Друг на «Фейсбук»

Отшумела отрада

Коль взялся

Виктория Габриелян

Виктория Габриелян родилась в Украине, выросла в Армении, а сейчас проживает в США. Большая интернациональная семья Виктории связана с медициной и наукой. Самой ей пришлось сменить профессию в Америке и из преподавателя биологии и химии в школе превратиться в медицинского работника.

Как только Виктория научилась читать, родители ее больше не видели и не слышали. Книги, сценарии и самодеятельный театр, книжный клуб стали страстью на всю жизнь.

Виктория – автор четырех сборников рассказов, изданных 1 и переизданных в Армении, России и США. Писательница отличается невероятным чувством юмора и наблюдательностью.

Герои рассказов – самые простые, обыкновенные люди, которые не перевернули мир, но из судеб которых складывается история человечества.

Геморрой

Мой американский муж Джефф – это Шурупчик из книжки Носова про Незнайку. У Шурупчика дома все было на кнопках. Сам он валялся в гамаке, а за него работали роботы: кололи дрова, месили тесто, стирали белье.

Наш дом тоже забит всякой электроникой, и что самое удивительное: вся она работает, потому что Джефф ею умеет пользоваться и, если что-то выходит из строя, умеет починить.

Джефф – это мечта любой жены. Он на все руки мастер. Вот, например: свет в нашей спальне включается от дистанционного управления, а не от выключателя на стене. Таким же образом включается и выключается вентилятор под потолком и разное другое, по мелочам. Вы даже не представляете, как это удобно. Особенно вечером, когда вы заходите в темную комнату, по привычке нащупываете на стене выключатель, легким движением пальца нажимаете, и… ничего не происходит, потому что пульт на тумбочке возле кровати. И вы, роняя мебель и набивая синяки и шишки, доползаете до пульта, тычете в кнопки, и не факт, что попадаете сразу в нужную. Вас сносит вентилятором, открываются-закрываются жалюзи и шторы, и только с десятой попытки включается свет. С другой стороны, вы можете выключить свет, лежа в кровати, и не надо, замерзая, бегать к выключателю. Я спросила Джеффа:

– А можно сделать так, чтобы свет включался обыкновенным способом, на стене, а выключался от пульта?

– Можно, – сказал Джефф, – только я еще не придумал, как это сделать.

С моей мамой, которая ни слова не понимает по-английски, он общается с помощью iPhone, понятно, «намбер сикс плас».

Например, Джефф говорит в телефон: Happy Birthday! И телефон переводит человеческим голосом: «С днем рождения!»

Как-то прихожу я с работы домой и обнаруживаю маму с очень озабоченным лицом, скорбно сидящую в кресле. По столовой на карачках ползает Джефф. Он стелет невероятно крепкий бамбуковый паркет и чертыхается.

– Что случилось? – спрашиваю у мамы по-русски.

– Вита, – говорит мама (в голосе – трагедия), – у Джеффа геморрой.

Я роняю на пол сумки и рожаю вопрос:

– А как ты узнала?

– Он сам мне сказал.

– Как?

– Через телефон. Что мы будем делать, если Джефф умрет?

В голосе – вековая печаль древнего народа.

– Мама, успокойся, от геморроя еще никто не умирал. А зачем он тебе сказал?

– Потому что я врач.

Да, это аргумент. Иду пытать Джеффа.

– Что ты маме сказал?

– Ничего особенного, honey. Я просто хотел ей объяснить, что класть бамбуковый паркет очень тяжело, даже моя суперпила за миллион долларов не выдержала и обломала зубы. Я жестами маме показывал: понимаете, это pain in the ass. Так и сказал в телефон. А телефон ей перевел.

– Покажи, – потребовала я.

– Pain in the ass, – сказал Джефф в телефон.

Экран засветился и выдал большими русскими буквами: «БОЛЬ В ЗАДНИЦЕ».

Кто спорит? Телефон – молодец, правильный перевод.

– А мама что подумала? – спросил Джефф.

– Что геморрой у тебя. Вон сидит с трагическим лицом, стратегию твоего лечения разрабатывает.

Джеффа аж скрутило от смеха. Вытерев слезы, он спросил:

– А как перевести на русский: «Одни проблемы с этим паркетом, зачем я только взялся, этот бамбук меня доконал»?

– По-моему, мама права, это так и переводится: «геморрой».

Васенька

Как только бабушке Нине исполнилось 55 лет, она написала заявление и ушла на пенсию. Как директор ее ни просил поработать еще год, довести второклассников до средней школы: всего год еще, Нина Ивановна, а потом хоть на печку баклуши бить! – бабушка отказалась. Аргументировала просто: внучка Виточка растет вдали от меня, а я не могу ее даже навестить.

Когда началось бабушкино «пенсионное сидение», меня, красивую и «мудрую» пятилетнюю девочку, из грузинского детского садика отправили прямо к ней и дедушке в деревню Ялта Донецкой области, где я провела почти год, пока родители переезжали на новое место службы – в город Ереван.

Бабушка умела рассказывать истории, а я умела слушать.

Самые любимые мои рассказы были о наших родственниках. Бабушка Нина рассказывала о далеких и близких родных, двоюродных, троюродных и даже четвероюродных братьях и сестрах. Устраивалась рядом со мной на кровати и, подоткнув одеяло со всех сторон, превратив меня в кокон, начинала свои истории. Засыпала она всегда раньше меня, часто на полуслове. Иногда я будила бабушку и просила закончить рассказ: а что дальше? А иногда под легкий бабушкин храп я придумывала окончание сама. И не замечала, как засыпала тоже. Поэтому сейчас, по прошествии лет, я уже не знаю, так ли было на самом деле или мне приснилось.