Страница 4 из 8
Глава 2
Наташа одним крупным глотком допила кофе и отодвинула недоеденный шассон.
«Не нужно бояться» — прочно зафиксировало сознание фразу. Заезжий «шейх» повторил её дважды.
Гипноз! — неистово бил в виски пульс. Стремительно подкатывала паника. Как с ней бороться, девушка знала — отвлечься и действовать, не дать страху взять верх над разумом. И не смотреть в глаза мужчине.
Она водрузила на колени сумочку, сосредоточенно копаясь в ней. Достала портмоне.
— Если хотите сообщить мне о чём‑то важном, то сделайте это сейчас. Здесь довольно спокойно, — обернулась на кассовую стойку, за которой продавец обслуживал покупателя. — Более удобного случая я вам не предоставлю, — не узнала своего жёсткого голоса.
Шамси смотрел на её руки, на купюру, положенную на стол дрогнувшими пальцами, на то, как старательно она отводит от него взор — боится. Не так он представлял их разговор.
Душно… Он повёл шеей и оттянул пальцем высокий ворот свитера:
— Наташа…
По тому, как она вскинула на него округлившиеся глаза и откинулась на спинку стула, понял в чём дело. Женщина увидела уродливый шрам на его шее.
Шамси мысленно выругался.
Он не смог привыкнуть ни к плотно облегающей тело иноземной одежде, хотя она была довольно удобной, ни к узкой обуви, сжимающей тисками стопу, ни к… Да ни к чему он не смог привыкнуть, с чем пришлось столкнуться в этом чуждом и враждебном для него мире! Его терпение, напитанное болью воспоминаний, стремительно иссякало.
С неукротимым желанием покинуть так и не принятый им мир, пришло понимание, что он не знает, как вернуться назад.
Пфальцграфиня рассказывала ему и об аварии — предположительно случившейся на мосту в Ингольштадте, — и о том, где она оказалась, как вышла к обозу… Он знал о женщине всё.
Думал, что знает всё, — поправил себя.
Осознав время своего пребывания в новом мире, с удивлением понял, что и она, Вэлэри, должна находиться в нём. С тех пор как себя ни сдерживал, не мог отделаться от мысли о встрече с ней.
Несмотря на новизну и остроту ощущений, его преследовало прошлое. Неумолимо тянуло назад — в свой дом, где его ждал сын, в свой тёмный век, как однажды со смехом изволила высказаться Вэлэри. Она предупреждала, потешалась над его возможными страхами и… учила всему. За три года общения с ней она обучила его двум языкам, манерам. Обучила неизмеримо многому другому, за что он ей премного благодарен.
Не обучила одному — как беседовать с ней прежней. Да и кто ж знал, что это будет надобно?
Наташа тяжело сглотнула, не в силах отвести глаза от глубокого светлого шрама над кадыком, особенно заметного на смуглой коже араба.
Господи, во что я вляпалась? — холодея от ужаса, не слышала стука собственного сердца. Перед ней… бандит? Кому ещё могут перерезать горло? Наёмнику‑убийце?
Невольно отвела взгляд и встала:
— Простите, мне пора, — суетливо сдёрнула шубку с рогатой вешалки.
Если бы не реакция Шамси, громадина рухнула бы на столик.
Не оборачиваясь, девушка рванула к выходу, надевая в спешке шубку и удерживая под мышкой сумку.
Сбила рукавом солонку со стола, мимо которого промчалась; задела пустой стул.
Едва не сшибла с ног входящую в кафе парочку.
Косилась назад, ожидая преследования.
За ней не гнались.
Морозный воздух не остудил разгорячённое лицо. Шёл редкий снег. Мело.
Не сбавляя взятого темпа, проваливаясь каблуками в снежный наст, Наташа спешила в сторону своего дома. Перед мысленным взором мелькали чёрные въедливые глаза восточного князя, его ухоженные блестящие волосы, длинные сильные пальцы и… белёсый рубец на смуглой коже шеи.
В сумке зазвонил телефон. Девушка на ходу стянула перчатку и открыла сумку. Едва не выронив мобильник, недоуменно уставилась на номер звонившего. Замедлила шаг. На дисплее высветился её номер. Её! Цифра в цифру! Ей звони́т… она?
