Прикосновение тьмы

Она развернулась на каблуках и скрылась во мраке. Персефона на мгновение задумалась, правда ли та пойдет рассказать все Аиду или же подошлет огра, чтобы тот выставил их вон.

– Откуда Аиду знать твое имя? – спросил Адонис.

Она ответила, не поднимая взгляда:

– Я познакомилась с ним в тот же вечер, что и с тобой.

Она почти чувствовала, как в воздухе между ними повисли вопросы. Она надеялась лишь, что он их не задаст.

Минфа вернулась со взбешенным видом, и сердце Персефоны наполнилось восторгом – ведь нимфа была уверена, что Аид им откажет.

Она подняла подбородок и натянуто произнесла:

– Следуйте за мной.

Персефона хотела сказать Минфе, что ей не нужны провожатые, но рядом был Адонис, и в нем уже разгоралось любопытство. Богиня не хотела, чтобы он узнал о ее вчерашнем визите сюда, как и об их контракте с богом мертвых.

Персефона бросила быстрый взгляд на Адониса, прежде чем последовать за Минфой по той же витой лестнице, по которой она вчера поднималась за Аидом и которая вела к богато украшенным черно-золотым дверям его офиса. Адонис ответил ей тихим свистом.

Сегодня внимание Персефоны было сосредоточено на золоте, а не на цветах. Она решила, что его выбор в пользу золота был уместным – в конце концов, он ведь был и богом драгоценных металлов.

Минфа не постучала, прежде чем войти в офис Аида, и зашагала вперед, покачивая бедрами. Наверное, она надеялась удержать внимание Аида – но Персефона ощутила на себе его взгляд, как только вошла в комнату. Он следил за ней, словно за добычей, со своего места у окна, и ей стало любопытно, как долго он наблюдал за ними, пока они находились внизу.

Судя по его напряженной позе, довольно долго.

В отличие от своего вчерашнего облика, когда богиня потребовала впустить ее в «Неночь», сегодня Аид выглядел безупречно. Он был элегантным воплощением самой темной пучины, и она могла бы испугаться, если бы так не злилась на него.

Минфа остановилась и кивнула:

– Персефона, милорд.

В ее голосе снова появились томные нотки. Персефона представила, как нимфа пользовалась им, когда хотела подчинить мужчин своей воле. Может, она забыла, что Аид был богом. Минфа отодвинулась, снова повернувшись лицом к Персефоне и встав прямо за богом.

– И… ее друг, Адонис.

При упоминании Адониса Аид наконец оторвал взгляд от Персефоны, словно выпустив ее из-под действия чар. Глаза Аида всмотрелись в ее напарника и потемнели. Он кивнул Минфе:

– Ты свободна, Минфа. Спасибо.

Когда она ушла, Аид наполнил стакан янтарной жидкостью из хрустального графина. Он не попросил их сесть, как не предложил и налить того же, что и себе.

Это был плохой знак. Он намеревался сделать эту встречу очень короткой.

– Чем я обязан этому… вторжению? – поинтересовался бог.

На этом слове Персефона прищурила глаза. Ей хотелось задать ему тот же вопрос, потому что именно это он и сделал – вторгся в ее жизнь.

– Лорд Аид, – сказала она и достала из сумочки блокнот – в нем она записала имена каждой жертвы, упомянутой в жалобах, – мы с Адонисом из «Новостей Новых Афин». Мы проводим расследование по нескольким жалобам на вас и пришли узнать, не хотите ли вы их прокомментировать.

Он поднял бокал к губам и сделал глоток, но ничего не ответил. Адонис издал нервный смешок.

– Это Персефона ведет расследование. А я здесь просто… чтобы морально ее поддержать.

Богиня испепелила его взглядом. Трус.

– Это список обвинений против меня? – Глаза Аида были темными, без проблеска эмоций. Персефона задумалась, не с этим ли выражением лица он принимал души в своем мире.

Она проигнорировала его вопрос и зачитала несколько имен из списка. Спустя несколько мгновений девушка подняла глаза.

– Вы помните этих людей?

Аид лениво отпил из бокала.

– Я помню каждую душу.

– И каждую сделку?

Он сузил глаза и несколько секунд просто изучал ее.

– Суть, Персефона. Переходи к сути. Прежде у тебя не было с этим проблем, почему сейчас появились?

