Прикосновение тьмы

– Эх, а мои родители были бы в восторге, – протянула Лекса.

Персефона встретилась глазами с Сивиллой.

– Мне жаль, что они так отреагировали.

Оракул пожала плечами:

– Теперь, когда я здесь, уже легче.

У Персефоны сложилось впечатление, что у них с Сивиллой много общего в том, что касается родителей.

Спустя несколько шотов разговор свелся к уморительным историям о дружбе этой троицы, и Персефона смогла отвлечься на то, что ее окружало. Она подмечала мелкие детали – такие, как нити крошечных лампочек над ними, подобных звездам в темноте неба, одиночные нарциссы на столах в каждой кабинке и кованые перила второго этажа балконов, где неясно вырисовывалась одинокая фигура.

Именно на ней остановился взгляд богини, встретив едва видимые в темноте глаза.

Ей и правда показалось, что Адонис был красивейшим из мужчин, что она когда-либо встречала?

Она ошиблась.

Этот мужчина сейчас смотрел прямо на нее.

Она не могла сказать, какого цвета у него глаза, но они будто разжигали огонь у нее под кожей, и он словно чувствовал это. Его полные губы изогнулись в суровой улыбке, привлекая внимание к сильному подбородку, покрытому темной щетиной. Он был высоким, выше шести с половиной футов, и будто бы облаченным во тьму благодаря его черным, как смоль, волосам и черному костюму.

У Персефоны пересохло в горле, ей вдруг стало неуютно. Она поежилась и скрестила ноги, тут же пожалев об этом движении, потому что взгляд мужчины задержался на них, прежде чем скользнуть вверх по ее фигуре и задержаться на соблазнительных изгибах. Глубоко внутри ее разгорался огонь, напоминая ей о том, какой пустой она себя ощущала и как отчаянно желала стать наполненной.

Кем был этот мужчина и как вообще она могла испытывать такие чувства к незнакомцу? Ей нужно было разорвать эту связь, что создавала между ними душащую ее энергию.

Для этого оказалось достаточным увидеть пару тонких рук, обвивших талию мужчины сзади. Персефона не стала дожидаться, когда увидит лицо женщины. Она повернулась к Лексе и прокашлялась.

Их компания теперь разговаривала о Пентатлоне – ежегодном соревновании атлетов, включавшем пять спортивных дисциплин: прыжки в длину, метание копья, метание диска, состязание в борьбе и серию коротких забегов. Пентатлон был крайне популярен в городах Новой Греции, где процветал дух конкуренции, и хотя Персефона не была фанатом спорта, она обожала дух Пентатлона и болела за Новые Афины на этих соревнованиях. Она попыталась включиться в разговор, но ее тело было слишком заряжено, а разум занят совершенно другим – например, мыслями о том, каково обниматься с тем мужчиной на балконе. Он мог заполнить ее пустоту, погасить этот пожар, прекратить мучения.

Вот только он, очевидно, был занят – а если не занят, то все равно находился в связи с другой женщиной.

Персефона боролась с искушением оглянуться через плечо, чтобы проверить, стоит ли он по-прежнему на балконе, пока любопытство наконец не взяло над ней верх. Но когда она туда посмотрела, балкон уже был пуст. Она нахмурилась и повертела головой, всматриваясь в толпу.

– Ищешь Аида? – пошутил Адонис, и богиня тут же перевела взгляд на него.

– О нет…

– Я слышала, сегодня он здесь, – перебила ее Лекса.

Адонис рассмеялся:

– Ага, обычно он наверху.

– А что там, наверху? – стало интересно Персефоне.

– Лаундж-зона. Там тише. Более интимная обстановка. Полагаю, он предпочитает, чтобы его окружало спокойствие, когда обсуждает условия.

– Условия? – переспросила Персефона.

– Ага, ну, знаешь, его контрактов. Смертные приходят сюда, чтобы сыграть с ним на деньги, любовь или еще что-нибудь. Самый отстой в том, что, если смертный проигрывает, Аид выбирает ставку. А он обычно просит о чем-нибудь невозможном.

– Что ты имеешь в виду?

– По-видимому, он как-то видит их пороки. Так что он просит алкоголика оставаться трезвым, эротомана – не заниматься сексом. Если они соблюдают условия, то остаются живы. Если им это не удается – он забирает их души. И ставки будто выбирает нарочно так, чтобы они проиграли.

