…

— Ты чего?! — может, я и несколько нервно среагировал на упоминание чеченской дивизии, но за время нашего знакомства Андрей показал себя человеком исключительно здравомыслящим, и раз уж он это воинское формирование вспомнил, то не просто так. В ответ он просто показал мне экран планшета.

Да, тут и ещё кого-нибудь припомнишь… Планшет показывал, что топать до этого столь привередливого к условиям транспортировки ящика нам придётся около пяти километров. По нормальным городским улицам такая прогулка заняла бы чуть меньше часа, но это у меня и по нормальным. А у нас четыре девчонки и топать мы с ними будем по дорогам, которые нормальными не назовёшь, даже если очень захочешь.

Изложив народу проблему, я дал людям время выразить своё к ней отношение. Как и следовало ожидать, новость была тут же многократно прокомментирована, в том числе и в более, хм, эмоциональных выражениях, чем это сделал Андрей. Но моё напоминание о том, что ругайся, не ругайся, а идти надо, возражений не вызвало. Ну, мы и пошли…

Приглядываясь по пути к окружающему пейзажу, я отметил, что всего за сутки город заметно деградировал. Больше стало окон, зияющих пустотой или закрытых фанерой, пару раз попались практически полностью разрушенные дома, мусора явно прибавилось, а из трещин в асфальте пробивалась какая-то трава тоже вполне депрессивного вида — не ярко-зелёная, а блёкло-зеленоватая. Впрочем, это у нас прошли сутки, а сколько тут — кто ж его знает? Милу это, похоже, не особо огорчало — она всё так же активно снимала окружающее нас безобразие на телефон. Я случайно заметил, что Авдеев смотрит на неё как-то снисходительно. А как же его любимая секретность? Или хочет обломать девчонку, при случае заставив её удалить фотографии? Да чёрт его разберёт… Он вообще второй день какой-то слишком уж смирный. Никак не может забыть облом в директорском кабинете, что ли? Хотя да, для него это как мордой в унитаз. Ладно, посмотрим, что дальше будет.

Но уже очень скоро размышления о странностях в поведении Авдеева из моей головы вылетели. Мы упёрлись в препятствие, подобного которому ещё не встречали.

Путь нам преградила большая трещина. Шла она поперёк дороги от разрушенной пятиэтажки слева до вроде бы ещё сравнительно целой пятиэтажки же справа, пересекая оба тротуара и газона, отделявших тротуары от проезжей части. Шириной трещина была метра, наверное, три или около того, глубиной метров пять, никак не меньше. В глубине виднелись разорванные трубы, всё тот же мусор, да на дне застыла грязная вода. И откуда, спрашивается, такие подарки? Землетрясение у них тут было или как? Фиг знает, землетрясение или что другое, но нам пришлось сдать назад, чтобы обойти трещину через двор правой пятиэтажки. Обошли, да. Правда, не через тот двор, через который собирались, а через следующий — первый двор тоже оказался непроходимым, поскольку был весь перекопан, складывалось впечатление, что в нём от души порезвились какие-то пьяные экскаваторщики. Впрочем, пьяные они были или трезвые, но экскаватор отсюда увезли, не бросили. Жаль, интересно было бы посмотреть, что за машинка и что на ней написано…

Добычу мы увидели издали. Всё-таки красить контейнеры в красно-белую полоску или оранжевым — это они хорошо придумали. Кстати, а кто эти «они»? Телеглавцы? Ну не иначе… Да, не обманули, контейнер оказался именно таким здоровым, как нам и говорили. И таким лёгким тоже. И даже ручек для переноски имел аж целых четыре. Вопрос встал, кому его нести — переносчиков надо было подбирать по росту, а это значило, что взять ящик должны были или мы с Антоном, Авдеевым и Фрицем, или Андрей с сыном и кто-то из девчонок. Озвучив оба варианта, я ничуть не удивился нежеланию Маринки и Милы впрягаться в переноску груза, пусть и приходилось тут на одного или на одну по два кило, а обе наверняка таскали и больше при походе в магазин и обратно. Анька была не против, но её голос потерялся на фоне активной защиты моей боевой подругой и юной видеоблогершей своих половых привилегий. Ну ладно, взяли мы с немцем, спортсменом и утихомирившимся секретчиком это изделие, да и двинулись. Прошли мы так с полчаса, а потом…

Наташка, шедшая впереди с Маринкой и Андреем, вдруг остановилась и принялась вертеть головой. Лицо у неё при этом было какое-то озадаченное.

— Что такое, Наташ? — встревожился я.