Страница 15 из 20
Людота сражался, из последних сил спасая своих близких. Недалеко, наблюдая, как он отбивается от превосходящего по численности противника, столпилось немало людей. Уже изнемогая от усталости, он закричал боевой клич северян:
– Слава!
Этот клич повторился в толпе, и после этого клича из толпы в арабских воинов вначале полетели камни, а потом выскочили несколько человек и напали на них сзади. Их просто смяли, кого задушили, кого забили камнем. На помощь арабским воинам бросились местные жители, а из близлежащих домов и соседних улиц уже бежали вооружённые чем попало славяне. Вооружались все, даже женщины и дети.
И вспыхнул бунт, жестокий, беспощадный, отметающий всё доброе и человечное. Как сноп соломы может вспыхнуть от одной искры, так и это сражение Людоты с арабскими воинами явилось толчком к всеобщему сопротивлению.
Это не была битва двух враждующих армий. Это была самая настоящая бойня, когда люди находились в такой ярости, что не разбирали кто перед тобой: воин или нет. Убивали всех: воинов и женщин, стариков и детей. Убивали всех, кто не был с ними одного племени, у кого родной язык был другой, кто отличался цветом волос и цветом кожи, кто просто попадался под руку. И у каждого, участвовавшего в этой кровавой резне, была своя правда. Одни мстили за свою потерянную свободу, за смерть близких, за безысходное будущее, за возможность просто жить. Другие защищали свою жизнь и жизнь близких, защищали так же яростно, защищали от ярости взбунтовавших рабов, защищали свои жизни те, кто вообще не имел рабов-сакалибов, и их было большинство.
Но пока ярость и отвага людей, которым просто нечего терять, кроме своих жизней, переломили сопротивление арабов, и как снежный ком, увеличивающийся в размерах, сражение начало распространяться на соседние улицы.
Людота, не веря своему спасению, вернулся в дом менялы. Зайнаб сидела на полу у топчана, на котором находился Деян, и голова её лежала на его груди. Рука Деяна нежно гладила волосы Зайнаб, и они о чём-то тихо разговаривали.
– Уходим отсюда, – Людота подошёл к Деяну и взял его на руки.
На улице раздавались звуки битвы, и Людота направился в сад, чтобы вернуться тем же путём, которым он и Зайнаб шли. Сад был довольно густым, и Людота выбирал такой путь, чтобы ветки деревьев не мешали им идти, и чтобы Деяну не причинить лишние страдания. Вдруг Зайнаб вскрикнула, и Людота обернулся.
То ли шальная, то ли наоборот, метко выпущенная стрела попала Зайнаб в спину точно между лопаток. Зайнаб схватилась за ствол дерева, колени ее подогнулись, и она медленно сползла по стволу на траву.
– Деян… – она протянула руки по направлению к Деяну, и дыхание её прекратилось. Это было её последнее слово.
– Зайнаб, Зайнаб… – простонал Деян. – Братко, положи меня рядом.
Людота уложил Деяна под дерево рядом с Зайнаб. Деян взял ее безжизненную руку.
– Братко, тебе не кажется, что она чем-то похожа на Русаву?
– Не думаю.
– Братко, позволь мне взглянуть на неё.
Людота достал кинжал и протянул его Деяну. Деян взял кинжал, посмотрел на изображение на клинке.
– Прости меня, братко, прости за всё… – Деян собрал все силы и воткнул кинжал прямо в сердце.
Тело Деяна вздрогнуло и обмякло. Его голубые глаза уже безжизненно смотрели сквозь зелёную листву на голубое небо. Людота не ожидал этого. Он остолбенел от непоправимой утраты, а затем устало произнёс:
– Ну, зачем же так, Деян? Ты оставил меня совершенно одного. Я так надеялся, что ты будешь продолжателем нашего рода… – но здесь Людота посмотрел на окровавленные штаны Деяна. – А может ты и прав. Поверь, я отомщу за тебя.
Людота закрыл глаза брату и вытащил кинжал у него из груди.
– Прости Деян, я не могу устроить по тебе тризну…
Недалеко от забора, к которому примыкала кузница, Людота выбрал небольшую полянку, где не было деревьев и соответственно корней, и начал рыть яму. Где кинжалом, где мечом он отрезал пласты земли, рыхлил её и руками выбрасывал землю. Яма медленно росла.
На крыше кузницы появился Станята. Увидев Людоту, он спрыгнул с крыши и подбежал к нему:
– Дядько Людота, ты чего делаешь? Мы теперь можем…
– Погоди, – перебил его Людота. – Помоги лучше Деяна похоронить.
