Страница 26 из 31
• Употребляя терминологию более жестоких времен древних империй, три великие обязанности имперской геостратегии (США) заключаются в предотвращении сговора между вассалами и сохранении их зависимости от общей безопасности, сохранении покорности подчиненных и обеспечении их защиты и недопущении объединения «варваров». Многократно применявшуюся в истории политику «разделяй и властвуй» нужно направлять на разделение стран в их различных противоречиях, особенно национальных, а объединение под сенью мирового гегемона должно происходить согласно запросу о безопасности. Политика одновременно разделять и умиротворять. Разделяй и властвуй на умиротворении.
• Главными геополитическими соперниками США в Евразии являются Китай, Россия и Иран. Украина рассматривается Бжезинским как фронт противостояния с Россией, в котором если победит Россия, то Польша станет форпостом по недопущению дальнейшего объединения западной части евразийской геополитической платформы. В населении Украины, как достаточно европеизированном и цивилизованном, Бжезинский усматривает возможную реставрацию России с дальнейшим развитием ее экономики. (Это очень важный момент, потому как России всегда не хватало среднего квалифицированного управленческого состава. Своего рода аналога «среднего класса» США).
• Япония и Великобритания как островные государства, нуждающиеся в гарантиях безопасности центральной, значительно мощной морской державы США, являются природными сателлитами, формирующими базовые платформы и плацдармы для влияния на всю Евразию.
• Франция и Германия. Величие и искупление. Так Бжезинский тонко и достаточно точно подчеркивает стремления этих стран, которые должны использовать морские державы для их союзничества. Франция стремится к реставрации своего мирового величия, памятуя о Наполеоне и Людовике XIV. Основное ее геополитическое влияние направлено в средиземноморский регион и Северную Африку. Германия как страна, натворившая значительных бед в Европе национал-социализмом Гитлера, в своей попытке распространения национального доминирования стремится к «искуплению» и демонстрации себя как державы, выступающей за объединение Европы исключительно на принципах либерализма и экономики, причем Германия является самой важной страной Европы, потому как является ее локомотивом. (В то же время Бжезинский, исходя из интересов США, забывает напомнить о том, что Германия находится в центре западноевропейской части гигантской евразийской геополитической платформы со всеми исходящими, прежде всего, экономическими факторами).
• Польша и Франция уравновешивают Германию, оставляя ей роль в первую очередь экономического локомотива Западной Европы и как противовесесы заставляют ее искать безопасности у США. В случае победы США в Украине Польша может стремиться реставрировать вместе с Прибалтийскими странами Речь Посполитую, которая будет еще более значительным буфером и фронтом, разделяющим евразийскую платформу со всеми выгодами для США.
• Иран и Ирак – это главные геополитические страны Ближнего Востока, за доминирование над которыми США необходимо вести борьбу с зоны форпостов Персидского залива.
• Индия противопоставляется Китаю, а давление на нее можно оказывать посредством исламского Пакистана. Также с востока Китай уравновешивается влиянием Японии на море, Тайванем в политическом смысле и Южной Кореей для изоляции Японии с Китаем.
• Самым опасным для США и морских держав событием является сближение России и Китая, Ирана и присоединение к этому союзу Германии с фактическим объединением экономики главной геополитической евразийской платформы. С остальным присоединением меньших геополитических платформ Евразии. Это поставит США в положение игрока на американской геополитической платформе обеих Америк, разделив мир географически, значительно ослабив США как мирового гегемона. По сути, все остальные тезисы Бжезинского о том, как политически этого избежать или отодвинуть.
• Национализм и религиозные различия – главный фактор использования для разделения и взращивания противоречий на евроазиатской геополитической платформе для ее дальнейшего дробления и ослабевания с точки зрения экономики.
• Единственной альтернативой для России во избежание ее поглощения Китаем Бжезинский видит курс на Евроатлантическую интеграцию. (Но здесь скорее роль играют хитрость Бжезинского (читают его таки все) и его желание страхом поглощения отвести Россию от сближения с Китаем. Не забываем, что Бжезинский – это геополитик, которого интересовала дальнейшая мировая гегемония США как морской державы. И, естественно, он, как геополитик, знал, что такое поглощение невозможно. Почему? Потому как Китай и Россию разделяют почти две тысячи километров пустыни Гоби и прилегающих районов, которые, между прочим, заселены монголами и другими племенами, а не китайцами. И что именно против них Китай строил Великую китайскую стену, отделялся на протяжении двух тысяч лет, но это его не уберегло, потому что географические предрасположенности важнее и монголы длительно правили. По очертаниям этой стены можно видеть непосредственно сам Китай, а далее самую большую провинцию Китая – Внутреннюю Монголию, за которой идет само по себе государство Монголия. Китай, заселенный миллиардом, живет в совершенно других климатических условиях. Монголия, как внутренняя, так и внешняя, – другой мир, не говоря уже о полосе вечной мерзлоты севернее. От Средней Азии Китай отделяют значительные пространства Синьцзян-Уйгурского автономного округа, где живут мусульмане. И там тоже немного другой мир, прежде всего географически. Кстати, именно США (а ранее и Великобритания) поднимали вопрос о «свободах» местного населения как по религиозному, так и по этническому принципам, а СССР со Сталиным помогал Китаю в том, чтобы эти регионы не откололись (Внутренняя Монголия и Уйгуры). Конечно же, Бжезинский об этом знал, но в то же время, понимая, что его труды будут читать и в Евразии, сеет мнимые страхи якобы о возможном поглощении России Китаем. Каждый, кто возьмет физическую карту с границами Китая и России, это увидит. Хитрая иллюзия Бжезинского – поглощение Китаем России и наоборот. Тот же Сталин, с его мощнейшей армией и прочим, имея полностью дружелюбного и ближайшего союзника в лице Китая и Мао о таком поглощении или кардинальном сближении и думать не мог, потому как это геополитически невозможно. Во всяком случае, в ближайших столетиях из-за огромного количества разностей, прежде всего географических. Хотя на политической карте Россия и Китай имеют протяженную границу, но физическая карта дает понимание этой границы без страхов, которые пытался посеять Бжезинский. И он, конечно же, об этом знал. В том же стиле геополитик говорит и о дальнейших противовесах России, описывая выгоду России с явно противоречивых ей советов вроде о благости для нее вхождения в НАТО Украины, Прибалтики и прочих уступок, которые на самом деле служат благу США).
