Живое оружие

В общем, церковь была пуста, поэтому стоило нам подняться по ступеням, как в нашу сторону посеменил сутулый старичок. Он был одет в длинную, как у самого Даина, мантию расшитую золотыми узорами. У его сердца красовалась пятиконечная звезда вписанная в круг, символизирующая пять путей Даина.

— Добро пожаловать в дом Даина. Что привело вас сюда, дети мои? — с ходу начал пастор.

Его взгляд сразу прилип к ушам Икати, которая косо поглядывала на него спрятавшись за моею спиной.

— И зачем вы привели сюда это создание?

— Мы хотим отдать Икати вам на попечение. Я не прошу вас делать для неё много. Просто помогите ей встать на ноги и обжиться в этом городе.

— Мы можем приютить бездомных и обездоленных, но мы не занимаемся поисками приюта для…

— Я уверена, — Синтия провела взглядом по пустым скамьям, — работы у вас не много, так что такая простенькая задача не должна сильно вас затруднить.

— Боюсь, что я вынужден вам отказать.

Вздохнув, Синтия сняла белоснежную перчатку, и протянула руку пастору. На её указательном пальце блестел массивный перстень с гербовой печаткой. Едва старик бросил на него взгляд, как он тут же склонился в почтенном поклоне.

— Простите, раба божьего, что сразу вас не узнал. Если бы я знал, я бы и не подумал перечить вам!

Интересно, кем же была Синтия, что даже служитель церкви так перед нею раскланивается? Ведь вроде он должен подчиняться лишь богу, или я что-то не понимаю?

Закончив извиняться и осыпать Синтию комплиментами, старик подозвал молодую коротко стриженную послушницу и передал Икати в её попечение.

Кошка попрощалась с Синтией, разразившись морем поклонов и благодарностей. Однако глядя в её глаза, меня не покидало ощущение, что слова её были не искренними. Хотя, как показывает практика, психолог из меня никудышный…

— А теперь, — вновь обратилась к пастору Синтия, когда Икати скрылась из виду, — у мен есть к вам еще одна просьба. Вот этот молодой человек желает чтобы Даин решил его судьбу.

— И что же конкретно он хочет… — пастор запнулся. Его взгляд остановился на висевшем у меня на шее амулетом, — Откуда у вас это? Вы что тоже из этих еретиков?

Он подошёл ко мне, грубо отгибая воротник жилетки.

— Точно. Знака нет. Заблудшему нет места в этой церкви! Даину нечего вам сказать!

— Пастор, прошу вас успокойтесь, — Синтия подошла к нему, и положив руку на плече, прошептала что-то.

— О чем вы говорите? Вы уверенны?

— Да. Но это, только между нами.

— Тогда ладно. И все таки это не объясняет откуда у вас сей амулет.

— Я нашел его, вот все. Клянусь, я не знаю ни о каких еретиках.

Хотя, еретики, они и в другом мире еретики…

— Ну, хорошо. Раз уж сама принцесса выступает вашим попечителем, то я вам поверю. Но учтите, если вы врете, вам же хуже будет. Даин не терпит Заблудших в стенах своих храмов. Итак, зачем же вы пришли?

Синтия, начала не спеша рассказывать мою историю. Я же, медленно отходил от слов старика.

Принцесса? То есть даже так. Не просто какая-то там аристократка, а самая настоящая принцесса… Теперь понятно, почему она решила скрывать свою личность. И перстнем в дороге, она тоже поэтому не светила.

С новой информацией, некоторые вещи заиграли для меня совсем другими красками.

— Что? Вы серьёзно? Знаете, мне трудно было поверить в вашу первую историю, но в это…

— И тем не менее, это так. Его слова были проверены на Жемчужине Правды, герцога Арбина.

— Ну, думаю, это ложь ничего вам не даст, поэтому я вам поверю.

— Вы же понимаете, что об этом не следует распространяться?

— Конечно. Этот разговор останется сугубо между нами и Даином, — почесывая подбородок пастор подошёл ко мне, — В таком случае, это очень интересно. Вы, молодой человек, совсем не похожи на одержимого. Обычно, они не особо склонны к общению. Им лишь бы убить всех вокруг. По моему, это лишь второй в истории случай, когда одержимый сам подчинял себе демона. Думаю, — он повернулся к Синтии, — вам не нужно объяснять кого я имею в виду.

Синтия коротко кивнула.

Черт! А я был бы не против чтобы мне объяснили. Но что-то мне подсказывает, что эта не та информация, которую рассказывают первому встречному.

— Так вы позволите ему встретиться с Даином?

