Страница 12 из 75
Наутро, в Светлый понедельник, поехал делать визиты. Муть беспросветная, но вот без этого никуда, если хочу в столице закрепиться. Праздник-то религиозный, обязан соответствовать, прямо в шкуре императора себя почувствовал — везде наливали, обнимали, принимали поздравления, конвейер да и только.
Перебил все это Столыпин. Стоило мне заявиться к нему, даже рта открыть не дал, взревел нечленораздельное и за рукав потащил в кабинет.
— Петя! — только и ахнула Ольга Борисовна, но Столыпин отмахнулся на ходу.
— Вот полюбуйся! — сунул мне под нос пачку бумаг премьер-министр.
— Христос Воскресе, Петр Аркадьевич!
— Воистину, — буркнул Столыпин, но отгородился столом, так что обошлись без поцелуев.
— Что опять стряслось? — спросил я, перебирая бумаги и вчитываясь в полицейские рапорты.
— Забастовки на прядильнях Выборгской стороны! Женские! Все вашими молитвами! Небесники…тьфу
— Забастовка по моей молитве? Да вы меня прямо в чудотворцы определяете, Петр Аркадьевич, — попытался я шуткой разрядить обстановку, но успеха не имел.
Пришлось читать бумаги. Забастовали Сампсониевская мануфактура, прядильни Гергарди, Торшилова и еще несколько помельче. Главным требованием была равная оплата за равный труд, ну и прочее, из нашей программы — декретные отпуска, сады-ясли, ничего особенного, если не считать того, что забастовка почти исключительно женская.
— И при чем тут я?
— “Небесная Россия” чья? Взбаламутили фабричных совершенно неуместным суфражизмом!
— Ну да, а два года назад кто забастовщиков взбаламутил? Или в Москве тоже я виноват с небесниками? — перешел я в наступление. — Вы народ в стальную узду взяли, вот он и бьется, и биться будет, пока не ослабнет хватка!
Да кому я рассказываю! Столыпин — сам помещик. Выжимает каждую копейку из крестьян.