Верхом на удаче

Больше всего я боялся, что он опять слетит с катушек (причем, вглядываясь в его глаза, я видел все к тому предпосылки). Но наконец в направленных прямо на меня гляделках перестали заполошно метаться вихри чистой энергии, уступив место нормальному и осмысленному (сравнительно, конечно) взгляду.

– Отлично, вот так гораздо лучше. А теперь я хотел бы тебя спросить…

– А не желает ли, гм, многоуважаемый гость для начала убрать свой резак от шеи презренного змея, являющегося, для особо одаренных, хозяином этой пещеры? – Нет, мне определенно начинал нравиться этот парень – с его-то чувством юмора!

– Увы, но этот резак является необходимой гарантией некой устойчивости моего положения. Почему-то мне кажется, что я вряд ли просижу на этой шее больше трех терций, если вздумаю последовать совету дракона в разумном (хе-хе, глаза у него заметно потемнели) состоянии. – При этих словах я словно невзначай постучал обнаженным лезвием по его шее, вызвав этим значительное увеличение глаз ящера и волну легких судорог, прокатившихся по всему огромному телу. Кроме того, при каждом ударе от несокрушимых (это я знал совершенно точно) чешуек отлетали небольшие на первый взгляд крошки. Мы оба, как два лунатика, уставились на это доказательство необычности моего клинка. – Поэтому, несмотря на все мое любопытство, задавать вопросы я буду все-таки потом. А сейчас не соблаговолишь ли ты, дорогой мой ящер, взлететь наверх и забрать оттуда мою спутницу? Извелась уже там, поди. Заодно поучишься у нее, как надо шипеть в разъяренном состоянии – вот уж в этом она мастер. Ах да, чуть не забыл – по идее мы с ней равноправные предводители похода, так что говорить придется и с ней тоже. Ну что ты на меня так смотришь? Я тоже не в восторге от перспективы вновь стукаться с ней локтями.

Почему-то мне казалось, что красноречивая гримаса «чтоб ты сгорел» на морде у дракона была вызвана отнюдь не этими размышлениями, но возражать, имея непредсказуемого седока у себя на шее (который к тому же радостно размахивал чрезвычайно острым клинком), он не посмел. В высшей степени благоразум…

Докончить мысль мне удалось только наверху, куда дракон взвился одним прыжком, мигом покрыв расстояние в пол-лиги. Нормальная подача воздуха к моей голове восстановилась не сразу, а мерзкий ящер принял вид «ну-я-даже-не-подумал». Как вариант маленькой мести, надо полагать.

Ди, как я и ожидал, уже успела взобраться на каменную балку, где и застряла, упершись в барьер. Судя по всему, колдовать в кобольдовой пещерке было трудно даже ей, да и ставивший барьер постарался на славу (при всем при том, что столь слабоумный дракон был бы ей вполне достойным противником, способность к высшему чародейству у ящеров все-таки в крови). Как и к чтению мыслей, запоздало пришло мне в голову, когда другая голова, куда побольше, слегка повернулась в мою сторону, дабы я смог разглядеть на ней недобрую, очень недобрую ухмылку.

Немного подумав, ящер зафиксировал себя в таком положении, чтобы через проем видно было и его, и меня, вздохнул и рявкнул: «Улыбнись!» Не особо разобрав зачем, я чисто на автомате выполнил просьбу, а в следующий момент барьер пропал, и нашему взору предстала Ди, с насупленными бровями сидевшая по ту сторону и сосредоточенно занимавшаяся его «магической осадой» (то есть просто отдыхала). Впрочем, своим относительно вертикальным положением она нас радовала недолго (около половины терции – реакция у нее все же неплохая), после чего резко поменяла цвет и брякнулась в обморок. Я представил картину, которая открылась перед ней после исчезновения барьера (две наглые и чрезвычайно довольные рожи, демонстрирующие шикарный набор колюще-режущих зубов), и сам нервно захихикал.

