Ночь империи

– Даже, если я соглашусь,– развела руками она,– чего я делать не собираюсь. Я женщина. Кто в здравом уме решится ставить меня на должность?

– Но ведь это такой шанс,– одарил её мягкой улыбкой Гелен.– Разве Вам не кажется, что пришло время пошатать старые устои? Империя застряла в древних традициях, пока весь мир идёт вперёд. Так почему бы не быть первой?

Положив ладонь на сердце, он наклонился к девушке.

– Я не прошу Вас прямо сегодня выйти к народу и объявить о своей новой должности. Мы все пониманием, что для привыкания – для начала Вам же – понадобится некоторое время.

– Тогда зачем?… Зачем я здесь?

– Стали бы Вы говорить со мной, приди я к вам с такими заявлениями на порог?

Вздохнув, Рада покачала головой и устало потёрла глаза – не стала бы, ни за какие деньги. Это до сих пор казалось горячечным бредом, а в стенах её комнатки тем более выглядело бы жутко.

– Я не знаю,– помощник окинул её придирчивым взглядом.– Ну, итт, при дворе…

– Неделя,– вскинул палец генерал.– Дайте мне неделю, вы, оба, и если на исходе её сударыня захочет уйти, она уйдёт.

После некоторого молчания помощник только фыркнул и, подступив к Раде, протянул ей завещание. Генерал, пообещав, что вернётся к ней через пару минут, в которые она может спокойно изучить последнюю волю своего любовника, вместе со своим подопечным выскользнул за дверь.

2.

Небольшая гостиная, в которой в спокойное время можно было провести вечер без риска попасться кому-то на глаза, напоминала улей, о наличии которого любой уважающий себя во время прогулки по лесам узнавал загодя. Обычно здесь было тихо, потому как комната служила своего рода предбанником перед балконом, на котором первые люди государства встречались с простым народом.

Сегодня горожан пускали на территорию дворца, и некоторые даже специально ехали из других областей, лишь бы взглянуть на Владыку – звучало в определённой степени романтично. Они толпились на небольшой площади, выстроенной специально для таких случаев под самым балкончиком, и родители держали детей на руках, будто малолетним имперцам было какое-то дело до того, кто будет им махать сверху. Они вообще смотрели исключительно по сторонам, оценивая новую для себя обстановку.

Едва увидев Айорга, министр Элан вскочил на ноги, обвинительно тыкая в него пальцем.

– Вы! Подлец и убийца, как Вам только хватает наглости заходить сюда!!

Он кинулся было на регента, вознамерившийся отомстить за все грехи, но валакх и не дёрнулся – только упёрся посохом в пол, наклоняя его навершием по направлению к потенциальному оппоненту. Глава военного ведомства, хоть и отличался некоторым безрассудством, все же замер, когда между его лицом и молочно-белой, холодившей воздух вокруг себя сферой остались считанные сантиметры.

Айорг признавал, что и правда пришёл, толком не подготовившись: на кого ещё, как не на него, попытались бы повесить трагическую гибель сударя Онерли. Остальных не смущала даже наличествовавшая крайне стройная история, от которой самому регенту было несколько жутко.

На главу дипломатического ведомства напали наёмники из Ковруса, которые хотели отомстить одному из тех, кто вставил своё слово при отделе области от империи. Коврус потерял многие привилегии, как и его жители, что привело к быстрой активизации любых оппозиционеров, до этого сидевших в подполье. То, что первой целью они избрали сударя Онерли и его супругу, было трагичным событием, но ещё более грустно было от того, что люди эти попали в состав охраны при помощи Великого генерала Гелена. Последнее значило, что за акцией вполне мог стоять Сонрэ, которого Гелен почитал и считал своим наставником, и это должно было радовать.

Что пугало конкретно Айорга, он мог сказать, не задумываясь – то, с какой лёгкостью и беззаботностью наплёл это Самаэль Гринд. Валакх не стремился приуменьшить умственные способности своего друга, но он не предполагал, что первый тави может так ладно болтать по делу. Кроме того, это были не просто слова: в темнице ждали вердикта убийцы, которых узнали приглашённые из крепости тави Гелена, да и к самому генералу уже наверняка стучались в дверь молодчики. Когда Самаэль это рассказывал, регенту в какой-то момент начало казаться, что следующей фразой будет: «А завтра я свергну тебя и займу твоё место на самых законных основаниях из возможных».

