Небоскрёб

Прямо на дороге нас поджидало целое богатство — три одиннадцатикилограммовых и два четырнадцатикилограммовых контейнера. Мы по-быстрому уложили оставленное нам добро на две тележки, надёжно закрепили груз ремнями и резво легли на обратный курс. Тележки катили Антон и Валька, раз уж автоматов им не дали, а мы с Григорием, Фрицем и убравшим планшет в карман Андреем обеспечивали охрану.

— Э, а куда палёные обезьяны делись? — удивился Антон. — Вроде уже пройти должны были…

— Сейчас это не так и важно, — напомнил я. — Сейчас нам надо ноги поактивнее переставлять. И что-то ты в тот раз не проявил особого желания их разглядывать…

— Ну я так, непонятно всё-таки, — стушевался Антон.

— Стойте! — неожиданно поднял руку Андрей.

— Что?! Что такое? Где? — сыпя вопросами, мы всё же не забыли ощетиниться стволами во все стороны. Андрей тем временем достал планшет и включил его.

— Так, что случилось? — спросил я, отметив боковым зрением, что планшет у Андрея в руках загрузился.

— Дорога та же самая, если по карте смотреть, — озабоченно начал Андрей. Я приготовился услышать что-то нехорошее, и, кажется, не ошибся. — А местность другая. Совсем другая.

Мы огляделись. Пока рвали когти, стремясь поскорее вернуться, по сторонам глядели, только чтобы на блокхов не нарваться, не до того было, чтобы ещё что-то высматривать, а тут…

Ну да. Вон той рощицы точно не было. И того холма. И даже трава была не такая высокая и без цветов. Пользуясь отсутствием девчонок, я до предела злобно и неприлично выразил своё отношение к происходящему.

— Ого! — впечатлился Григорий. — Потом надиктуешь?

— Боюсь, без повода так не получится, — отбрехнулся я.

— Пожалуй, — покладисто согласился Авдеев. — Чёрт, а это ещё что?!

— Что? — не понял я.

— К холму присмотрись, — посоветовал Григорий. — Точнее, к тому, что за ним. И повнимательнее.

Хм, и правда… Складывалось впечатление, что холм изображал пограничный столб на границе между днём и вечером — до него поле и дорога ярко освещались солнцем, а за ним явственно виднелись сумерки. Но так же не бывает!

Разглядев невозможное явление, познакомиться с ним поближе загорелись желанием все. Тележки с контейнерами оставили на дороге, стащить их тут точно было некому, и двинулись к холму, не забывая поглядывать по сторонам. Впрочем, случись тут опять блокхи, высокая трава их бы только выдавала своим шевелением.

Мы поднялись на холмик и… Не знаю даже, какое словечко наиболее точно отразило бы состояние, в которое мы пришли. Нет, есть такие словечки и не одно, но в письменные тексты их вставлять как-то не принято.

Мало того, что метрах в ста за холмом начинался вечер, так ещё и ощущение было такое, что стоим мы не на невысоком холмике, а на горе — та местность, где царили вечерние сумерки, лежала намного ниже нас. Несмотря на сгущающуюся темноту, там, внизу, кипела работа — в огромном котловане высился лес из стальных конструкций, по которым перемещались совсем маленькие, как казалось нам отсюда, люди, и их перемещение сопровождалось яркими сполохами электросварки. Картина была настолько знакомой, что…

— Да это же небоскрёб наш строят! — вскрикнул Антон. — В музее таких фоток полно!

— И верно, — заворожённо пробормотал Григорий.

Да-а-а… Где-то там внизу трудится мой дед. Дед Авдеева. Дед Фрица. Дед Андрея, он же прадед Вальки и Милки. Два прадеда Наташки. Прадед Аньки. Неизвестные пока что предки Маринки и Антона. Различить их отсюда я не могу, но почти наверняка сейчас их вижу…

— Мы что, ещё и во времени провалились? — тихо спросил Антон.

— Вряд ли, — успокоил его я. — То время в сумерках, а мы на свету. Просто мы его почему-то видим.

— Хорошо, если видим только мы их, — озабоченно выдал Авдеев. — А если и они нас тоже? Я что-то не горю желанием с коллегами из НКВД встречаться…

— Да уж, тебе виднее, — согласился я. — Пошли?

Скорым шагом спустившись с холма, мы рванули к дороге, подхватили тележки с полосатыми ящиками и потопали в город.