Пришлось, собрав в кулак все тело, моментально пролететь через еще пустую дыру, ухватить Ди покрепче и со всей скоростью вернуться на шею дракону. Ящер остолбенел. Еще через полминуты он голосом, в котором звучало хорошо сыгранное оскорбленное достоинство, поинтересовался, почему нельзя было просто попросить его подождать, что он, без сомнения, с готовностью бы исполнил. Мне не оставалось ничего другого, как спросить, верит ли мой многоуважаемый собеседник в это сам. Очень вежливо спросить, хотя висящая на плече Ди здорово мешала плавно орудовать протазаном. После чего мы были со всем комфортом спущены вниз. Правда, имела место попытка повторить недавний трюк «падение дракона», каковая, впрочем, была немедленно пресечена грозным окриком «Не дрова везешь!» и (исключительно в качестве дополнительного средства) очередным взмахом протазана. Судя по всему, именно его-то ящер и боялся до судорожного расслабления мышц пищеварительного тракта, чем я нагло пользовался. (Ну да, а вы что, еще не поняли, какая я сволочь?!)

Но ближе к полу пещеры мне пришлось изменить свое решение. Ди совершенно не желала приходить в себя, а при мысли о том, что мне придется ее будить… Несмотря на всю заманчивость идеи надавать ей по щекам так, чтобы до старости хватило, я выбрал более гуманный метод и, подождав, пока до приземления осталось два десятка саженей, послал дракону мысль о том, что вот сейчас было бы совсем неплохо устроить рецидив.

Нет, недаром он начинал мне нравиться. Немедленно возмутившись по поводу отсутствия оперативного простора (мои аплодисменты), он слегка набрал высоту, резко махнув крыльями, а затем полностью сложил их. Правда, при этом попытавшись (шутник, ёк!) игриво перевернуться на спину, но я вновь шевельнул протазаном, и дракон немедленно прекратил. Так, впрочем, и не убрав с морды исключительно паскудную гримасу.

Как и ожидалось, легкая встряска пошла только на пользу исключительно нервной барышне, и она наконец очнулась. Во избежание получения тяжких телесных повреждений я заблаговременно подготовился к этому моменту, отложив тушку спутницы подальше от себя и вдобавок положив между нами протазан (вроде как был какой-то старый обычай…).

Несмотря на все принятые меры предосторожности, первый ее взгляд, полный прямо-таки Светлого огня, был устремлен на меня. Мне немедленно пришла в голову мысль, что, возможно, стоило еще разгладить складки на ее одежде. Сеанс самокопания был прерван драконом, решившим поприветствовать ее честь по чести. Явно полагая, что известный враг лучше, он повернул к ней голову и вновь оррытительно улыбнулся. Да-а… Мои представления об улыбке драконов померкли и лопнули. Возможно, в эту маленькую способность было вложено немало магии, потому что, по самым приблизительным подсчетам, в необъятной пасти находилось не меньше полутора тысяч клыков, которые призывно блестели в полумраке пещеры. Кстати… А откуда здесь свет?

Надо отдать должное Ди, во второй раз она была подготовлена гораздо лучше, и уже через мгновение они начали долгое и чрезвычайно нудное приветствие. (Свет возьми, это как раз в ее стиле – не знать ничего существенного о драконах, но зазубрить полстраницы древнего текста!) Согласно этой традиции, дракон должен был при этом покачивать головой из стороны в сторону, и мой знакомец, «ненароком» встретившись со мной глазами, немедленно послал мне мысль, что согласен со мной целиком и полностью.

Что, впрочем, не сильно ему помогло. Когда я слез (в конце концов, у нас с драконом было время поболтать, так что Ди не сможет доказать нарушение традиций), чтобы исследовать источник непонятного света, протазан я по-прежнему держал у шеи рептилии. Немедленно уловив мысленный вздох, я начал осматриваться и довольно скоро понял, что внизу заметно светлее, чем даже наверху, куда проникал свет из пещеры кобольдов. Еще через некоторое время (нудное бормотание сверху вроде как торжественно добралось до середины, насколько я смутно помнил эту чушь) до меня дошло, что свет вроде как идет снизу, из-под пола. После чего я решил наклониться и потрогать (ну, для проверки).

Мои передние лапы, которым одна глупая голова едва не отдала команду на движение, спасло странное ощущение, пришедшее от задних лап, которым внезапно стало ненормально тепло. В целях изучения этого явления я поднял лапу в боевом валенке с окованной подошвой. От стальной пластины шел почти неразличимый в полумраке парок, да и от самого валенка явственно тянуло паленым. И это при том, что я провел на полу не больше полминуты! А дракону хоть бы хны – его туша возвышалась надо мной, высокомерно меня игнорируя (это разумеется, была лишь иллюзия, по крайней мере до тех пор, пока я обладал одной очень полезной вещью).