• Евразийскими Балканами Бжезинский также тонкой смысловой параллелью (как «Величие» и «Искупление» Франции и Германии) подчеркивает роль южной части Евразийской платформы, примыкающей к Ближнему Востоку. И тут он во многом прав. Потому как в регионе преобладает политическая государственная раздробленность по этническому, религиозному и государственным признакам.
Хотя если присмотреться к физической карте, то бо́льшая территория региона находится на южной части всей Евразийской геополитической плиты, а также вокруг древних геополитических регионов, образовывавшихся в бассейнах рек, водоемов, и по разные стороны других значимых геополитических опор – хребтов гор, разделяющих регион. (Данный регион необходимо рассматривать прежде всего геополитически, начиная с физической географии. Тогда становится ясным его геополитическая суть, на которую наслоились различные этнические, религиозные и исторические факторы. Дело в том, что часть этого региона часто была подвержена объединению и распаду под влиянием геополитических факторов в истории. Но тогда геополитика в регионе велась интуитивно и по принципам экспансии. Мало того, смена парадигм ярче всего на планете перевернула значимость региона как транзитного сухопутного до XV века – на морскую парадигму после. Регион до XV века был достаточно богатым и коммуникативным, пока по нему проходил Великий шелковый путь. После смены парадигмы регион угас, так как утратил значительный поток грузов, который в морской парадигме пошел по морю и стал приходить в упадок. Последним правителем, объединившим регион, был Тамерлан (1336–1405). Далее, после смены парадигмы, регион распался по геополитическим признакам – по разные стороны геополитических опор, разделителей хребтов и гор, рек и водоемов и на него наслоились исторические религиозные, этнические и политические факторы. Кстати, очень показательно то, как живет население и работает экономика региона, особенно для южной части евразийской геополитической платформы в условиях доминирования противоположной им парадигмы (они ярко сухопутные державы) и политической раздробленности. Это, кстати, и продвигает Бжезинский, пытаясь сохранить доминирование морских держав. Морская парадигма для этого ярко выраженного сухопутного региона – прежде всего отсутствие значимых торговых путей, которые сместились в Средние века на море, низкая цивилизационная коммуникативность, а далее исходящие отсюда уровень образования и науки, малограмотность населения, архаичность взглядов, экономическая отсталость и жизнь элит за счет добычи ресурсов, а не производства высоко ёмких товаров и услуг конечного потребления. Фактически информационно здесь случился сдвиг лишь с появлением интернета и новых технологий коммуникаций. А так «Белое солнце пустыни». Бжезинский присоединяет к Средней Азии по смыслу беспокойности Балкан и Кавказ. Но страны вокруг Кавказа также необходимо рассматривать в первую очередь с физической картой, исходя из основ геополитики, и тогда станет всё ясно. Роль Афганистана в Среднеазиатском регионе – это прежде всего плацдарм с его коммуникацией и изоляцией между Индийской и гигантской Евразийской геополитической платформами. Но удержать Афганистан очень тяжело из-за его места, ландшафта и пока еще отсутствующих технологий контроля. А главное, такой контроль можно осуществить только гуманитарным и образовательным методом, а не военным. Также, по моему субъективному мнению, Бжезинский непоследовательно и немного преувеличивает роль Азербайджана как территории в регионе в условиях морской парадигмы. Потому как Каспийское море размывает его исключительные коммуникативные возможности лишь временно, хотя здесь особую роль играет география расположения природных ресурсов. Роль Грузии как страны Закавказья и выводящей этот регион к морским коммуникациям в условиях морской парадигмы более значима, хотя здесь также играет роль фактор размещения природных ресурсов в регионе. Вообще, Евразийские Балканы Бжезинского представляют собой регион как, с точки зрения геополитики, «сборную солянку» пограничья различных геополитических платформ, их опор и территорий. Поэтому к изучению взаимно связывающих факторов его «Евразийских платформ» необходимо подходить дифференцированно, поменяв взгляд исходя из самих платформ, географических факторов, коммуникативных и ресурсных, затем только накладывать исторические, религиозные и политические. Тогда картинка этой мозаики станет прозрачной. Поэтому я и говорю, что у Бжезинского слишком много политики, которая вуалирует геополитические предрасположенности и уводит от них в область политической демагогии, меняющейся под давлением короткого времени, укрывая суть. Хотя роль части Ближнего Востока, Средней Азии и Кавказа им очень тонко подмечена – нестабильные «Евразийские Балканы» на пересечениях геополитических платформ).