Страница 6 из 16
Татьянины слезы.
Все соседские драмы хотя и вызывали сочувствие у Тани, но были все-таки чужими, не ее личными драмами. К тому же она предполагала, что в ее собственной семье такого случиться не могло, там все было стабильно. Таня с юных лет понимала, что если родители ругают ее или брата или спорят о чем-то между собой, то это вовсе не драма, это жизнь. Но и в этой благополучной жизни случались свои огорчения и слезы.
Таня была вторым ребенком в семье. Первый – тоже девочка – родился мертвым. Это несчастье случилось в 1946 году, когда молодые мама и папа, пережившие страшную войну, ждали от жизни только хорошего. Измученная тяжелыми родами и их трагическим исходом, мама долго не могла прийти в себя. Почему так случилось – этот вопрос она задавала себе постоянно. Сказались ли тут военные стрессы, и организм еще не был готов к такому испытанию, как рождение ребенка? Или виновата она сама, Таисия, которая не ушла, как другие, в декретный отпуск, а до последнего ходила на работу? Трудилась она тогда в отделе учета райкома партии и считала свою работу достаточно престижной. К тому же, когда ее, бывшую фронтовичку, на эту работу брали, то в отделе кадров поставили условие: «Мы тебя на работу примем, если не уйдешь в декрет. Обещаешь?», «Обещаю», – ответила Таисия, которой тогда, в 1945 году, исполнилось 23 года.
Стоило ли жертвовать ребенком ради работы? Этим вопросом она тоже мучилась долго. Но времена были тяжелые, бедные, без работы пришлось бы туго. Да и работа ли виновата? Может быть, врачи недоглядели? Так или иначе, но несчастье случилось и оставило в душе неприятный, неизгладимый след. На вторую попытку родить ребенка Таисия Михайловна решилась только через четыре года. Таня появилась на свет в 1950 году. Росла она, в основном, с бабушкой. Мама по-прежнему работала в райкоме партии, только теперь уже не учетчиком, а инструктором. Кормить Таню грудью она прибегала с работы – к счастью, в маленьком подмосковном городке все было рядом. Кроме того, мама заочно заканчивала педагогический институт и два раза в год сдавала экзамены в Москве. Она уезжала туда утром, а возвращалась вечером, поэтому молоко для Тани приходилось сцеживать в бутылочку.
Таня росла здоровым и довольно упитанным ребенком. В возрасте от двух до четырех лет она была очень хорошенькой – даже прохожие останавливались, чтобы полюбоваться ею. Светлые, почти белые волосы, румяные щечки – то, что называется «кровь с молоком» – создавали образ идеального ребенка с картинки. Правда, сохранился этот образ недолго. Приехавшая в гости из Тамбовской области сестра отца тетя Тоня очень удивилась, что к семи годам у Тани уже не было ни одного атрибута былой красоты – ни белых волос (они превратились в русые), ни синих глаз, которые посерели, ни тем более румяных щек. Дорогую тетушку встретил худой, бледный ребенок. Мама с теткой долго обсуждали происшедшую с девочкой метаморфозу, и этот эпизод не ускользнул от Таниного внимания. Она слышала, как мама жаловалась на ее плохой аппетит, на категорический отказ пить парное молоко, которое еще пару лет назад Таня очень любила. Бабушка специально ходила за этим молоком куда-то на окраину города, в частный дом, где держали корову, а Таня встречала ее с кружкой. И вот теперь об этом молоке она и слышать не хочет.
Услышав разговор о молоке, Таня испугалась. Неужели они хотят заставить ее пить молоко ради того, чтобы вернуть красоту? Нет уж! Пусть лучше она будет уродиной, в конце концов, искать себе жениха она не собирается, но пить эту теплую гадость, пахнущую коровой, она не станет ни за что! Таня училась в первом классе, общалась со сверстниками и знала, что бывают девочки как красивее ее, так и страшнее. Вот Лариса Гурич – черноглазая, черноволосая, с двумя длинными косами – это ее идеал. А вот Галя Моисеева, у которой белым было абсолютно все – и волосы, и брови, и ресницы, и большие светлые выпуклые глаза – казалась ей ужасно некрасивой.
