Небоскрёб

С мерзким хлюпаньем исчезла трансформаторная будка, оставив на своём месте грязно-ржавую булькающую лужу, на глазах усыхавшую и менее чем через полминуты исчезнувшую тоже. Марину это не испугало — потому что она не видела. Нет, когда начало хлюпать, она честно попыталась повернуть голову на звук, но я ей не дал — не было у меня никакой уверенности, что она воспримет это спокойно. И вот только истерики мне сейчас не хватало…

Почему-то подумалось, что неплохо бы сейчас оказаться в Кусково, в парке. Если проблемки тут возникают с машинами и постройками, то там того и другого почти что и нет, очень может быть, что это и есть то самое безопасное место, о котором говорил телеголовый младший техник. Что он там болтал, будто одному из нас расположение такого места известно? Вот мне, значит, и известно, за неимением иных рабочих вариантов будем считать так. Обняв блондинку покрепче, я двинулся в нужную сторону. Поначалу Марина пыталась тормозить и даже упираться — «Да куда ты меня тащишь?!» — но после того как автобусная остановка, мимо которой мы прошли, сложилась и рухнула, осыпав стеклянными осколками место, где мы вот только что были, подгонять барышню уже не приходилось, сама активно переставляла свои изящные ножки.

Да уж, путешествие у нас получилось незабываемым. Если машины, исчезая мгновенно или будто растворяясь в воздухе за несколько секунд, просто пугали, то падающие фонарные столбы и автобусные остановки представляли вполне реальную опасность, и мимо них приходилось проскакивать настоящими бросками. Понятное дело, продвижение наше периодически озвучивалось отчаянным визгом Марины и грязными ругательствами, каковые использовал вместо охранительных заклинаний я, уже нимало не стесняясь своей спутницы. Наконец, мы кое-как перебрались через груду металлолома, в которую прямо перед нами превратилась арка на входе в парк, и смогли хоть как-то отдышаться.

— И что теперь? — спросила Марина. Честно говоря, я поразился её самообладанию. Из лично знакомых мне женщин так держаться не смогла бы, пожалуй, ни одна.

— Теперь ждём, — ничего умнее я не придумал, за что тут же и получил по полной программе.

Из короткой, но эмоционально насыщенной речи Марины Дмитриевны я узнал, что в гробу она видала это ожидание, что у неё вообще-то с машиной чёрт знает что случилось, что я чёрствый и бесчувственный субъект, раз меня это не волнует, и что настоящий мужчина должен решать проблемы, а не ждать, когда они рассосутся сами собой. Впрочем, эти нападки не заставили меня изменить моё мнение о стойкости Марины. Повторюсь, любая другая из моих знакомых женского пола на её месте и этого не показала бы. Да и сама Марина, выговорившись, утихла и перешла в режим ожидания, прекрасно понимая, что ничего другого нам и правда не остаётся. Я снова приобнял барышню, так, чисто для сохранения спокойствия, и её, и моего. Нет, хорошо, что со мной сейчас именно она…

Помните анекдот про Зоркого Сокола? Который на третий день заметил, что у сарая, куда его вместе с другими индейцами заперли коварные бледнолицые, не хватает одной стены? Вот примерно в таком положении оказался и я. Не самое приятное ощущение, скажу честно… Как меня так угораздило? Да очень просто — Марина несколько раз дёргала меня за рукав, пока я не обратил внимание на то, что та самая арка, развалившаяся у нас на глазах, снова, как ей и положено, стоит целёхонькая. Осторожно выбравшись за неё, мы внимательно оглядели улицу. Фонарные столбы гордо и непоколебимо торчали вверх на своих законных местах, и даже светили не через два, а все вместе. Светили, однако же, недолго — на улице непривычно быстро стало светать, и вскоре фонари угасли. Ещё через полминуты всё вокруг затянуло какой-то сероватой дымкой, а когда она по прошествии совсем недолгого времени рассеялась, к норме вернулось вообще всё — и дневной свет, и машины, снующие туда-сюда, и люди, вновь торопящиеся по своим делам или гуляющие в парке, и даже светофор напротив той самой восставшей из груды металла арки работал, как ему и положено. Он-то в данном случае и стал для нас символом возвращения к нормальной жизни, потому что регулировал переход, с которого должна была начаться наша дорога обратно к моему дому. Да уж, похоже, дежурная ремонтная бригада, куда входил наш недавний странный знакомый, даром свой хлеб с маслом не ела. И починили эту свою межреальность быстро, а главное — починили вообще. А то, знаете, не понравилось мне то, что получилось в результате того сбоя. Очень не понравилось…

Почти весь путь от парка до моего двора мы с Мариной так и прошли в обнимку, только уже на подходе она аккуратненько вывернулась из моей руки, обнимавшей её талию. Зелёненький «фольксваген» терпеливо стоял, где ему и полагалось, Марина придирчиво осмотрела машину и никаких изъянов в ней не обнаружила.

— Может, зайдём опять ко мне? — особой надежды на такой вариант у меня не было, но попытка, как известно, не пытка. — Выпьем по такому случаю…

— Мне же ехать ещё, — напомнила Марина. — Правда, не знаю, как поеду-то…

— Давай за руль сяду? — предложил я свою помощь.

— Не надо, — ответила она не сразу, видимо, обдумала. Вообще, привычка Марины думать, прежде чем сказать, мне нравилась. Даже не хочу представлять, от чего такой её образ действий меня избавил… — Лучше просто сядь и проехайся со мной, мне так спокойнее будет.

Ну, если женщина просит… В этот раз по аккуратности езды Марина превзошла саму себя со всем остальным миром вместе, поэтому к концу пути заметно успокоилась.

— Что делать будем с этим? — спросила она, когда мы приехали.

— В смысле — что делать? — не понял я.

— Ну, сообщить куда-нибудь надо, наверное, — не шибко уверенно выдала Марина.

— Ага, в полицию или в Академию Наук? — предложил я выбор.

— Типа того, — подколки Марина не заметила.

— Тогда сразу в психушку, — я перешёл к более реалистичной идее.

— Почему в психушку? — кажется, пережитое приключение несколько притормозило мыслительную активность моей напарницы.