Страница 34 из 95
— Никто никому не должен…
— Должен, еще как должен! — потеряв терпение, я ударил кулаком по столу. — Это моя земля, мои люди, их интересы для меня — превыше всего. Не обеднели бы аристократы, если бы им пришлось оплачивать свои завтраки и ужины. А теперь Саймон и его семья останется без денег за тот период, сколько продлится этот визит со смотринами. Так что из какого кармана хочешь, оттуда и вынешь деньги за все расходы трактира. И не забудь положить с этой суммы еще двадцать процентов налога. Что, про налог ты и позабыл совсем, да?
Я махнул рукой на вялую попытку хозяина Белолесья оправдаться. Кортеж ассоциации уже подъезжал к городу, и мне следовало приводить себя в порядок, а вместо этого учу уму-разуму этого недоросля. И ведь он просто типичный представитель своего племени.
Неудивительно, что Крэланд в такой жопе. Если подрастающее поколение, уже обладающее своей землей, такое же глупое и недальновидное, как Марк, становится ясно, почему в королевстве все так плохо, что люди мятежи затевают. Это же уму непостижимо!
Власть, которая вместо поддержки бизнеса его душит, не добивается успеха, а гибнет. При подобном наплевательском отношении к людям, создающим благополучие королевства в целом, и каждого аристократа в частности даже поражает, что Крэланд еще не разорен и его не покорили соседи.
Недаром на Земле всех этих феодалов резали и расстреливали. Если бы не магия, остающаяся привилегией родов, здесь давно бы произошло то же самое. Собрав в своих руках главное оружие Эделлона, одаренных, кланы держатся на плаву. Но отними у них дар, и через десять лет из аристократии никого не останется.
Поэтому моя корпорация победит. Потому что ее магия будет доступна каждому.
Вздохнув еще раз, я махнул Вайссерманну, чтобы убирался, а сам приступил к переодеванию. Предстояло выдержать еще один бой с местным этикетом, но здесь я был совершенно спокоен — плевать, что за баб они там понавезли, акулы местного бизнеса мне ясны, их мотивы понятны. И наши цели сходятся, а значит, мы сможем договориться.
Зальц в очередной раз застонал, и Салэм приподняла левое веко. В лежащей на металлическом столе груде мяса сложно было узнать графа Огонвежа, но это все же был он.
Лаборатория была ярко освещена, и искоренительница могла осмотреться.
Слева и справа стояли огромные колбы с плавающими внутри человеческими телами. Она не знала, кто это такие, но внешне люди выглядели совершенно здоровыми. Мужчины, женщины, дети разных возрастов.
Йохан снова завыл, заставив Салэм поморщиться. Будь у нее глаз Архонта, графиня Гироштайна смогла бы разобраться в безумных экспериментах их пленителя, но ублюдок забрал его, и рана уже даже не напоминала о себе.
— А, очнулась, — брат Юлий встал так, чтобы некромантка могла его заметить.
В руках, затянутых в тонкие перчатки, он держал небольшую стеклянную пробирку, светящуюся зеленым светом. Сглотнув, Салэм перевела взгляд на безумца.
— Я решил, что ты тоже будешь мне полезна, — заговорил отступник, шагая к графу. — Зальц свою службу уже сослужил, но отпускать его в столицу одного — значит породить уйму никому не нужных вопросов. Вас ведь ждут вдвоем, стало быть, и ты мне пригодишься.
Некромантка молчала, прекрасно осознавая, что брат Юлий намеревается превратить ее в такое же воющее мясо, как и лежащий напротив граф.
— Время у нас еще есть, так что я не стану сразу убивать тебя, — со смешком заверил отступник, подходя ближе. — Но глаз Архонта, увы, было не подделать, так что простите, ваше сиятельство, что пришлось его изъять.
Он махнул рукой вправо, и по полу простучали каблуки сапог. Повернув голову, Салэм замерла, глядя на саму себя, совершенно здоровую и стоящую перед безумцем. Вторая Саломея фон Ней была в ее одежде и криво ухмылялась, полностью копируя мимику настоящей искоренительницы.
— Это ты… — выдохнула некромантка. — Ты делаешь этих гомункулов.
Брат Юлий улыбнулся.
— Да, ты ведь знакома с частью моих экспериментов, — кивнул он. — Но тогда это были лишь первые шаги, а теперь…
Копия Салэм прикрыла правый глаз, а когда подняла веко, он вспыхнул белым огнем. Глаз Архонта прекрасно прижился в чужом теле и, без сомнений, выполнял свои функции.
— Как видишь, я не сидел без дела, — продолжил брат Юлий. — Определенные успехи все-таки есть. Но для тебя, искоренительница, все окончится здесь. Я поставлю еще пару экспериментов, и тебе придется умереть. Моя Саломея фон Ней заменит тебя полностью, так что не переживай, твое дело будет жить после тебя.
Салэм вздохнула, закрывая единственный глаз. Ей не хотелось этого признавать, но, похоже, отступник прав, и ее путь закончился. Магия была недоступна, а единственный козырь брат Юлий вырезал. Артефакты Аркейна остались где-то вдалеке, и теперь, несомненно, достанутся копии, которая станет перед всеми изображать некромантку.
Искоренительница прекрасно помнила, что двойников отличить нельзя, пока не залезешь им во внутренности. Ни один артефакт Аркейна не определит, что Салэм — поддельная, и копия сможет делать все, что пожелает не только в качестве искоренителя, но и как графиня Гироштайна.
Сжав челюсти, Салэм вновь взглянула на своего мучителя. Ничего она не может ему противопоставить сейчас, но он может допустить ошибку и тогда пожалеет, что не убил ее сразу.
А отступник тем временем отослал копию фон Ней жестом, а сам склонился над изувеченным графом Огонвежа. Что делал брат Юлий, Салэм не видела, ее глаза обшаривали помещение, куда они с Йоханом угодили, пытаясь найти хоть какой-то выход.
Стоны графа перешли в хрип, и колода изрубленного, переломанного мяса вздрогнула в последний раз. Отступник отвернулся от лежащего на столе тела и, убрав склянку в карман мантии, отошел в сторону.
— Побудьте пока здесь, ваше сиятельство, — со смешком сказал он, подойдя ближе и похлопав Салэм по щеке. — Никуда не уходите, я скоро вернусь.