Именно из-за нее она решила, что девочка – блондинка не может быть красивой. Позднее она узнает, что такая масть, как у Гали, относится даже не к блондинам, а к альбиносам, и сама через несколько лет блеснет в качестве блондинки. Но это будет потом, а пока Таня хотела быть брюнеткой. И если бы ей тогда встретилась добрая волшебница, она попросила бы себе густые черные волосы и жгучие черные глаза – только не очень большие, не выпуклые, как у Гали Моисеевой. Превратилась бы она в такую красавицу, а потом, глядишь, и пожалела об этом, потому что с годами ее идеал потерпит некоторые изменения.
Тетя Тоня своими охами и ахами вокруг Тани, советами больше кушать, конечно, огорчила Таню, но ненадолго. Уехала тетка – исчезла и проблема. Кроме того, у Тани была еще одна родственница – тетя Лида, сестра мамы. Вот она-то никогда не обсуждала Танину внешность, ей было не до того. Она растила троих детей без мужа – он погиб на фронте. Жила она в деревне, в Рязанской области, где была совсем другая жизнь. Там был овраг с песчаной кручей, ручей на дне оврага, где она со своими двоюродными родственниками (все они были старше ее) – двумя братьями и сестрой – строила запруды и другие сооружения, пускала по ручью кораблики, сделанные из бересты или картона. Братья катали ее на каком-то старом велосипеде, сажая на раму впереди себя, со всеми она падала, получая синяки и шишки, но не огорчалась и не жаловалась.
В деревянном доме, где жили родственники, стояли две печки – русская, как в сказке про Емелю, -она украшала кухню , и голландка в комнате, черная, круглая, с железной дверкой, на которой всей компанией жарили картошку. Лакомство готовилось так: картошка нарезалась кружочками, которые потом прилипали к раскаленной дверке. Ничего вкуснее Таня никогда не ела. А в русской печке готовилась еда на каждый день, пеклись пироги, сушилась домашняя лапша, которую тетя Лида делала сама. От нее Таня тоже была в восторге.
В этом доме и произошел тот случай, который потом долго вспоминали все родственники и долго смеялись: то ли над Таней, то ли просто так, потому что был повод лишний раз повеселиться. Тане было лет пять, когда она в очередной раз с бабушкой гостила у тети Лиды. Кажется, была зима, окна разрисовал мороз. Таня с бабушкой, тетей Лидой и с кем-то из ее детей сидели вечером на кухне, ели вкусную лапшу. Горела керосиновая лампа, от печки распространялось приятное тепло. Дальнейшее произошло мгновенно. Внезапно кто-то постучал в окно. Таня, которая сидела рядом, вздрогнула и резко откинулась назад, к деревянной стене. Стена зашаталась, а на Таню свалилось нечто сверху, и она оказалась в полной темноте. Девочка испугалась, даже лишилась дара речи, а очнулась только тогда, когда услышала громкий хохот. Она-то думала, что ее похитил злой волшебник, а оказалось, что ей на голову всего-навсего свалилось решето, то самое, через которое просеивают муку. Оно как раз висело на этой стене, на гвоздике, а Таня, испугавшись, его потревожила. В окно же постучала дочь тети Лиды Катя, которая выходила выбросить мусор. Родственники еще долго веселились по этому поводу, а Тане было не до смеха, хотя плакать она тоже не собиралась.
Вернувшись домой, Таня пережила еще одну личную драму и очень обиделась на маму, хотя виновата была, конечно, сама. Таня без спросу взяла поиграть мамины наручные часы. Ей нравилось, как они тикали. Потом, наслушавшись и наигравшись, Таня повесила часы на гвоздь, который торчал в коридоре. А потом мама хватилась своих часов, начала их искать. Спрашивала Таню, не видела ли она их, а та уже забыла про часы и ответила, что не брала. Мама продолжает искать и видит: часы висят! «Ах, вот как! – сказала она, – ты их, оказывается, не видела, не брала, а они висят. Мало того, что взяла часы без спросу, так еще и врешь. Вот уж вранье-то я не люблю». И мама хлопнула Таню по щеке. А пятилетняя Таня не стала даже оправдываться, сочла это ниже своего достоинства, она просто тихо обиделась и тихо заплакала. И как же она могла забыть, неужели память такая плохая? В дальнейшем жизнь показала, что память у Тани просто отличная, в школе она училась очень хорошо, а тот случай так и остался загадкой.