Она почувствовала, что Адонис смотрит на нее, и бросила рассерженный взгляд на Аида, лицо ее вспыхнуло от ярости. Он произнес это так, словно они знакомы намного дольше, чем два дня.

– Вы подтверждаете, что предлагаете смертным то, чего они желают, если они сыграют с вами и выиграют?

– Не всем смертным и не все, что они желают, – сказал он.

– О, простите меня, вы разборчивы в отношении жизней, которые рушите.

Его лицо ожесточилось.

– Я не разрушаю жизни.

– Вы всего лишь озвучиваете условия своих контрактов только после того, как выигрываете! Это жульничество.

– Условия прозрачны. Детали определяю я. Это не жульничество, как вы это назвали. Это игра.

– Вы бросаете вызов их грехам. Раскрываете их самые темные тайны…

– Я бросаю вызов тому, что разрушает их жизнь. Они выбирают – побороть это или сдаться.

Богиня уставилась на него. Он говорил таким безапелляционным тоном, словно этот разговор звучал уже тысячи раз.

– А откуда вам известны их грехи?

Она так ждала его ответа, но, когда задала вопрос, на лице Аида возникла плутовская улыбка. И одна эта улыбка изменила его, приподняв над богом завесу чар.

– Я смотрю в душу, – ответил он. – Вижу то, что тяготит ее, растлевает, разрушает, – и бросаю этому вызов.

Но что ты видишь, когда смотришь на меня?

Ей была ненавистна сама мысль, что ему были известны ее тайны, а она не знала о нем абсолютно ничего.

И она сорвалась:

– Вы худший из всех богов!

Аид вздрогнул, но быстро справился с собой. В глазах его сверкнул гнев.

– Персефона… – начал Адонис, но его тут же заглушил теплый баритон Аида.

– Я помогаю этим смертным. – Он неспешно шагнул к ней.

– Как? Предлагая невыполнимую сделку? Откажись от своей зависимости или лишись жизни? Это просто смешно, Аид.

– У меня были успехи, – возразил он.

– Да? И что же это были за успехи? Полагаю, для вас это не имеет значения, ведь вы в любом случае выигрываете, верно? Все души рано или поздно попадают к вам.

Его взгляд стал каменным, и он шагнул еще ближе к Персефоне, но путь ему вдруг преградил Адонис. В глазах Аида полыхнул огонь, он едва заметно двинул запястьем, и Адонис, обмякнув, рухнул на пол.

– Что вы сделали? – Персефона хотела наклониться к напарнику, но Аид схватил ее за запястья, удержав на ногах и притянув к себе. Она задержала дыхание, не желая находиться так близко к нему, чувствовать его тепло и вдыхать его запах.

Она ощутила его дыхание на своих губах, когда он заговорил:

– Я полагаю, вы не хотите, чтобы он услышал то, что я скажу вам, – не беспокойтесь, я не потребую от вас платы за то, что сотру его память.

– О, как великодушно с вашей стороны, – усмехнулась она, выгибая шею, чтобы встретиться с ним взглядом. Он склонился над ней, и лишь его руки, обхватившие ее запястья, не давали ей упасть.

– Вы слишком вольно пользуетесь благом, которым я вас одарил, леди Персефона. – Его голос был низким – слишком низким для этого разговора. Это был голос любовника – теплый и страстный.

– Вы не уточняли, как мне пользоваться вашим благом.

Его глаза сузились до щелочек.

– Нет, но я ожидал, что вы будете более осмотрительны, а вы притащили в мои владения этого смертного.

Пришла ее очередь прищуриться.

– Вы с ним знакомы?

Аид проигнорировал ее вопрос.

– Вы планируете написать обо мне статью? Скажите, леди Персефона, а вы включите в нее подробности нашего с вами общения? Как вы неосмотрительно пригласили меня к своему столу, умоляли научить вас играть в карты…

– Я не умоляла!

– Расскажете ли вы о том, как ваше тело вспыхивает, начиная с вашей прелестной головки и заканчивая пальцами ног, в моем присутствии и как из-за меня у вас сбивается дыхание…

– Замолчите!

Он наклонился еще ближе.

– Расскажете вы о том благе, которым я вас одарил, или слишком стыдитесь его?