Небоскрёб

Глава 5. Строгий Павлик

— Не торопись, — в исполнении Марины это прозвучало обнадёживающе, — пока не надо.

Это самое «пока» и успокоило меня, и вселило уверенность в том, что со второго захода всё получится. Как я понимал, Марина ведёт какую-то свою игру и хочет, чтобы наш первый раз прошёл по её правилам. Ладно, поиграем. Тут главное — не пропустить тот самый момент, когда она будет готова, и ворваться в её игру уже со своими правилами. А то ишь, чего удумала — рулить, понимаешь, собирается.

Хитренько поглядев мне в лицо, Марина улыбнулась.

— Какой ты быстрый, — похоже, это она не в укор. — А где конфеты с букетами?

— Необычной блондинке — необычные ухаживания, — нашёл я отговорку.

— Теперь, значит, это называется ухаживаниями? — она притворно вздохнула. — Боюсь даже представить, что будет, когда ты начнёшь всерьёз… Но за «необычную блондинку» спасибо, я оценила.

— Кстати о необычных блондинках, — начал я, когда мы вернулись в комнату. — Анекдот. Идут две блондинки…

— Паша, — игриво-угрожающим тоном прервала она меня, — я не настолько долго с тобой знакома, чтобы уже захотеть тебя убить. А ты сейчас к этому о-о-очень близок…

— Ты сначала послушай, потом уже обо всякой уголовщине мечтать будешь, — возразил я и продолжил: — Так вот, идут, значит, две блондинки, одна другой и говорит: «Нет, понимаешь, когда межмолекулярный резонанс переходит на субатомный уровень…». Вторая: «Шухер, мужик идёт! Давай про сериалы!».

Смеялась Марина долго, смеялась звонко, заливисто и настолько заразительно, что вскоре и я смеялся вместе с ней.

— Ох, Паш, ну ты и выдал! — даже когда Марина отсмеялась, способность нормально говорить вернулась к ней не сразу. — Такого я про блондинок точно не слышала! Умеешь удивить, умеешь…

Я самодовольно хмыкнул и наклонил голову — мол, всё для вас, милая барышня, обращайтесь в любое время, у нас ещё есть.

Пирожные, которые я успел купить с утра до прихода Марины и Авдеева, и от того Авдеева благоразумно припрятанные, опять-таки произвели на Марину должное впечатление и стали поводом для очередной шутливой пикировки.

— Знаешь, Паша, я твой коварный план раскусила, — снова вернувшись в своих манерах к образу блондинки из анекдота, сказала она. — Тебе нравятся толстые женщины и ты хочешь меня раскормить, чтобы никому другому я не была интересна! Признавайся!

— Ох, Марин, боюсь, когда ты растолстеешь, меня женщины уже вообще интересовать не будут. Если, конечно, ты сумеешь растолстеть, а я смогу до такого дожить, — завернул я комплимент.

— Что-то ты, Паша, сегодня весь такой внимательный и обаятельный… Мне уже боязно, что же такое коварное ты задумал, — озабоченность Марина изобразила тоже этакую блондинистую. — Ой, а ничего, что я тебя Пашей называю? — как бы спохватилась она. Эх, похоже, всё-таки дело идёт по её сценарию… Да и фиг с ним, — подумал я. Пусть и по её, даже интересно! Хм, а если попробовать вот так…

— Да ничего, нормально, — успокоил я её. — Главное, чтобы не Павликом.

— А почему не Павликом? — как бы обиделась она.

— Не одобрю, — напустив на себя вид злодея из детского спектакля, пробасил я. — А то и накажу.

— Ммм… — Марина аж закатила глазки, но тут же деловито осведомилась: — В угол поставишь или отшлёпаешь?

— Вообще-то мне нравятся оба варианта, — я представил стоящую в углу задом ко мне Маринку, соблазнительно переминающуюся с ноги на ногу, — но отшлёпать было бы, пожалуй, интереснее.

— Ка-акой ты стро-о-огий… Павлик, — демонстративно хлопнув ресницами, протянула она.

Обманывать женщин я всегда считал делом низким и недостойным. Обещал — выполняй. Поэтому Маринка не успела даже толком пискнуть, как оказалась лежащей поперёк моих коленей попой кверху.

— Ай! — взвизгнула она, задрыгав ногами, когда моя ладонь с размаху припечаталась к круглой попе. — Ай! Ай! Ай! — ещё, ещё и ещё раз. — Прекрати! Больно же!

— Это кому тут больно? — возмутился я. — Я вот, между прочим, руку об тебя отбил!

— Так тебе и надо, садист! — тут она злорадно хихикнула и снова взвизгнула после нового шлепка.

Не знаю, что там ощущала Маринка, а у меня ладонь и правда горела. Поэтому от продолжения экзекуции я уже скоро отказался, перейдя от кнута к прянику, в нашем случае — от шлепков по задничке к её поглаживанию. Барышня попыталась вертеться, за что была шлёпнута еще раз, не так уже сильно, затем мои поглаживания перешли под юбку, Маринка протяжно охнула и приподняла попу, чтобы мне было удобнее её гладить.

— Может, всё-таки поможешь даме раздеться? — томно поинтересовалась она через какое-то время.

В процессе оказания затребованной помощи мы всячески раззадоривали друг друга, что называется, словом и делом, и потому с избавлением от одежды началось такое… Подробности я, уж извините, приводить не буду, даже не просите. Скажу лишь, что такую отвязанную и образцово-показательную незакомплексованность, это чтобы не сказать грубее, я ни у кого из многочисленных своих прежних подруг припомнить не смог.

…Когда у меня получилось не только посмотреть на часы, но и понять, что именно они показывают, я даже не поверил своим глазам. В полный хлам мы умотались чуть меньше, чем за три часа, успев за это время не помню уже сколько раз побывать на пике наслаждения.

— Н-ну ты силё-о-он… — кое-как произнесла Маринка, с трудом усевшись. — Отделал так отделал…

— Ну знаешь, что-то другое с такой, как ты, было бы просто неприличным, — одарил я её ответным комплиментом.

— С такой, как я?! — вскипела она. — Это кто это и когда это у тебя была такая, как я?!

Нет, ну вот же зараза! Уж я её, казалось, совсем заездил, так нет же, ещё остаются силы к словам цепляться.

— Да у меня таких целое войско было, — говорил я подчёркнуто пренебрежительно, очень, однако, внимательно, следя за Маринкиным лицом, и едва на нём стали проступать первые признаки бури, тут же пояснил: — В мечтах.

— Ох, добрая я сегодня что-то, — с облегчением выдохнула Маринка. Она, похоже, и сама была рада устранению повода для скандала. — Прощаю. Давай, веди даму в ванную…