Страница 35 из 53
Осторожно заглянув в окно над подоконником, я увидел грязную комнату с длинными рядами машин, уходившими во мрак. Поток горячего воздуха поступал из вентиляторов. Они воспринимались как странная роскошь в этой субтропической ночи.
Ближе ко мне возле окна мягко стучал вакуумный насос. Гэрри Кондит ходил по комнате в испачканной желтым белой рубашке. Запах уксуса казался просто невыносимым.
Я почувствовал руку Чарли на спине; она выглянула из-за моего плеча, и я услышал, как она сглотнула, чтобы не закашляться от паров уксусной кислоты.
Гэрри Кондит подошел к маленькому электрическому пульверизатору и включил его. Шум мотора почти перекрыл граммофон. Гэрри усилил звук. К шуму добавилась мелодия фадо.
Экспериментами по таянию льда тут и не пахло. Мы наблюдали за работой маленькой фабрики по переработке морфия: пульверизатор, вакуумный насос, сушка – все для преобразования морфия в героин, которым затем заполнялись консервные банки якобы с сардинами для экспорта.
«Гэрри Кондит, – подумал я. – „Кондуит“ – трубопровод или канал для переправки товара». Я оперся о подоконник открытого окна, поднял пистолет и аккуратно прицелился. «Смит-и-вессон» отдал мне в руку, и в комнате раздался выстрел. Граммофонная пластинка разлетелась на тысячу острых черных кусочков.
– Выключи насос и пульверизатор, Гэрри, или это сделаю я. – Некоторое время Гэрри Кондит смотрел растерянно, затем сделал то, что я приказал. Тишина опустилась, как ватное одеяло. – Теперь подойди спокойно к двери и открой ее.
– Но я...
– И не произноси ни слова, – приказал я. – То, что ты убил динамитом Джо, я не забыл.
Гэрри повернулся ко мне, собираясь что-то объяснить, но передумал. Я дал пистолет Чарли, и она обошла здание и встала у двери. Я тем временем продолжал:
– Оставайся там, где стоишь, Гэрри, и я не буду расстреливать твое дорогое оборудование...
Гэрри Кондит старался выиграть время, ожидая, когда я отойду от окна, но, когда Чарли приложила дуло 38-го калибра к пуговице на его животе, он понял, что его перехитрили. Чарли заставила его отойти на нужное расстояние. Я присоединился к ней, закрыл за собой дверь и запер ее на задвижку.
Мы, все трое, стояли молча, пока Гэрри Кондит не произнес:
– Добро пожаловать на мою фабрику грез, поклонники! – Мы ничего не ответили. – Значит ты все же легавый? – усмехнулся Гэрри.
– Ты хочешь сказать, что еще сомневался, когда взорвал мою машину и убил Джорджо возле подводной лодки?
– Ты все не так понял, Эйс! – воскликнул Гэрри.
Он казался более загорелым, чем обычно, и кожа там, где он носил часы, белела как браслет. Его лысый лоб, изборожденный морщинами, напоминал стиральную доску, и он облизывал губы большим розовым языком.
– Объяснять бессмысленно, – продолжал он, – я думал, что ты хороший парень, и не имел против тебя дурных намерений. Когда наступит зима, ты узнаешь, какие деревья вечнозеленые.
– Это будет длинная, трудная зима, Гэрри, – произнес я.
Он взглянул на меня и слегка усмехнулся.
– Чего ты кричишь, будто между нами не восемнадцать дюймов, а все тридцать футов?
Он был спокоен, как змея в июне.
– Как ты впутался в эту аферу? – поинтересовался я.
– Можно мне сесть? – спросил он. Я кивнул, но взял у Чарли пистолет и держал его взведенным. – У всех у нас бывают проблемы, Эйс. – Гэрри тяжело опустился на стул. – И проблемы подчиняются законам перспективы; они при ближайшем рассмотрении кажутся большими.
Я бросил ему сигареты и коробок спичек. Он снова потянул время, закуривая.
– Не беспокойся, Гэрри, что расскажешь мне больше, чем я уже знаю, а знаю я очень много.
– Например?
– Мне известно, что меня заставили суетиться по поводу подделки в этом Диснейленде. Я установил, что рыжеволосый англичанин, который участвовал в гражданской войне в Испании (у нас есть досье на всех них), и есть тот черноволосый человек, который прячется от солнца, боясь, что у него выступят чисто английские веснушки. – Я помолчал, прежде чем добавил: – Как я понимаю, этот Ферни Томас вполне мог знать все о затонувшей подводной лодке серии "U". Например, что она полна героина.