Учитывая недавний визит Василиска и его осведомлённость в вопросе наследования и семейности, теперь Айорг не знал, что делать. Ему казалось, что лишняя информация известна всем и каждому – та самая информация, которую он решил хранить при себе и по собственному желанию (на черный день), и по просьбе Джанмарии Гринда, который не любил политическую мишуру и не желал её своим детям.

Самаэль уже ненавидел его за родителей и их гибель, и валакху казалось, что известия о кровных связях семьи Гринд станут последней каплей. Тави бы отвернулся от регента окончательно или, что виделось по каким-то причинам наиболее вероятным, надел бы Венец на ту голову, которая была ему гораздо удобнее.

Все эти подозрения и молчаливое накручивание самого себя довели валакха до того, что, попытавшись поспать пару часов нынче ночью, он проснулся от кошмара.

– Прощу прощения,– вернувшись мыслями к нынешнему моменту, регент хмурым взглядом окинул Элана.– Но Вы бы поостереглись меня обвинять в чём бы то ни было.

– А не то что?– мрачным тоном поинтересовался глава ведомства врачевателей.– И на нас натравишь «выходцев из Ковруса»?

– Помилуйте,– убрав от лица Элана посох, Айорг прошёл, опираясь на него, к одному из свободных кресел.– Мои способы более прозаичны. Приложи я руку к гибели сударя Онерли, и его бы нашли, разодравшим себе горло.

Зал погрузился в гнетущую тишину, на которую регент, тем не менее, не обратил внимания. Расположившись в кресле, он позволил себе снова погрузиться в размышления о проблеме, которая казалась более важной, хотя и последовавшие разговоры глав ведомств не стремился упускать из виду. Так, между делом стало известно о заявлении Первородных, сделанном утром – они высказали официальную поддержку тому, кого назначил своим преемником в случае гибели Фикяра Владыка Мортем, поэтому теперь опасений касательно рисковой затеи с принцессой было ещё больше.

Последняя словно бы невзначай решила прогуляться со своими придворными именно по здешнему коридору, но вовремя поймала на себе не предвещавший ничего хорошего взгляд и сбежала подальше.

Айорг вернулся мыслями к тому, как бы узнать у Самаэля, не приходили ли ему намедни письма с правдой о семье, не приседал ли на уши Василиск в попытках что-то рассказать. По итогу единственным и наиболее идиотским способом виделось подойти к тави с вопросом: «А ты в курсе, что ты в целом не такой уж незаконный наследник?», и после этого исходов было два: Самаэль отвечал отрицательно и брал за шкирку с требованием объясниться, либо отвечал положительно и так же брал за шкирку с намерением вышвырнуть все лишнее из дворца.

Где-то у кого-то – валакх подозревал в этом одну пернатую тварь, которой был посвящён в Лайете целый храм, до сих пор находившийся в состоянии стройки – было очень специфичное чувство юмора, раз на их долю выпал такой разворот. Можно было спустить все на самотёк, если бы родство завязалось когда-то при принцессе Роханне, но это было гораздо ближе, чем хотелось бы.

Супруга Ллвида Верного, которой он ни разу верен не был, не принесла ему ни одного ребёнка – будущий Владыка Джодок Безумный с его братом и сестрой были детьми сторонней, так и оставшейся безымянной, женщины. Сам Ллвид не принадлежал к монаршей крови, но удачно женился на сударыне Магали Гесселинг – её не могли пустить к управлению страной, поэтому титул торжественно отдали её супругу, полагая, что дети в любом случае будут уже чистокровными. Глядя на измены мужа, Магали не то, чтобы хотела отомстить, но судьба так решила, что на пути обездоленной, не интересовавшей Ллвида женщины, возник молодой генерал Деймос Гринд.