– Как Деяна? – у Станяты полились слезы.
– Не плачь. Ты же будущий воин. А воинам слезы ни к чему.
Станята кивнул головой, закусил губу и вытер слёзы. Затем спрыгнул в яму и по мере своих детских сил начал помогать Людоте.
Солнце перевалило давно за полдень, когда они закончили копать яму. Людота положил в могилу Деяна. Перед тем как уложить Зайнаб рядом с Деяном, Людота снял с неё изготовленный Деяном браслет:
– Прости, Деян, но это будет для меня память, а ей он уже ни к чему, – и Людота надел браслет себе на руку.
Он накрыл головы Деяна и Зайнаб своей рубашкой, которую он снял, и своим кожаным фартуком, который из кузницы принес Станята. После того как засыпали тела землёй, Людота со Станятой направились к Баруху.
Но Баруха в доме уже не было. Очнувшись, он услышал шум и лязг металла. Кое-как поднявшись и потирая шею, он выглянул в окно и увидел, как Людота бьётся с воинами, как бросились к нему на помощь, как началось всеобщее избиение друг друга. Барух отвернулся от окна и увидел свой открытый сундук. Сундук был пуст. У Баруха всё внутри похолодело. Он растерялся.
– Проклятые рабы. Заковать всех в колодки. Но как вернуть деньги?… Газван ибн Джабаль…
Барух спустился на первый этаж, осторожно выскользнул из дома и, оглядываясь по сторонам, чтобы не попасться взбунтовавшимся рабам, побежал к дому Газван ибн Джабаля, но туда ему попасть не удалось: слуги Газвана бесцеремонно вытолкали его взашей. В отчаянии он упал на колени и начал громко голосить до тех пор, пока на крики Баруха не вышел сам хозяин.
– О, благородный Газван ибн Джабаль, помоги. Взбунтовавшиеся рабы меня, несчастного, ограбили. Я теперь хуже последнего нищего. У меня не осталось ни одного дирхема.
– Погоди стонать. Отвечай. Сколько рабов?
– Много. Все рабы вооружились, убивают всех: и воинов, и женщин, и детей. Золото моё украли…
– Да погоди ты со своим золотом. Уведите его. Собирайте воинов и пошлите гонцов к Мааруф ибн Баширу, пусть идёт со своими тысячами на подмогу.
Людота и Станята обшарили весь дом Баруха, но никого в доме не нашли. Рабы и слуги Баруха тоже покинули этот дом.
– Дядько Людота, может он у менялы?
– Вряд ли. Ушёл жидовин. Но менялу тоже надо проведать. Посмотрим, нужен ли будет ему гарем после этого? Ты держись рядом со мной. Ты один у меня остался. После пойдем Богуша искать, он где-то около базара. К нему туда Деян ходил.
В доме у менялы было все разбросано. В некоторых комнатах лежали убитые. Менялу с пропоротым животом и остекленевшими глазами нашли на втором этаже.
– Опять опоздали. Ну что, Станята, пойдем Богуша искать.
Проходя по дому, Людота подобрал чудом уцелевшие лук и колчан со стрелами.
– Дядько Людота, а может домой отправимся? Золото и серебро теперь у нас есть.
Людота остановился:
– Откуда?
Станята радостно:
– А я у Баруха из сундука взял.
– Украл как тать.
Станята растерялся:
– Почему как тать? Мы же заработали.
– Что мы заработали, то Деян приносил. А мечами, что мы Баруху отдавали, мы себе свободу выкупали. А он мечи продавал, и поэтому это его золото. Он его на крови наших соотечественников и на наших страданиях заработал. Грязные оно. Человек имеет золото, а свободы нет. Зачем оно ему? А свободу ничего не возместит. Запомни это.
– Хорошо. А что же мне с ним делать?
– Думай сам. Надо их на хорошее дело использовать.
Людота и Станята направились в сторону базара. То и дело им встречались мёртвые тела. Вперемешку лежали и арабы, и славяне. Город бурлил. Одни улицы и дома находились в руках славян, а другие удерживались арабами. Сражения происходили во многих местах. Без особой нужды Людота в сражения не ввязывался. Он целенаправленно двигался в сторону базара, обходя стороной места сражений, стараясь сберечь Станяту. Иногда он стрелял из лука, помогая отбивать нападение арабов. Но пробиться к Богушу не удалось.