Русалочья заводь

– Я ухожу сегодня. Рейс идет трое суток. Ходим в самые верховья, а оттуда спускаемся до Города. Потом, у меня два выходных дня, и опять рейс. Вот такой график. – Он развел руками, как будто, извиняясь за систему речного пароходства.

Я кивала в такт его словам. Надо было что-то говорить. Как-то отвечать на его слова.

– Значит, увидимся через три дня? – не нашлась я спросить ничего умнее.

Поняв, что не добьется от меня ничего более внятного, он просто спросил.

– Ты приехала насовсем, или погостить?

Таиться не было смысла, и я ответила просто:

– Вень, я насовсем приехала. Начинаю новую жизнь. Завтра пойду устраиваться на работу. – Про то, что я ушла от мужа не было сказано ни слова.

Но, это было и так понятно. Мое сообщение необыкновенно вдохновило моего друга.

– А, давай к нам, в пароходство! У нас инженеров не хватает. Я переговорю с директором…

Я прервала его восторженное предложение.

– Нет, Вень. Я лучше в леспромхоз. Мне это как-то ближе.

Он не стал спорить и покладисто кивнул головой.

– Ну, что ж, тогда, до встречи? – Не то вопрос, не то приглашение на свидание.

Я улыбнулась.

– До встречи, Вень. Счастливого плаванья!

Он развернулся и быстрым шагом направился к калитке. У самого выхода остановился, и, обернувшись, проговорил совсем другим, серьезным голосом.

– Варька, я рад, что ты вернулась.

Я не нашлась, что ответить и только кивнула в ответ.

Весь оставшийся день, я хлопотала по хозяйству и старательно избегала разговора с дедом. Объяснить сама себе, почему, так и не смогла. И это меня ужасно раздражало. А еще, меня, почему-то злили, его загадочные улыбки, когда я порой ловила его взгляд на себе. Как будто, он уже знал что-то такое обо мне, чего я сама еще не понимала. Или, понимала, но не хотела себе в этом признаться.

Ночь выдалась ветреная. С реки тянуло сыростью и прохладой, намекавшей на близость осени. По небу быстро ползли клоки туч, похожие на рваные знамена побежденной армии. Звезды кое-где виднелись сквозь эти драные прорехи. А на сердце почему-то появилась тревога, которая ближе к ночи перешла чуть ли не в настоящую панику. Дед заметил мое состояние. Несколько минут смотрел на меня внимательным взглядом, и, наконец, спросил.

– Тебя что-то мучает, внуча? Ты как будто, сама не своя. Что случилось? Не из-за встречи же со старым другом детства ты так распереживалась?

Я в досаде махнула рукой.

– Ну, что ты такое говоришь, деда?! С чего бы мне из-за Веньки переживать! – Я даже, не пыталась скрыть свою досаду. Потом, задумчиво проговорила. – Знаешь, я ведь с того дня даже и не вспоминала ту, старую историю с утопленницей, которую мы с Венькой нашли. А ты знаешь, что тогда произошло? Ведь, я помню, милиция приезжала тогда, и ты с ними во дворе разговаривал. Она мне потом по ночам снилась, а ты меня каким-то отваром поил. Я это хорошо помню.

Дед нахмурился.

– Да, заставила ты меня тогда поволноваться. Все ночами кричала, вскакивала с постели и порывалась на реку бежать. Говорила, что там тебя русалка ждет. Кое-как я тогда тебя отпоил. Там все просто было. Сказали, на мостках поскользнулась, да при падении виском ударилась. Вопросы тогда оставались. Но, дело быстро закрыли. Несчастный случай. А с чего ты эту историю-то вдруг вспомнила? Сколько лет то уже прошло.

– Не знаю. Сегодня в магазин пошла, мимо дома одного проходила. Надька, продавщица мне сказала, что там сестра утонувшей девушки живет с мужем. Генка, кажется. – Дед внимательно слушал меня не перебивая. – Так на меня смотрели из окна этого дома. Я даже не видела, кто. Из-за занавески так, тайком. Меня как из ведра холодной водой облили. Неприятно так стало, сама не знаю почему. – Я вздохнула. – Ладно, брось, деда. Это так, нервы, наверное, шутки со мной шутят. Ерунда все это. Посмотрели, не посмотрели. В общем, глупость одна. Пошли спать.

– Ну, да, ну, да… – Дед покивал головой, вроде, как соглашаясь. Но, взгляд был внимательным и пытливым, когда он смотрел на меня. Будто, пытаясь заглянуть в самую глубь моего сознания.

