Страница 11 из 31
Людовик XIV (1638–1715) завершил формирование Франции в ее географических геополитических, то есть ограниченных географией, границах (Пиренеи, Альпы, Атлантическая береговая линия), создав одно из первых культуролизированных сухопутных государств в Европе.
Его потуги в глобальном смысле изначально были обречены на провал, хотя во многом сперва были успешны. Прежде всего, из-за того, что остров Великобритания занимает более выгодное географическое положение, более защищенное, более опорное, более коммуникативное относительно моря, чем континентальная Франция, которой необходимо концертировать силы на открытых участках сухопутных границ в противостоянии с соседями. Это первый яркий пример в Новой истории создания культурного сухопутного государства. А также первый пример в истории того, что потуги непредрасположенных к морской силе территорий со временем сойдут на нет в соперничестве с морскими державами в период доминирования морской парадигмы. Доказательство этого, доказательство непреодолимой силы коммуникаций моря над сушей при парадигме моря мы увидим уже при Наполеоне. Да, Франция приобрела значительные колонии, но потом был откат. Можно назвать это временным и успешным экономическим и геополитическим периодом в истории этой страны, но ровно до того момента, пока окончательно не усилилась Великобритания и вновь не доказала свое право быть «владычицей морей».
Петр Великий (1672–1725) бросил все силы государства на то, чего не удалось Ивану Грозному – заимел морской порт на Балтике. Этим он прорубил «окно в Европу», через которое хлынули огромные ресурсы Евразии, на основе которых произошли дальнейшие расширения уже не Московии, а Российской империи.
Все, кто был после Петра, хоть иногда и с ошибками, продвигались к установленным геополитикой географическим объектам-опорам Евразийской геополитической платформы: к Карпатам на Западе, Крыму и береговой линии Черного моря, Кавказу и за него (из-за мощи сухопутной территории и слабости исламского мира, лишенного глобальной морской торговли), до глубин Средней Азии, упирающихся в хр. Копетдаг, горные системы Памира и вплоть до пустыни Гоби и Дальнего Востока. Были потуги до Калифорнии, но и здесь же сыграл географический фактор растянутости коммуникаций, недостаточная технологичность во времени их преодоления. Например, Тихого океана под условиями и давлением Крымской войны. А ведь что такое Северная Америка в эпоху постгеографических открытий? Это набор колоний Испании, Нидерландов, Франции, Великобритании и России. Но об этом далее.
Наполеон (1769–1821) – это первый объединитель Европы в Новом времени. На фоне почти аналогичных Нидерландской и Английской революций, но более радикальной Французской революции в континентальной Европе вспыхнула звезда Франции, территория, первичные ресурсы и население которой больше, чем у двух названных государств. Кстати, последовательность развития революций, либерализма, национализма, технологий, экономики также подвержена геополитике и ее географическому, климатическому, меньшим по уровню остальным принципам в понимании изоляции и коммуникации. Наполеон попытался создать объединенное европейское государство от России до Атлантики. И именно геополитика не дала ему этого сделать. Во-первых, это был период доминирования морской парадигмы, а он проиграл и не мог по большому счету его выиграть, если бы не какой-нибудь случай в Трафальгарском сражении. И, как уже говорилось выше, центр Лондона помнит эту фиксацию Великобритании как уже «империи владычицы морей». Во-вторых, ему не удалось перетянуть Россию и Александра I на свою сторону, а Великобритания приложила максимальное количество усилий к этой неудаче. Соответственно, при доминировании Великобритании на море и протяженной, невозможной к контролю границе на суше с Российской империей Наполеону не удалось экономически удержать Континентальную блокаду Европы. Не удалось создать сбалансированную, самодостаточную экономику из-за более дешевых конечных и колониальных товаров Великобритании и России. И это создало громадный ресурсный провал. Военное поражение из-за растянутых коммуникаций в России, тогдашней технологической невозможности их преодоления, отсутствие в сравнении с противником восполняемости ресурсов завершило дело падения наполеоновской Франции. Ни фактор человеческого гения, ни новый буржуазный взлет Франции, ни национализм (о нем позже), ни почти все выигранные 60 сухопутных сражений не перевесили геополитический фактор, предопределивший поражение. Кстати, кому интересна Наполеоновская Франция, Наполеон, Континентальная блокада, лучшие, по моему мнению, фактические оценки и