Небоскрёб

Глава 17. Внешняя и внутренняя политика

Торжества всё-таки решили слегка отложить — мало того, что надо было привести себ в порядок после пожарных приключений, так ещё и стоило дать Михайловым возможность сходить в музей и поискать там своих предков. Так, исключительно чтобы прониклись сильнее. А у меня ещё было острое желание поговорить по душам с Авдеевым. Но человек, как известно, предполагает, а администрация делает с этими его предположениями что хочет.

Я позвонил Авдееву, попытавшись договориться о встрече, но Григорий Петрович, рассыпавшись в извинениях, чуть не со слезой в голосе пожаловался на непомерную занятость важными служебными делами и переадресовал меня к Наташке. Он, правда, сразу же уточнил, что Наталья Матвеевна не в курсе всех вопросов, но на какие-то ответить сможет, а заодно выразил уверенность в том, что о многом я и сам уже догадался. Вот же гад!

Пока я соображал, позвонить ли Наташке прямо сейчас или всё-таки немного погодя, она звякнула сама и пригласила зайти к ней. Одного, без Маринки. Услышав такое и поначалу нахмурившись, моя боевая подруга напряжённо подумала аж секунд пятнадцать и вдруг широко улыбнулась.

— Иди, Паш, конечно, раз зовёт, — выдала она.

— Не боишься? — подначил я.

— Ни капельки, — Маринка ухитрилась улыбнуться ещё шире, хотя куда уж, казалось бы. — Не думаю, что она будет тебя соблазнять на рабочем месте в рабочее время. Но на вечерок пригласить Наташеньку к нам не забудь!

Вот люблю умных женщин! Да, кое-какие специфические проблемки с ними бывают, зато от большинства других сложностей отношения с такими подругами избавляют начисто. О, кстати, об умных женщинах…

— Марин, а ты Фрицу по-немецки, что ли, втолковывала?

— А ты только догадался? — ехидненько спросила она. — Сам же меня необычной блондинкой назвал, вот и не удивляйся. Да, по-немецки я тоже умею.

Мне оставалось лишь закатить глаза и развести руками…

— Здравствуйте, Павел Сергеевич, — Наташка не дала мне проявить воспитанность и поприветствовать её первым, зато сразу показала, что разговаривать сейчас надо в официальном ключе. Слушают, что ли?! — Примите наши извинения за произошедшее недоразумение.

— Спасибо, — я наклонил голову. — Думаю, ничего страшного. В прошлый раз и без извинений обошлось.

Зыркнув на меня так, будто я произнёс вслух слово «жопа» в младшей группе детского сада, Наташка столь же подчёркнуто-официальным тоном продолжила:

— Хельмут Францевич приглашает вас на беседу. Пойдёмте, я провожу.

Уж ты, как оно поворачивается! Что ж, раз приглашает, почему бы и не сходить? Уловив момент, когда Наташа начала подниматься с кресла, я встал и сам, показывая полную готовность следовать за ней.

Пройдя по коридору и выбравшись в лифтовый холл, мы задерживаться там не стали, Наташка вышла на лестницу, я, понятно, с ней.

— Слушали только сегодня после теста, — тихо шепнула она, пока мы поднимались по ступенькам. Ага, вот, значит, как это у них называется, тест. Что ж, буду знать.

— А после столовой?

Наташка отрицательно мотнула головой. Я уже собрался спросить, почему, но она снова меня опередила.

— Вечером расскажу. И не говори директору, что ты знаешь о прослушке, хорошо?

Хм… С чего бы это она? Не хочет, чтобы я огорчал прадедушку или боится, что в таком случае он сразу же поймёт, откуда я о прослушке узнал? Да и без разницы, в любом случае мне и самому нет резона ругаться с Кащеем по этому поводу. Другой найду, если понадобится.

— Не скажу, — столь же тихо ответил я. — И спасибо, что предупредила.

Впрочем, одной лишь устной благодарностью я не ограничился — притянул Наташку к себе и поцеловал в шею. Нет, изображать вампира я не хотел, но макияж-то ей зачем портить?..

…Кабинет директора Управления Специального Домовладения города Зухова Хельмута Францевича Вайсса располагался на четвёртом этаже. Всё как положено — обитая пусть и не кожей, но очень хорошим кожзаменителем дверь с надраенной латунной табличкой, обшитые деревянными панелями стены, массивная мебель, строго одетая секретарша нордической внешности в приёмной, орлов со свастиками только не хватало для полноты картины. Однако же, зайдя в сам кабинет, я решил, что такой декор был бы лишним — уж с портретом президента и бело-сине-красным флагом он бы точно не сочетался.

Предложив после обмена положенными приветствиями сесть, директор УСД разговор начал не сразу, внимательно меня рассматривая. Неприятное ощущение, честно говоря. Так и представлял себе господина Вайсса лет на семьдесят моложе, в лихо заломленной фуражке со вздёрнутой тульёй и с парабеллумом в руке. Смотрит он такой на меня и решает — то ли сразу пристрелить, то ли в концлагерь отправить… Кем, интересно, он на войне был?

— Ваша группа превосходно показала себя на пожаре, — наконец изволил начать директор. — Не в последнюю очередь благодаря вам.

— Как я понимаю, пожар был только для нас? — голову я, конечно, почтительно наклонил, но посчитал, что хватит и этого, чтобы продемонстрировать уважение к возрасту и должности собеседника.

— Правильно понимаете, — удовлетворённо согласился Хельмут Францевич. — Это было только ваше проверочное упражнение, для всех остальных выставка продолжала работать.

Ну да, кто бы сомневался…

— Я должен принести вам извинения, — продолжал директор, — но мне необходимо было узнать ваши впечатления после проверки. Не только лично ваши, но и всей группы. Поэтому разговор в вашем номере прослушивался. Без записи.

Ага, так я и поверил, прям без записи. Хотя… Ладно, будем считать, что Кащей мог и не соврать. Да чёрт бы его и всех их побрал, не так это принципиально.

— И как вам? — свою наглость я попытался спрятать за самой благожелательной улыбкой. Похоже, безуспешно.

— Вы взяли на себя руководство группой, — Вайсс еле уловимо улыбнулся. — Меня это устраивает.

— Можно узнать, почему? — а что, наглеть, так наглеть!

— Из всех привлечённых игроков вы произвели на меня наилучшее впечатление, — директор снова изобразил улыбку, но не особо убедительно.