Персефона почувствовала легкую тошноту. Она не знала подробностей об играх с Аидом. Она слышала лишь о том, что он просил душу смертного, но это звучало намного, намного хуже. Это было… манипулирование.

Откуда Аид знал о слабостях смертных? Советовался ли он с мойрами или сам обладал такой силой?

– А кому разрешено подниматься туда? – поинтересовалась Персефона.

– Тому, кто знает пароль, – улыбнулся Адонис.

– А как узнать пароль? – спросила Лекса.

Адонис пожал плечами:

– Понятия не имею. Я прихожу сюда не за тем, чтобы торговаться с богом мертвых.

Хотя у Персефоны не было желания заключать сделку с Аидом, ей стало интересно: как люди получают пароль? Как Аид принимает пари? Смертные просто предлагают богу свои условия, а он потом оценивает, стоящие ли они?

Лекса встала и схватила Персефону за свободную руку:

– Персефона, в дамскую комнату.

Она повела ее через скопление людей к туалетам. Пока они ждали в хвосте длинной очереди, Лекса склонилась к Персефоне.

– Ты когда-нибудь видела более привлекательного мужчину? – зачарованно произнесла она.

Персефона нахмурилась:

– Ты про Адониса?

– Конечно, Адониса! Кого же еще?

Персефона хотела было сообщить Лексе, что, пока та строила глазки Адонису, она пропустила мужчину, который и правда заслуживал этого звания. Но не стала.

– Ты на него запала.

– Я влюбилась.

Персефона закатила глаза:

– Ты не можешь быть влюблена, ты же с ним только познакомилась!

– Ладно, может, и не влюбилась. Но если бы он попросил меня родить ему детей, я бы согласилась.

– Ты с ума сошла.

– Я просто честна. – Она улыбнулась. Потом серьезно посмотрела на Персефону и сказала: – Знаешь, быть чувствительной нормально.

– В смысле? – Вопрос Персефоны прозвучал чуть более резко, чем она ожидала.

Лекса пожала плечами:

– Да не важно.

Персефона уже хотела попросить ее пояснить, но, прежде чем она успела это сделать, открылась очередная кабинка, и Лекса скрылась в ней. Персефона ждала, перебирая в голове мысли, пытаясь понять, что Лекса могла иметь в виду, а потом открылась еще одна.

Когда Персефона вышла из туалета, она поискала глазами Лексу, будучи уверенной, что та ее подождет, но не увидела подруги в толпе. Тогда она подняла взгляд к балкону, где Аид, вероятно, заключал свои сделки. Может, она направилась туда?

Затем ее взгляд встретился с глазами цвета морской волны. У подножия лестницы, прислонившись к колонне, стояла женщина. Ее лицо показалось Персефоне знакомым, но вспомнить, кто это, она не смогла. Ее волосы, похожие на золотой шелк, сияли, как солнце Гелиоса, кожа была цвета сливок, а одета она была в современную версию пеплоса, подходившего под цвет ее глаз.

– Кого-то ищете? – спросила она.

– Подругу, – кивнула Персефона. – Она была в красном.

– Она пошла наверх. – Женщина кивнула в сторону лестницы, и Персефона проследила за ее взглядом. – Вы там были?

– О нет, не была, – мотнула головой Персефона.

– Я могу поделиться с вами паролем.

– А как вы получили пароль?

Женщина пожала плечами:

– Да так… – Она сделала паузу. – Ну так что?

Персефона не могла отрицать, что ей любопытно. Это было то волнение, которого она искала, – то приключение, о котором мечтала.

– Скажите мне.

Женщина хихикнула, и блеск в ее глазах на секунду внушил Персефоне тревогу.

– Пафос.

Трагедия. Персефона сочла это до ужаса зловещим.

– С-спасибо, – сказала она и направилась по винтовой лестнице на второй этаж. Поднявшись, она обнаружила лишь темные двери, украшенные золотом, и стоящую на страже горгону.

Лицо создания было испещрено рубцами, заметными даже под белой повязкой, прикрывающей ее глаза. Как и у прочих горгон, когда-то вместо волос у нее были змеи. Теперь же ее голову покрывал капюшон белого плаща, скрывающего все тело.