– Да, полна «снега», – подтвердил Гэрри. Он кивнул и внезапно быстро заговорил. – Эта зеленая канистра была просто набита героином, который туда запихали нацисты. Ферни Томас принес ее ко мне и спросил, знаю ли я кого-нибудь, кто бы им заинтересовался. Он сказал, что канистра стоит очень больших денег. Я не мог упустить такой случай. У моего приятеля Лео Уильямс-Коэна как раз возникли затруднения с налогами, и, похоже, ему грозило загреметь на порядочный срок. На героине я бы заработал достаточно, чтобы заплатить его налоги и откупить его от тюремного заключения. И тогда мы с Ферни решили вложить деньги в эту фабрику, которую собирались закрыть.
– Парень из Бруклина спасает португальскую рыбную фабрику с американским ноу-хау и парой килограммов диактилморфина. Здорово у тебя получается!
– Сходи-ка лучше домой, – бросил Гэрри, – и посмотри, сколько кто-то перевел на твой банковский счет.
– Спасибо, – поклонился я. – Но нет, Гэрри, серебро уже подсчитано.
Гэрри Кондит держал сигарету, которую я ему дал, и тихонько размахивал ею в воздухе. Его первоначальная нервная вспышка прошла, и теперь он говорил медленнее и осмотрительнее.
– Послушай, в течение следующих пяти лет правительство легализует импорт наркотиков. Я точно знаю. Тогда им займутся люди из большого бизнеса. Появятся изящные упаковки и цветная реклама в журнале «Лайф». Две хорошенькие модели будут говорить: «Я не знала, что курение может доставлять такое удовольствие, пока не попалась на крючок!»
– Но речь идет, Гэрри, о настоящем времени, – оборвал я его, – и люди, нарушающие закон и зарабатывающие таким образом деньги, могут быть неправильно поняты.
– Ты такой умный, парень! – Гэрри покачал головой. – О'кей, я делал это ради денег, получил их и истратил. Тебе ведь известно, как это бывает с деньгами.
– Нет, не известно. А как?
– Так же, как с ураном, но только в десять раз опаснее. Они исчезают, как твоя молодость, или, напротив, количество их увеличивается так же быстро, как число твоих врагов.
– А у тебя их довольно, – вставил я.
– Да, мне потребовалось много времени и таланта, чтобы нажить врагов.
– И Ферни Томас один из них?
Гэрри усмехнулся.
– Я знаю его слишком хорошо, чтобы считать другом.
Видя, что ему хочется рассказать о Томасе, я подождал, пока он, забавляясь сигаретой, потянет еще время.
– Ты считаешь, что Ферни заслуживает того, чтобы им заниматься всерьез, да? Молодой морской офицер-герой переходит к противнику... Чушь все это! Вы, государственные люди, не можете понять многого. Вот что действительно странно.
Он бросил мне назад сигареты, чтобы я их поймал. Но старого пса нельзя научить новым фокусам. Я держал свой пистолет направленным на рубашку Гэрри. Сигареты ударились о него и рассыпались по полу. Гэрри сделал движение, чтобы их поднять, но, заметив, что ствол пистолета подвинулся на часть дюйма, передумал и снова опустился на стул. Мы посмотрели друг на друга; я покачал головой, и Гэрри улыбнулся.
– Больше никаких выходок – побегов или подвохов, – пообещал он.
– Расскажи, как сделать так, чтобы государственные люди перестали ломать голову по поводу Томаса.
– Он просто обиженный, – сказал Гэрри Кондит. – Его девиз: «Что бы ни было – я против». Из-за вывоза товара каждую неделю мы не дошли в драке до нокдауна только потому, что я такой сговорчивый. Он засовывает старую двадцатидолларовую купюру в канистру почему? Да если кто-нибудь захочет увильнуть, он легко докажет, что ему это поручили. Томас крепкий орешек.
Я кивнул. А подумал, что двадцать долларов в кармане рубашки Гэрри Кондита – слишком примитивно.
– Все против тебя, Гэрри, а ты ведь в глубине души такой славный парень. – И я улыбнулся. Вспомнил о Джо, но улыбнулся Гэрри Кондиту.