Всё же дело было в чём‑то другом. Стоило ответить на звонок и убедиться.
— Могу я просить вас о новой встрече? — услышала необычайно громкий голос «шейха» и сбросила вызов, гадая, как такое может быть? Гипноз в полном разгаре? Она спит?
— Чёрт! — поскользнулась Наташа.
Неуклюже взмахнув руками, упала на бок. Боль в предплечье отрезвила.
Не сплю, — поморщилась девушка с сожалением. Уж лучше бы спала.
Куда-то улетела сумка. Крепкие руки подхватили её, помогли подняться.
— Спасибо, — буркнула она, не оборачиваясь, потирая локоть и кривясь от боли.
— Не следует от меня убегать, — усмехнулся Шамси, отряхивая полы её шубки.
Натянув на голову Наташи капюшон и смахнув с выбившегося конца хвоста снежинки, добавил:
— Не убежите. Пока я не узнаю от вас то, что мне нужно, вы от меня не избавитесь.
Лишившись дара речи, она стояла как вкопанная и следила за его уверенными движениями.
Он подал ей сумку и перчатки:
— Я не собираюсь ни убивать вас, ни учинять над вами насилие, ни… что вы там успели себе надумать? — улыбнулся широко и открыто. Посерьёзнел: — Мне надобна ваша помощь. Только вы можете мне помочь.
Знал, что мимо нуждающегося в помощи человека, женщина не пройдёт.
— Идёмте в машину, — взял её под руку, развернув в сторону проезжей части.
— Никуда я с вами не пойду! — выкрикнула девушка нервно, отстраняясь и прижимая сумку к груди. Попятилась.
У заметённой снегом обочины остановился внедорожник.
Тот самый, серебристый, — отметила она. Всё же за ней следили. Выпалила:
— Будете меня преследовать — напишу заявление в милицию. Я знаю ваше имя, номер телефона и… машины, — обернулась на внедорожник, всматриваясь в цифры на номерном знаке.
Они ожидаемо выплясывали дабл‑джигу. Наташа была не в состоянии запомнить ни буквы, ни цифры. Но «шейх» об этом не знает.
— Не глупите, Наташа. Возьмите, дома посмо́трите, — достал из нагрудного кармана пальто голубую записную книжку точь‑в‑точь как у неё. Только потрёпанную, определённо побывавшую в воде.
Она тут же её раскрыла. Руки задрожали.
— Это же… мой… почерк, — неслышно произнесла последние слова, но её услышали.
— Ваш, — кивнул мужчина. — Позвоните мне, когда будете готовы выслушать. — Идёмте, — легонько потянул её в сторону машины. — Я отвезу вас домой. Вам следует прийти в себя.
Она упёрлась.
— Отстаньте уже от меня! — вскрикнула, привлекая внимание одиноких прохожих. — Если не хотите неприятностей…
Шамси наклонился к ней и угрожающе зашептал:
— Не смейте думать обо мне скверно. Разве до сих пор я дал вам хотя бы один повод думать обо мне нелицеприятные вещи?
— Вы солгали мне! — возмутилась она. — Заманили…
— Подобное имело место? — щурясь, приблизил к ней своё лицо. — Где ваше благоразумие?
Всевышний! — воздел он глаза к серым небесам. Да она ещё хуже, чем он думал! Воистину, ей не хватает жизненного опыта, который успела приобрести Вэлэри, вживаясь в чуждый для неё мир.
С удивлением гехаймрат Шамси Лемма осознал, что сравнивает Наташу с Вэлэри, делит суть одной женщины надвое, оценивает настоящую и прежнюю. Настоящую? Ту, которая осталась в прошлом или эту?
Он глубоко вдохнул и задержал дыхание. Путаница в мыслях не нравилась. Чаша его терпения, которое в последние месяцы удерживалось им лишь усилием воли, могла переполниться в самый неподходящий момент. Пролиться по вине этой несносной и непонятливой упрямицы!
Давно ли он стал таким? Присмотрелся к торопливо идущей впереди него строптивице, убегающей от него со знакомым, но уже забытым им, усердием.
Они шли по проспекту, не ощущая леденящей стужи, пронизывающего ветра, набиравшей силы метели. Прохожие, зябко ёжась и обставив воротники, проходили мимо.