Госпожа не-мертвых

Причем сосредотачиваться исключительно на организации похода было нельзя. Тайное государство Селесты имело достаточно напряженных точек, от которых давно следовало избавиться или хотя бы ослабить их влияние на текущие процессы, но не получалось. Обходились консервацией в надежде, что само рассосется. Иногда надежды сбывались, иногда, как в случае с Биратом, нет.

Она бы с удовольствием задержалась в Ласкарисе подольше, в городе осталось ещё многое, чего она не успела осмотреть, оценить. К сожалению, приходилось возвращаться в Талею. Столица требовала её присутствия. Госпожа давно не показывалась на глаза подчиненным, понемногу начали появляться слухи о её исчезновении, пока тихие, но уже совершенно лишние. Жаль. Будь у неё возможность, она с удовольствием отправилась бы в Барди, посмотрела, как изменился город, чего добилась тамошняя община под совместным правлением Гардомана и Хатсу. Увы, в следующий раз.

Труды многочисленных мыслителей, как относящихся к религиозным течениям, так и принадлежащих к мирским философским школам, напрямую увязывали состояние правителя и управляемого им государства. Считалось, что законный король чувствует землю, принимает от неё некие мистические сигналы и способен указать, куда его вассалам следует обратить более пристальное внимание. До Чумы это утверждение постоянно подтверждалось практикой, в текущей эпохе ритуалы действовали слабее, не столь эффективно. Хотя люди помнили, что после раскола Талеи в гражданской войне на две части Иррана до конца жизни парализовало ниже пояса.

Государство считалось телом правителя, а дороги — кровеносной системой. Поэтому небрежение в отношении ремонта наиболее крупных трактов, умышленная порча или разрушение мостов в уголовном кодексе приравнивалось к покушению на царствующую особу и наказывалось по всей строгости. При дворе существовала должность министра Драгоценности Восьми Сторон, ответственного за пути сообщения, дающая немалое влияние, но и требовательная к исполнению обязанностей. На плаху с неё уходили чаще, чем из других министерств.

Дороги в королевстве содержались в образцовом состоянии, путешествовать по ним было одно удовольствие. Неудобства возникали только на крупнейших трактах, вроде соединявшего Ласкарис и Талею. Тяжелых войн королевство давно не вело, внутренняя политика последние лет пятьдесят отличалась стабильностью, чиновники воровали умеренно, и в результате экономика росла. Торговый трафик, как следствие, тоже. Несмотря на широкое дорожное полотно, позволявшее ехать четырем телегам в ряд, иногда встречались самые натуральные пробки из купеческих обозов. Привыкшие к быстрому передвижению дворяне в таких случаях бесились и брались за плетки.

Опытные путешественники знали, на каких участках лучше сойти с тракта и продвигаться по второстепенным дорогам. Там, конечно, и полоса одна, и каменные плиты уложены похуже, зато меньше движение и общая скорость выше.

Отряд Селесты хорошо разбирался в дорожных нюансах, поэтому передвигались они быстро. Путешествовали днем. Восставшие, разумеется, предпочли бы двигаться ночью, но опасались переломать ноги лошадям. Животные, терпимо относящие к нежити, стоили дорого, их следовало воспитывать с самого детства, чтобы перебить инстинктивный страх. Хотя к вампирам, идущих Путями Зверя, они без всякого приручения относились намного спокойнее.

«Нет, — размышляла Селеста, мягко покачиваясь в карете, — снижать количество последователей Зверя нельзя. Ну и что, что гибнут часто? Выжившие лучше всех действуют вне городов, они нужны общине на случай серьёзного конфликта с властями. Да и в целом запрещать что-либо бессмысленно. Контроль надо усиливать, учить лучше… Так, что это?»

Вампиры воспринимают мир отличным от людей образом. Цвета кажутся им тускнее, вкус не таким насыщенным, кожа в меньшей степени реагирует на прикосновения. Зато слух и обоняние становятся необычайно острыми, и появляется «чувство жизни» — некое чутье, позволяющее ощутить рядом живых существ с горячей кровью. Последнее, при желании и упорстве, можно развить, раздвигая сенсорный диапазон в несколько раз.

Селеста, в силу обстоятельств, чаще чем хотелось бы сталкивалась с силами, известными жрецам под названиями Истинного Мрака и Истинного Света. С первым она последние четыреста лет имела дело постоянно, второй неплохо запомнила за предыдущее время существования. Учитывая последствия тех встреч, она старалась не игнорировать малейшие следы проявления этих сил. Наоборот — тщательно отслеживала.

— Остановитесь! — постучала госпожа по передней стенке кареты.

Стоило Селесте выйти из остановившейся кареты, рядом немедленно нарисовался конный Латам.

— Мессена?

— Составь мне компанию, Латам, — приказала она, попутно «вслушиваясь» в округу. — Хочу кое-что проверить.

Чутьё уверенно вело в сторону высокого холма, стоявшего на приличном отдалении от дороги. Выбирая удобные тропинки и мысленно проклиная нацепленные для маскировки тряпки, к нему госпожа и направилась. Платье считалось дорожным, то есть с минимумом украшений, однако по меркам привыкшей к совсем иной одежде вампирессы мешало сильно. Всякий раз, стоило ткани зацепиться за ветку, ей хотелось дернуть посильнее, чтобы пышное кружево оторвалось и больше не раздражало. Дома, в Талее, она носила простое платье, или женский охотничий костюм, или вовсе прикидывалась мальчиком, надевая штаны и короткий камзол.

Рядом бесшумно скользил Латам, следом, на почтительном отдалении, шла пятерка Вантала. Идти пришлось недалеко. Путь окончился на вершине холма, возле невысокого памятника высотой в половину человеческого роста. Выглядело сооружение не очень — бывший некогда белоснежным равносторонний крест радовал глаз следами помета птиц, вокруг росли кусты шиповника, мешая подойти поближе. Впрочем, кусты явно вырубали весной или в прошлом году, иначе они были бы выше. Да и тропинка, по которой они поднялись на холм, выглядела нахоженной.