Страница 3 из 7
Вот этими двумя машинами они и занялись вплотную. О проблеме с колёсами они доложили атташе, который поматерившись от души, сказал, что заявку на колёса передадут в Россию, и где-нибудь месяца через три – четыре они прибудут грузовым кораблём, а пока пусть Андрей с Толей занимаются той техникой, которую можно поставить на колёса. Через пару недель они выкатили пару машин из бокса, и стали готовить их к боевым действиям: снаряжать ленты пулемётов, проверять вооружение. Колёса у бронетехники всё равно подтравливали из-за мелких трещин в резине, но благодаря автоматической подкачке колёс всё-таки удавалось держать давление в шинах.
У танкистов дела шли чуть – чуть лучше, но они были в более выгодном положении, чем Андрей с Толиком. Снимая детали с неремонтопригодных машин, они собрали пять вполне боеспособных танков Т-64Б. И пробовали ход и развороты на плацу перед казармой, но вскоре стало ясно, что надо переходить к полноценным ходовым испытаниям и боевым стрельбам на полигоне, а потом и к обучению экипажей. Доложились атташе. После обсуждения дальнейших действий с Президентом страны Хасаном Гуледом Аптидоном (арабы произносят эти имена по-другому – Хасан (Гасан) Халед Аптидо), совмещавшим должность министра обороны, решили: колонну бронетехники, состоящую из пяти танков и двух бронетранспортёров своим ходом, ночью, в сопровождении местных военных отправить в городишко Мулуд.
Этот небольшой, скорее, посёлок, а не город находился совсем недалеко от условной границы территории занятой отрядами ФВЕД, но пока активных боевых действий правительственные войска в том районе не вели. Ехали с открытыми люками, так как даже ночью температура не опускалась ниже плюс двадцати восьми градусов. Жара изматывала неподготовленного человека очень быстро, и хотя людей для службы в Африке подбирали абсолютно здоровых, делая им в придачу ещё много прививок от разных тропических болезней, люди часто не выдерживали испытание Африкой. В отряде советников прибывших в Джибути: одного механика срочно эвакуировали в Россию с диагнозом – "тропическая лихорадка", а ещё одного отправили в госпиталь при посольстве в предынфарктном состоянии.
Жара никому спуска не давала, и даже местные государственные учреждения не работали с двенадцати часов дня до шестнадцати – это как раз в то самое время, когда ослепительное африканское солнце, особенно на открытой местности, жарило совсем невыносимо. Броня бронетранспортёра на солнце нагревалось до такой степени, что к ней невозможно было прикоснуться даже внутри машины, можно было сразу же получить ожог, а на внешней броне, наверняка, можно было приготовить яичницу, просто разбив яйца и вылив их содержимое на стальной лист – через пять минут – кушать подано.
Кстати о еде. Есть в Джибути не хотелось совсем. Отчасти из-за того, что у всех поголовно через пару дней развилась такая диарея, что её не могли побороть таблетки, выдаваемые доктором из посольства, который иногда посещал место пребывания россиян. Аппетита не было ещё и отчасти из-за запахов, точнее вони, исходящей от сортира устроенного здесь же во дворе, да ещё и ароматов исходящих от порта. Что там гнило в сооружениях порта было неизвестно, может остатки водорослей, а может фекалии, сливаемые в залив из сортиров в домах, стоящих на побережье. Никакой канализации в стране и в столице в частности не было совсем. А общественный туалет в Джибути, да и во многих других африканских странах выглядит так. На свободной от застроек местности выкапывается, вручную или при помощи трактора, квадратная яма с плоским дном и глубиной около пятидесяти сантиметров. По периметру яма закрывается переносным невысоким забором из профлиста. Вот и всё – общественный туалет готов. Как только яма наполняется отходами жизнедеятельности граждан – яма закапывается и рядышком выкапывается другая. Так что антисанитария в Джибути была та ещё.
Питьевую воду и продукты, по договорённости с атташе, им привозили из посольства. И все советники кашеварили – как умели. Основные блюда: остывший несладкий чай и бутерброды. Мылись они местной водой – мутноватой и с каким-то антисептическим запахом. Как её пили местные и при этом не болели – было совсем непонятно. Только ночь давала относительную прохладу, если конечно можно назвать прохладой плюс двадцать пять градусов, но на фоне дневных температур – то был бальзам для души и тела. Поэтому ночной марш-бросок был лучшим вариантом из всех возможных. И лишних глаз нет, и относительно прохладно. Первыми в колонне шли лендроверы сопровождения, за ними танки, потом два БТРа управляемые Андреем и Толиком, и далее опять джипы сопровождения.
