Тюр (ЛП)

Воцарилась тишина.

Потом он посмотрел вниз.

Его взгляд снова блуждал, фокусируясь на её ногах и медленно скользя вверх по телу. Она смотрела, как он задерживается там, где заканчивается золотое платье, прикрывая место соединения её ног и промежности. Его глаза вновь задержались теперь на её груди, обтянутой золотой тканью.

— Тебе нужна одежда, Марион, — ответил он.

Ее рука сжала внутреннюю поверхность его бедра, и она почувствовала, как жар в нём снова усиливается.

— …Одежда по погоде, — резко добавил он.

Пару секунд она просто смотрела на него.

Какая-то часть её хотела рассмеяться.

Какая-то часть её почти смутилась.

В то же время она могла слышать, как колотится сердце в её груди, как дыхание вырывается из неё рваными вздохами. Она всё отчётливее осознавала ту часть себя, которая хотела продолжать прикасаться к нему, чтобы увидеть, сломается ли его странный контроль, если она начнет его лапать по-настоящему.

Тюр всё ещё не отодвинулся от неё.

— У нас нет на это времени, Марион, — повторил он.

В этот раз его голос прозвучал мягче.

Он потянулся к своему бедру. Аккуратно потянув её за запястье, он поднял её руку вверх и прочь от того места, где она массировала его мышцы. Он убрал руку на её сторону машины и осторожно положил её на колени.

Почувствовав, как её щёки потеплели, Марион кивнула.

Сделав прерывистый вдох, через мгновение она заставила себя оторвать от него взгляд, пытаясь сосредоточиться на заснеженной возле машины улице.

Её лицо горело ещё сильнее, когда она сглотнула, наблюдая за женщиной в ярко-жёлтой лыжной куртке и двумя её детьми, идущими по улице. Несколько раз они останавливались, потягивая что-то из дымящихся бумажных стаканчиков в руках и указывая на тёплые окна, заполненные рождественскими украшениями и ярко разрисованными вывесками. На несколько секунд она почти увидела всё это глазами Тюра, со всеми этими украшениями, с людьми, несущими сумки и упакованные свёртки.

Мимо них проходили и другие семьи, выглядящие такими же расслабленными и счастливыми.

Марион задумалась, поможет ли ей кто-нибудь из них, если она закричит.

Ей было интересно, прикроет ли её кто-нибудь из них, если она попытается сбежать от Тюра.

От этой мысли ей стало не по себе.

Ей пришло в голову, что она не совсем была уверена, что хочет уйти от него.

Ей казалось, что какая-то её часть всё ещё хочет ему поверить.

По крайней мере, ей хотелось верить, что он на её стороне.

Даже если он сумасшедший.

По этим причинам, как и по сотне других, было чертовски странно сидеть рядом с ним в смехотворно дорогом спортивном автомобиле и смотреть на старомодную американскую улицу во время предрождественского ажиотажа по магазинам. Наблюдение за украшенными окнами с рождественскими бантами и цветными огоньками, а также летающими оленями, натянутыми между зданиями и обвивающими деревья, посаженные вдоль тротуаров, не помогало справляться с её семейным горем.

К тому же, совсем не таким она представляла своё Рождество в этом году.

Она планировала, что её праздники будут как можно менее похожи на Рождество.

Учитывая, что Рождество было любимым праздником её мамы, Марион решила практически пропустить празднование в этом году, потусить на пляже с людьми, которых она почти не знала, и которые не стали бы спрашивать её о чём-то серьёзном или переживать из-за её ответа.

Вместо этого она вернулась в Штаты с Тюром.

Вместо этого она думала о своей маме, сестре и о том факте, что она не так уж далеко от отца в Вашингтоне, округ Колумбия.

Возможно, это знание должно было принести ей облегчение, потому что Тюр действительно вёз её туда, куда обещал. Он определенно направлялся в сторону столицы Соединённых Штатов. Мало того, если ей удастся сбежать, у неё будет куда пойти, место, куда она действительно сможет добраться самостоятельно теперь, когда оказалась на знакомой территории.

Однако ничто из этого её не успокаивало.

Вместо этого она наоборот нервничала.

Это заставило её задуматься, не подвергнет ли она опасности своего отца вместо того, чтобы помочь ему.

