Царица горы

Когда Рите исполнилось четырнадцать, она пришла в школу молодых журналистов, открытую при областной газете «Волжская заря». Начинала она, как и все, с заметок. В пятнадцать вышла ее первая статья о недавно построенном зоопарке. Ее прочитали все сотрудники газеты. Всегда мрачный редактор с торжественным видом вручил ей почетную грамоту и подарочную кружку с эмблемой издания. Таким щедрым он бывал только со своими лучшими перьями.

А дело вышло так. Риту прикрепили к пожилой наставнице, матерой журналистке, начальнице отдела информации. Серафима Андроновна Польская, очень добрая женщина в очках с толстыми линзами, сказала:

– Вот что, манюнечка, у меня есть для тебя задание. Проведешь расследование. – Говорила она, как всегда, хриплым простуженным басом. Зацепив сигарету полными губами, Польская чиркнула спичкой, закурила. – В нашем зоопарке живет слон по кличке Цезарь. – Дым пополз в сторону Риты, юная корреспондентка морщилась, но терпела; в городской «Вечерке» все курили как паровозы и часто гремели стаканами. – Он трубит днем и ночью, не останавливаясь. Врачи его проверили – гигант здоров, но успокоиться никак не может. Это мне племяш рассказал. На слона жалуются жители соседних домов. По ночам он их доводит особенно. Поезжай и разнюхай, что к чему. Все ясно?

– Ага, – полная энтузиазма, кивнула Рита. – Разнюхаю.

Она взяла диктофон, блокнот, села в трамвай и поехала на край города, где рядом с жилым микрорайоном не так давно расположился зоопарк. Прошла через вахту по корочкам внештатника, посмотрела на полудохлого, растянувшегося вдоль тюремной камеры льва, изнывающего от скуки, на обезумевших от той же дикой тоски обезьян. Поглядела на других животных с искалеченной судьбой и наконец выбрела на клетку со слоном. На табличке было написано: «Индийский слон, кличка Цезарь. Настоятельно просим не кормить».

Посаженный на цепь, слон медленно топтался на одном месте. Его словно пошатывало. Рита облокотилась о парапет.

– Цезарь, – наконец позвала она. – Це-за-арь, – повторила она по слогам.

Слон обернулся. В его глазах, она могла бы поклясться, блестели слезы. Ей стало невыносимо жалко этого опечаленного гиганта, попавшего в рабство.

– Цезарь, милый, – повторила Рита. – Что с тобой?

Возможно, ее голос тронул животное. Или настало время для нового сигнала? Цезарь похлопал короткими индийскими ушами, вскинул голову, поднял хобот и протяжно затрубил на весь зоопарк. Это был крик смертельной тоски. Так прощаются с жизнью. Или он хотел дозваться кого-то? Проститься с другим существом?

– Он уже две недели толком не ест, – сказал кто-то рядом. – Хобот воротит, чего ни дай.

Рита обернулась. На парапет облокотился пожилой работник зоопарка в серой форме.

– Посмотрит на бананы и уйдет в угол, – добавил тот. – Разве что не плюнет. Схуднул бедолага. Причем здоров, как наш ветеринар сказал.

– А почему?

– Да кто ж его знает? Животное оно и есть животное. Сказать-то не может. А мы – гадай. Жители, что по соседству, говорят, как в джунглях живем. Просят усыпить, чтобы не мучился. Другие грозятся в бананы ему гвоздей насовать, чтобы издох поскорее.

– А кто за него отвечает, за Цезаря?

– Директор за него отвечает. Ветеринар отвечает. Я тоже отвечаю.

– А как с вашим директором поговорить?

Работник усмехнулся.

– А ты, милая, кто ж такая, чтоб с нашим директором разговаривать?

Рита достала корочки журналиста.

– Я – корреспондент «Волжской зари».

– А-а, тогда ясно. Молодая совсем, ишь, а уже корреспондент. В главном корпусе у нас директор сидит. Иван Иваныч. Хороший мужик. Сразу не прибьет – считай, повезло. Сходи к нему, сходи, милая.

Рита быстро вышла к главному корпусу, смело открыла дверь в секретарскую, перешагнула порог и показала корочки.

– Я корреспондент «Волжской зари», мне нужно срочно поговорить с Иваном Ивановичем Полетаевым.