Перед самым отъездом к группе советников присоединился военный переводчик Сергей. Джибути это бывшая французская колония. Поэтому большинство населения страны говорило на слегка изменённом французском, а некоторая часть на фарси, со своеобразным диалектом, и ещё небольшая часть на местном языке племён Афарских кочевников. Сергей говорил на французском, на английском, немного на фарси, но язык кочевников в России, по словам Сергея, не знал практически никто.
Надо сказать, что асфальтовых дорог в стране вообще нет, а есть только утрамбованные широкие грунтовки, по ним днём и ночью снуют грузовики и нефтеналивные автоцистерны из порта Джибути в соседнюю Эфиопию, не имеющею выхода к океану. Танки на марше поднимали в воздух тучи красной пыли и песка, который в качестве взвеси быстро заполнил всё внутренние пространства БТРов. Стало трудно дышать, душил кашель и свербило в носу. Пришлось взять интервалы между машинами больше, иначе забиваются песком воздухозаборные фильтры двигателей, и моторы могли заглохнуть, да и не видать ничего.
Дорога, понятное дело, была не освещена фонарями, поэтому на танках включили небольшие прожектора на башнях, направив их по направлению движения колонны. Со стороны зрелище было просто фееричное: казалось что под звёздным ярким небом (на африканском небе видно невооружённым глазом очень много звёзд), в свете полной луны, мчалось во тьму, пыля и утробно рыча моторами совершенно невообразимое, просто фантастическое, механизированное стадо тяжеленых, но мощных мастодонтов ушедшей эпохи. С рассветом колонна бронетехники прибыла в расположение джибутийских войск. Полевой армейский лагерь состоял из трёх казарм, стоящих на ровной площадке, почти в середине пустынной местности, и расположенных буквой "П". Вокруг казарм были разбросаны в совершенном беспорядке подсобные помещения.
Сам посёлок Мулуд находился чуть дальше по дороге в пяти километрах от армейского лагеря. Группу советников решили расквартировать в самом центре Мулуда, в доме, построенном когда-то ещё советскими специалистами, а до приезда советников его занимали представители местной администрации, они покинули свои апартаменты из-за близости театра военных действий. Наши ребята оставили танки и один из бронетранспортёров на плацу между казармами, чем вызвали настоящий ажиотаж среди местных военных, а сами, погрузившись всей компанией на второй БТР, покатили заселяться в выделенные апартаменты в Мулуде.
Сам посёлок представлял собой жалкое зрелище. Кривые, узкие улочки, мусор гонимый ветром и домишки, с маленькими квадратными окнами, понятное дело, без стёкол. Стены домов сложены из кирпичей, сделанных из смеси глины, верблюжьего навоза и соломы, перемешанных в определённых пропорциях. На крышах солома или камыш (не понять), но у кого дома побогаче – куски железа. Надо сказать, что в Джибути нет дождливого периода, как в субтропиках или в джунглях Юго-восточной Азии, и пока что за всё пребывание здесь группы советников, а это почти три недели, с неба не упало ни одной капли дождя, так что протечки хлипким крышам местных жителей не грозили.
Местом очередной резервации советников было двухэтажное здание, добротно сложенное из обычного красного кирпича, с решётками, вмурованными в проёмы окон первого этажа, и пыльным, пустым и явно давно заброшенным вторым этажом. Из здания был ещё один выход во внутренний дворик, огороженный забором из профлиста, где находился туалет по джибутийски (о котором было рассказано ранее) под открытым небом. Вода в поломанных кранах и электричество отсутствовали напрочь. Рам со стёклами в проёмах окон, по старой, доброй джибутийской традиции, уже не было. Зато на окнах висели выцветшие на солнце полотнища, изображавшие собой занавески, что было весьма кстати, – это неплохая защита от жгучего солнца и цепких глаз снайперов, если таковые появятся в окрестностях Мулуда. Война в двух шагах всё-таки. В тридцати километрах от Мулуда находился посёлок Гуэлиль, занятый отрядами боевиков ФВЕД, вот именно там-то и должны были развиваться основные боевые действия, к которым и готовилась советская бронетехника.