Я ободряюще улыбнулась, но ни деда, ни себя, не обманула этой улыбкой.

Заснуть я долго не могла. Ворочалась, несколько раз вставала попить воды, опять ворочалась. Наконец, сон сморил меня.

Я стою по пояс в воде, а вокруг меня колышутся водоросли. Они, как живые маленькие змеи, извиваются и подбираются все ближе и ближе ко мне. Я пытаюсь отогнать их от себя. Но, они извиваются, ускользают от моих рук. Их становится все больше и больше. И, вскоре, вся вода вокруг меня, как будто, кипит, от кишащих зеленых змей. Они стараются опутать меня, спеленать. Я начинаю пятиться из реки, пытаясь выбраться на берег. Но, ноги меня не слушаются. И тут, звук протяжного волчьего воя разрезает тишину.

Я открыла глаза и заполошно соскочила с кровати. Но, звучащий во сне вой преследовал меня и наяву. Прошло несколько мгновений, прежде чем я поняла, что это воет Жулька во дворе. Протяжно, тоскливо, заунывно. А в открытое окно порывы ветра доносит запах гари. Набросив на себя халат, я выскочила из комнаты. Деда тоже разбудил звук воя, он уже всовывал ноги в стоптанные ботинки. Мы выскочили с ним на улицу. Жулька сидел посреди дорожки, ведущей к калитке, и протяжно выл, вытянув морду вверх. Ему отзывались деревенские собаки. А над поселком поднималось алое зарево пожара.

Глава 5

Несколько мгновений я с испугом смотрела на это зарево. Потом рванула обратно в дом. Быстро скинула халат, натянула брюки и первую попавшуюся под руки рубашку. Дед тоже кряхтел в своей комнате, одеваясь. Пробегая мимо, бросила на ходу:

– Деда, я в деревню! – И полетела в сторону разгорающегося пожара.

Я бежала, не чуя ног. По спине колотилась коса, которую я забыла подвязать. Я на ходу запихала непослушные волосы под рубаху. Вдалеке завыли сирены пожарных машин. Кто-то из соседей позвонил дежурному в леспромхоз, а может и в пароходство тоже. Около горевшего дома, из которого на меня вчера кто-то таращился из-за занавески, принадлежавшем неведомым мне Генке и Таньке, уже собралась толпа народа. Пожарники только что подъехали и раскручивали сейчас брезентовые рукава, готовясь заливать огонь. Несколько человек метались с ведрами от колодца и обратно, пытаясь потушить огонь водой. Но, я увидела сразу, что все эти усилия уже бесполезны.

Огонь, как чудовищный монстр пожирал сухое дерево дома, с хрустом перемалывая в своей пасти огромные бревна. Лопалось стекло, раздались хлопки, как будто, кто-то принялся палить из ружья. Кто-то кричал «берегись!», бабы выли наравне с собаками дурными голосами. С крыши, как шрапнель, разлетался раскаленный до красна, лопнувший от огня шифер. Жар от горящего дома обжигал тело, волосы стали скручиваться и слегка потрескивать. Я отошла чуть подальше. Тем более, что помочь я уже ничем не могла. Люди перестали суетиться, уступив место профессиональным пожарным.

Мое внимание привлекла фигуры женщины, одетой во все черное. Она стояла обособленно в стороне от толпы и, прижав руки к груди раскачивалась, что-то невнятно бормоча. Я обратила внимание, что деревенские жители стараются держаться от нее подальше. Меня стало как магнитом тянуть к ней. Как будто, в голове я слышала ее отчаянный призыв, как крик о помощи. Не в силах противиться, я сделала несколько шагов по направлению к ней. И, вскоре, могла уже разглядеть ее как следует. Это была старуха. Седые космы выбивались из-под туго повязанного на голове черного платка с бахромой. Лицо больше похожее на печеное яблоко, все изборождено морщинами, вокруг тонких, почти бесцветных губ скорбные глубокие складки. Она что-то прижимала к груди и без конца бормотала невнятно. Сразу было и не разобрать, то ли молилась, то ли пела. Я остановилась в нескольких шагах от нее, и тихо спросила:

– Бабушка, вам помочь?

Казалось, она не обращала на меня внимания. Я стояла рядом, чувствуя какую-то неловкость, и, в то же время, жалость. Я сделала еще несколько маленьких шажков и едва прикоснулась к ее плечу.