Небоскрёб

…Почему-то мы оказались не в комнате с аппаратурой и комитетом по встрече, а в коридоре. Сомнений не было, коридор родной, небоскрёбовский. Кажется, я понял, почему вернулись мы именно сюда — в комнате мы почти с тремя десятками контейнером, четыре из которых были здоровенными оранжевыми, просто не поместились бы.

— Что, непонятушки продолжаются? — со злобным весельем выдал Андрей.

— Типа того, — согласился я. — Ну что, осмотримся и разберёмся, к кому тут обращаться?

Осмотрелись. Судя по номерам на дверях, начинавшимся на 18, мы на восемнадцатом этаже и находились. Непонятушки, да… Но долго рассуждать об очередных вывертах межреальностных переходов не пришлось — с обеих концов коридора появились охранники в чёрном и наставили на нас автоматы.

— Руки за голову! Лицом к стене!

— Свои! Майор Авдеев! Удостоверение в левом нагрудном кармане! — руки Григорий всё-таки дисциплинированно заложил за голову, видимо, понимая, что шутить охрана не настроена. И то верно — нас выстроили вдоль стены, хорошо хоть не с расставленными ногами.

— Команду отправки и приёма вызовите! — рявкнул Авдеев командным голосом через минуту, видимо, удостоверение своё дело сделало. Так, майор, значит. А что, по возрасту как раз самое то…

Появились подзабытые уже люди — Фёдор и Арсений, всегда отправлявшие нас в походы за полосатыми ящиками, молоденькая медичка, по очереди приложившая к нашим запястьям непонятный приборчик, и несколько крепких парней, взявшихся за тележки и ящики.

— Руки опустите, — весело сказал Авдеев. — И извините, у ребят служба.

Автоматы свои охранники опустили стволами вниз, но расходиться не спешили. Так и провожали нас до лифта. А по пути Григорий сказал, что нас хочет видеть Хельмут Францевич. И вот прямо сейчас. Что ж, странно было бы, если бы не захотел…

— Рад видеть вас снова, дамы и господа, — приветствовал нас директор УСД, как в нашй предпоследнюю встречу — пожимая руки мужчинам и прикладываясь к ручкам дам. Выглядел Хельмут Францевич уставшим и даже постаревшим, хотя, казалось бы, куда уж тут ещё?! Тем не менее лицо его прямо-таки сияло. Предложив нам занять места за столом для совещаний, директор поинтересовался нашим отношением к перспективе выпить за удачу. Отношение, ясное дело, оказалось сугубо положительным, и через минут через пять секретарша принесла пиво и вино.

— Прежде всего, хочу спросить: сколько времени вы провели там? — перешёл Кощей к делу после тоста за всех присутствующих.

— Пять дней, включая сегодня, — ответил я, проведя в уме нехитрый подсчёт. Надо же, пять дней… Мне казалось, что больше.

— Пять дней? — переспросил директор. — У нас прошло почти две недели. Тринадцать дней, если точно.

Охренеть! Видимо, остальные думали то же самое, судя по их лицам. Да, представляю, какое лицо сейчас у меня самого…

— Поэтому бонусы вам будут начислены именно за тринадцать дней, а не за пять, — начальственная мудрость Хельмута Францевича могла бы сравниться только с его же человеческой добротой, хе-хе. Народу тоже понравилось, за что снова и выпили.

— Сразу скажу, — продолжил директор, — проблемы, о которых вам должен был сообщить Григорий Петрович, успешно решены, я остаюсь директором Управления Специального Домовладения, поэтому «Новое поколение» продолжается, как продолжается и ваше в нём участие. Завтра у вас выходной день, но сегодня вам надо будет написать отчёты о пребывании там. Писать можно в свободной форме, объём также произвольный, но мне бы хотелось, чтобы вы изложили не только происходившие события, но и ваши впечатления и наблюдения. Поверьте, это очень важно. Всё необходимое вы сейчас получите.

Короткая немецкая команда в телефонную трубку, и секретарша вкатила сервировочный столик-тележку, на котором вместо посуды двумя аккуратными стопками лежали небольшие нетбуки — как раз десять штук.

— Писать следует в этих нетбуках, — поставил директор задачу. — Сделать это необходимо сегодня, вечером Григорий Петрович ваши отчёты соберёт. Это у вас завтра выходной, а я должен буду их изучить, — Хельмут Францевич одарил нас фирменной немецко-фашистской ухмылкой. Вопросы? — показал он свою готовность нас отпустить.

Мы переглянулись, никто ничего вслух не произнёс, поэтому я доложил, что таковых у нас нет.

— Тогда вопрос у меня, — Вайсс снова хищно улыбнулся. — Вам одного выходного дня хватит? Или мало?

Опять последовал сеанс группового переглядывания, и снова он закончился общим молчанием.

— Хватит, — мне снова пришлось отвечать за всех.

— Хорошо, — обозначил кивок директор. — Тогда не буду вас задерживать. Ещё раз должен сказать: с вами не просто приятно работать. Вы — лучшие!

Ну вообще, прямо бальзам на душу… Попрощался с нами Хельмут Францевич тем же способом, что и приветствовал — рукопожатиями и прикладыванием к ручкам.

— А он ничего, нормальный, — выдала Милка, когда мы вышли в лифтовый холл. — И не скажешь… — продолжать она благоразумно не стала, каждый додумывал её фразу, как говорится, в меру своей испорченности.

Авдеев покинул нас на шестом этаже, Наташка на пятом, пообещав, никого уже особо не стесняясь, прийти к нам с Маринкой вечером. В номере было чисто прибрано, нашего прибытия ждали три комплекта чистых шмоток и корзина для того, что было на нас надето сейчас, всё как обычно. Конверты из бухгалтерии тоже лежали на столе, разложенные веерами — отдельно мои, отдельно Маринкины. Мы даже не стали в них заглядывать, вот уж вряд ли их содержимое противоречило словам директора.

Мыться я пошёл первым, и не потому что такой домостроевец, а понимая, что Маринка потом займёт ванну надолго. Сама она тоже не возражала, из тех же самых соображений. Хорошо всё-таки, что мы с ней так друг друга понимаем…