анализ даны в работах академика Е. Тарле. Заслуживают внимания также работы великого князя Николая Михайловича, имевшего доступ к архивам, об Александре I. Именно из Континентальной блокады выросли дальнейшие идеи «санкций» современного нам мира в их изоляционном и коммуникативном смысле. Наполеоновские войны распространили национализм по Европе, которого раньше в принципе на этих территориях не было. Наполеоновские войны показали главную проблему сухопутной парадигмы и доминирование над ней морской – скорость коммуникаций, смысл влияния изоляции и коммуникации, необходимость технологического преодоления этой проблемы на суше. Также фактом стало то, что для преодоления морской силы в тогдашних технологиях необходимо значительно бо́льшее количество ресурсов. С точки зрения России наполеоновские войны показали четкое доминирование буржуазной, либеральной экономики над абсолютистской со всеми исходящими проблемами и факторами. Потому как монарх России Александр Первый, превозносимый еще 1814 году победителем Наполеона и освободителем от «узурпатора» по всей Европе, кроме Франции, конечно, по результатам Венского Конгресса 1815 года де-факто не получил ничего, по сравнению с остальными «спасенными» и особенно Великобритании. «Прагматичность» победила «благородство»! И уже в 1817 году в Великобритании вышла книга сэра Роберта Томаса Вильсона «Очерк военной и политической власти в России: в 1817 году»[2], военного атташе Великобритании в штабе Кутузова. Книга становится политическим бестселлером в Великобритании и на столетие прогнозирует роль России как главного соперника. Кроме того, издание определяет риски Великобритании от России в Центральной Азии и угрозу Индии – колониального бриллианта в короне Британской империи. По разным оценкам, ВВП этой колонии, куда входили современные Пакистан, Индия и Бирма, составляло свыше 20 % от мирового ВВП. И Британия посредством Ост-Индской компании проводила жесточайшую выкачку ресурсов из этих территорий, несмотря на многие кровопролитные восстания и войны.
Книга Роберта Вильсона, как «Фултонская речь» У. Черчилля 1946 года, демонстрирует яркую прагматичность Великобритании в достижении целей мирового доминирования, несмотря на различные «дружбы» и «союзы».
Аксиома Британской внешней политики, наследником которой сегодня являются США, говорит о том, что уничтожать необходимо их главного и второго после них конкурента посредством рук третьего по мощи и остальных союзников. При том если третий становится вторым и главным конкурентом, значит он автоматически превращается во врага. Но об этом позже. Прагматичность!
Об этом забыл Александр I в своих отношениях с Наполеоном и континентальной Францией. И если бы Российская империя не была бы так геополитически изолирована в огромных сухопутных коммуникациях и была с соответствующей более демократичной формой правления, ему бы напомнили о прагматичности. Но у него сыграла личная обида на Наполеона по поводу ответа на его гневное письмо из-за расстрела принца крови Франции, по сути, равного Александру I, герцога Энгиенского в Венсенском лесу. Ответ Наполеона прогремел на всю Европу. В нем он намекнул Александру I, что его отец и его предшественник Павел I скончался от «апоплексического удара табакеркой в висок» при поддержке заговора дипломатами Великобритании. Это выглядело очень некрасиво с точки зрения сына по отношению к отцу. Сына и абсолютного монарха, который не привык к таким вольным речам. Он же не в парламенте Лондона. Это вызвало личную жгучую ненависть Александра I к Наполеону, о чем последний потом очень сожалел. Отсутствие прагматичности у Александра I затмило все геополитические выгоды и толкнуло его в объятие субсидий и союза Великобритании. Но даже этот сугубо человеческий фактор тонко пронизан влиянием геополитики в том, что такое бы не могло случиться в либеральном обществе, где решения принимаются более прагматично. Прагматизм более присущ буржуазному, чем абсолютистскому. А на формы правления очень влияет фактор коммуникаций, их протяженности и доступа к информации. Вспомним очередность революций при морской парадигме до появления интернета – чем ближе к портам столица, тем быстрее обмен информации и всё исходящее далее. Если бы состоялся полноценный союз России и Наполеона, история пошла бы по другому пути. Но эта же история не терпит сослагательных наклонений и всяких «бы», хотя можно пофантазировать. Потому как эта же история созидается на базисе геополитики, которая влияет даже на, казалось бы, очень личные отношения и взаимосвязи.
2
Robert Thomas Wilson. Sketch of the Military and Political Power of Russia in the Year 1817. London, 1817.