Секретарша смерила юную корреспондентку зорким оценивающим взглядом, немного подумала, но сообщила по селекторной связи о посетительнице. Уж больно девочка показалась ей самоуверенной.

– Пустите, – откликнулся тот.

Рита вошла в кабинет директора.

– Здравствуйте, – оглядывая скучную обстановку, сказала она.

– День добрый, – отозвался крупный мужчина в очках. – Чем обязан?

Рита еще раз огляделась, на этот раз с нарочитым вызовом.

– А где головы кабанов и лосей? – вдруг спросила она. – Стены-то пустые. Где рога? – Она обвела пальцем кабинет директора. – Где чучела львов, медведей и волков?

– В смысле? – нахмурился тот.

Она пожала плечами:

– Пустоват у вас кабинет, Иван Иванович. Кресло и диван почему-то не обтянуты крокодиловой кожей.

– Вы о чем это, девушка?

– Я о том, Иван Иванович, что ваш лев скоро сдохнет, обезьяны сойдут с ума, если уже не сошли, а самое главное: слон прощается с жизнью. Я сама слышала. О вас уже весь город говорит, что вы зверей тут морите. Вот об этом и будет моя статья, и даю вам слово, что она дойдет и до мэра, и до губернатора, и до международных организаций, которые борются за права животных. Я обошла ваш зверинец. Вы же целые виды со свету сживаете!

Директор вперил в девушку тяжелый взгляд, словно хотел заколдовать ее или грозно и сокрушительно завопить: «Вооон!» – но что-то ему подсказало: это не выход. С этой норовистой девицей не пройдет.

И он мрачно вымолвил:

– Садитесь.

Рита села напротив, достала диктофон и демонстративно включила его.

– Нет, выключите, тогда я все расскажу.

Рита немедленно выполнила его просьбу. Директор кивнул:

– Хорошо. Когда-то в городе Ильичевске, в соседней области, был большой зоопарк, но на его содержание не хватало денег. Ильичевцы стали искать спонсоров. Администрация нашего города, а мы побогаче будем, решила выкупить половину их зоосада. Мол, пусть детишки радуются, просвещаются. Устроили на Вороньих озерах, здесь, свой зоосад. Зверей, разумеется, поделили поровну. У них было два слона – одного им, одного нам. У них было два льва – одного ильичевцы оставили себе, львицу, кстати, другого, самца, забрали мы. Я недавно разговаривал по телефону с их директором зоосада – там сейчас буквально при смерти слониха Голубка. Тоскует по своему Цезарю. Жить не хочет.

– Вот в чем все дело, – взволнованно выдохнула Рита.

– Именно так, девушка.

– Но ведь их нельзя было разлучать? Они любят друг друга.

– Мало ли кто кого любит. Это что, Ромео и Джульетта? Они – животные. Кто будет думать об их, так сказать, любви? А бизнес есть бизнес. Просвещение есть просвещение. И указание сверху, – он ткнул указательным пальцем в потолок, – тоже не шутка.

– Но тогда они оба погибнут.

– Это мы только теперь поняли, – тяжело вздохнул директор. – Ильичевцы тоже.

– Надо губернатора попросить исправить ошибку. И нашего, и того, ильичевского.

– Надо, надо. Только наш губернатор сейчас дорогами занимается. Это после того, как экскаватор посреди города сквозь асфальт провалился. Ему сейчас не до слонов.

– И очень плохо, что не до слонов, – парировала юная корреспондентка.

Она приехала в редакцию и сразу направилась к своей наставнице. Та, вздернув очки на макушку, вычитывала гранки.

– Серафима Андроновна, скажите, а кто у нас в газете ближе всех к губернатору города? Кто берет у него интервью?

Та опустила очки на нос и уставилась на Риту.

– А зачем тебе? – ответила вопросом на вопрос наставница.

– Очень надо. – Ответ прозвучал очень серьезно. – Потом расскажу.

– Это как-то связано со слоном?

– Напрямую.

– Хорошо. Кеша, – ответила журналистка.

– А кто это, Кеша?

– Иннокентий Павлович Самохвалов. Заместитель главного редактора и политобозреватель. Он ни одного заседания у губернатора не пропускает.

– Ясно, – кивнула Рита. – Спасибо.

Самохвалов приехал через два часа с заседания губернской думы. Рита немедленно направилась к нему.

– У вас знакомое лицо, девушка, – оглядев хорошенькую ладную гостью, сказал занятый большими делами замглавред.