Как будто недостаточно того, что её фото разлетались по всем таблоидам.

Теперь, по словам Тюра — опять же, это если предположить, что он не совсем сошёл с ума — она могла стать причиной того, что её отец будет вынужден сделать ужасный выбор, который может привести страну, а возможно, и весь мир к разрушительной войне.

Думая о своём отце, вспоминая их последний разговор по телефону, каким он был добрым… и какой она была засранкой… это заставляло её почувствовать тошноту.

Почему-то когда она вернулась сюда, на американскую землю, её семья и её отец ярко высветились в её сознании, становясь реальными, чего она не позволяла себе ощущать уже несколько месяцев.

Она не должна была бросать его.

Она никогда не должна была оставлять его после смерти мамы.

Вытирая лицо рукой и пытаясь выбросить всё это из головы, Марион взглянула на Тюра.

Он наблюдал за ней. В его потрясающих, почти чёрных глазах было больше эмоций, чем она когда-либо видела раньше.

Не знай она лучше, она могла бы предположить, что он читает её мысли в данный момент.

Но это бы сделало её такой же сумасшедшей, как и он.

— Идем, — сказала она, стягивая одеяла с плеч и вылезая из-под них. Шерстяное пальто всё ещё было на ней, и теперь она застегнула его на пластмассовые пуговицы до самой шеи. — Мы должны идти, как ты и сказал.

Не дожидаясь его ответа, она щёлкнула кнопкой двери и наблюдала, как дверь МакЛарена медленно поднимается перед ней.

Глава 11

Что-то пошло не так

Сжимая ворот чёрного шерстяного пальто вокруг шеи, Марион посмотрела на вешалки с зимней одеждой, пытаясь собраться с мыслями.

Они находились внутри небольшого магазина, того самого, перед которым припарковался Тюр. Она едва могла видеть МакЛарен через запотевшие окна, несмотря на дневной свет. Она сумела разглядеть только лишь очертания машины, потому что та была цвета неоновой тыквы.

Внутри магазинчика было централизованное отопление, но ей всё ещё было холодно.

Она не могла вспомнить, когда в последний раз видела снег.

Она не могла вспомнить, когда в последний раз ей было так холодно.

Почти все её странствия в прошлом году были в тропическом климате. Она следовала за пляжными тусовщиками от одного модного места до другого, следовала за тёплым сезоном от одного бара до другого, полностью избегая смены времён года.

Она взглянула на Тюра и увидела, что он смотрит на манекен женской фигуры в золотистых лыжных штанах и вязаной шапке с кисточками. На плече манекена небрежно покоилась лыжная палка.

В этот момент к Марион подошла владелица магазина, которая на ходу пропела «Веселого Рождества!», бросила взгляд на Марион, а затем взглянула через плечо на Тюра.

— Вы пришли вместе? — спросила она.

Марион поколебалась, а затем кивнула.

— Нам только нужна одежда для меня.

— Вы ищете что-то конкретное? — радостно спросила владелица магазина.

Вздохнув, Марион расстегнула перед чёрного шерстяного пальто. Несмотря на то, что она всё время стояла под тёплым кондиционером, пока оглядывалась по сторонам, она непроизвольно вздрогнула, как только обнажилось её тонкое платье и голые ноги.

Когда Тюр подошёл, настороженно оценивая продавца взглядом тёмных глаз, Марион полностью сняла пальто, а потом без единого слова протянула его Тюру.

Тюр забрал пальто из её рук и встал рядом, словно часовой.

Или, может, он больше был похоже на телохранителя.

Или похитителя.

— Мне нужно практически всё, — сказала Марион продавцу, окинув себя многозначительным взглядом. — Ну… прям всё. Носки. Нижнее бельё. Обувь. Штаны. Всё.

У владелицы магазина отвисла челюсть, пока она осматривала Марион, отмечая почти прозрачное золотое платье супер-мини размера, отсутствие чулок и бюстгальтера, лёгкие туфли. Марион увидела, как взгляд продавца остановился на пятнах крови на передней части этого кусочка ткани с глубоким вырезом, на рваных местах у швов и на подоле, на чёрных пятнах грязи и на всём остальном.