— Это сложный вопрос, ваше высочество. Церковный Закон гласит что демонами должна заниматься инквизиция. Но согласно ему же, нельзя отказывать тем, кто решил решить отдать все на суд Божий, — пастор тяжело вздохнул, — Знаете, раз уж я не инквизитор, то наверное выберу то, что лежит мне ближе. Следуйте за мной молодой человек.

Старик отвел меня в небольшой зал, где-то в задней части собора. Ни единого окна, лишь несколько сотен свечей, горящих по периметру помещения освещали стоявшие в центре фигуры. Пять статуй образовывали круг. Пять ипостасей Даина, что служили для Ритуала определения пути. Насколько я понял, Божий суд, будет являться частью этого ритуала.

Ну-ну. Интересно какой же путь даст мне Даин. И сможет ли он дать его вообще.

От этой мысли, я невольно улыбнулся. В последнее время, у меня было много провалов. Хотелось что бы хоть одна моя ставка сыграла. Тем более, когда на кону стояло все.

Если все получиться, то мне не придётся батрачить на аристократию. К тому же, если дело выгорит то и с церковью в дальнейшем у меня проблем не должно быть. Риск большой, но если мои теории верны, то я буду волен делать что захочу.

Если…

— Сын мой, встань на колени и оголи спину, — выставив что-то на темный стол, сказал мне пастор.

Я смиренно выполнил его указания. Взяв со стола бокал, он подошёл ко мне.

— Испей же вино, напиток короны! — торжественно возвещал он.

Жидкости, плескавшейся в непрозрачной чаше, едва ли хватило не глоток. Однако, я могу с уверенностью сказать, что это было лучшее вино, которое я когда-либо пробовал.

— Теперь, отведай хлеб, единственно яство слуг креста!

Мне тяжело было поверить что священнослужители действительно едят лишь хлеб, но спорить я конечно же не собирался. Небольшой ломоть хлеба был зачерствевшим, но я смог просунуть его в глотку.

В руках пастора блеснуло лезвие меча.

— Протяни руку, чтобы почувствовать боль, извечную спутницу меча!

Я поднял руку, и старик резким движением пустил мне кровь.

— Наклони голову, чтобы почувствовать наказание серпа.

А вот этого я не понял…

Хлесткий удар плети пришелся по моей спине. От неожиданности я подался вперед, падая на четвереньки. Пастор тут же отошёл, по всей видимости ограничившись одним ударом. Однако, в удар этот он вложил всю силу. Я чувствовал как на моей спине пульсирую три длинных следа.

— И наконец, еще один напиток — услада детей кинжала!

Он протянул мне небольшую чарку. В голове у меня появились смутные подозрения поэтому на всякий случай, я выпил её залпом. Не зря. Я почувствовал как загорелось мое горло, а затем, голова пошла кругом.

— Встань в круг меж статуй, сын мой. Здесь, с тобою заговорит Даин.

Ну конечно, заговорит, — думал я, шатаясь в сторону статуй, — после такого-то.

Картинка в глазах начала плыть. В темноте, мне стали мерещиться смутные силуэты. Похоже, в последней чарке было что-то совсем уж интересное…

В легком трипе, я осматривал окружившие меня статуи. Четыре ипостаси Даина, каждая со своим атрибутом смотрели на меня свысока. И только одна, с кинжалом, стояла ко мне спиной, скрывая лицо капюшоном.

В это время, священник зажег вокруг меня пять свечей, по одной напротив каждой статуи. Затем, он надел мне на глаза повязку. Меня окончательно накрыла тьма.

— А теперь, жди! Жди, пока не почувствуешь его прикосновение. Он решит, заслуживаешь ли ты жизни, и если да, то каков будет твой путь.

Я начал ждать. В кромешной тьме я не слышал ни звука. Я потерял счет времени. Ноющая боль в боку ушла. Я словно плыл в невесомости, там, где еще не отгремел Большой взрыв.

Свет. Я не могу вспомнить момент, когда он появился передо мной. Такое чувство, будто он был здесь всегда. Щупальце света, похожее на протуберанец потянулось в мою сторону. Я ощутил страх. Страх, что мой план снова пойдет под откос. Страх, перед немыслимым существом, которое тянуло ко мне свою руку. И сколько бы я не пытался успокоить себя. Сколько бы раз я не твердил что это лишь галлюцинация. Сколько бы раз я е повторял себе что в комнате помимо меня лишь священник, наблюдающий со стороны. Это все было тщетно. Ведь страх перед неизвестным, пожалуй, сильнейший, что есть у человека.