Папаша, жги!

– Как бы там ни было, – с энтузиазмом тряхнула жирами божественная Микки, – новость о том, что ты у нас примерный папаша, взорвала всю рок-тусовку! Твоя Мария уже дала штук с десяток интервью, в которых по непонятным в кавычках причинам перестала называть тебя добрым и заботливым дядечкой, бывшей ей едва ли не отцом, и со слезами гнева заявила, что ты – подлый и грязный обманщик, у которого, оказывается, есть дочь! Это ваш шанс, мужики! У Бесстыжего Кая, который сверкал на сцене голыми яйцами и трахал фанаток, не спрашивая их имени, есть дочь, которую он бережно прятал от настырных папарацци, дабы не портить ребенку психику! И вот, в один прекрасный день он потерял бдительность, и занавес страшной тайны приоткрылся! Кстати, что ты будешь отвечать, когда журналюги начнут интересоваться, кто ее мать?

– Не знаю! – отмахнулся Кай раздраженно, окончательно осознав, какую кашу заварил своей неосторожной вспышкой гнева. – Скорее всего, что мать была какой-то там фанаткой, откинувшей копыта от передоза и оставившей на моей совести малютку дочь.

– Замечательно! Великолепно! Высший класс! – заверещала Микки, восторженно хлопая пухлыми ладошками. – Народ любит всякие красивые и трогательные истории! Что еще тебе известно об этой девчонке?

– Что она из Литвы, путешествует по Финляндии, не говорит по-фински и, кажется, любит творчество той бабы, которая написала Муми-тролля.

– Прекрасно! Чудесно! Чем меньше она будет говорить по-фински, тем лучше! Когда ты с ней в следующий раз встречаешься?

– Что?

– Когда ты с ней встречаешься?

– Никогда. Говорю же, это было совершенно случайное и ни к чему не обязывающее поверхностное знакомство! Я не знаю ни ее имени, ни где она остановилась, ни где ее можно встретить.

Микки резко успокоилась, серьезно прищурила глаза и в решительности двинула на Кая свои необъятные телеса. Подобная перемена настроения могла означать только одно: «Да какие-то уроды» снова в седле и сделают все, что прикажет их увесистый в прямом и переносном смысле этого слова продюсер.

– Кай, чувачелло, ты же понимаешь, что нам нужна эта девчонка, – отрезала Микки тоном, не терпящим возражений. – Парочка семейных фоточек, душераздирающая история о тяготах жизни отца-одиночки, ее обещание держать язык за зубами – и вы можете в срочном порядке заканчивать свой альбом, потому что завтра все звукозаписывающие студии выстроятся в очередь, чтобы записать на диск ваши бездарные песенки и сорвать большой куш!

– Так их, мать его! – в предвкушении вскричал обрадованный Эмиль и с размаху завалился на кровать Кая, отчего та издала жалобный предсмертный скрип.

– Пошел вон, слоняра! – спихнул его Кай и заискивающе заскулил в сторону Микки. – Это нереально. И вообще не факт, что она все еще в Хельсинки. Если мне не изменяет память, она собиралась в Ивало.

– Хоть в Ивало, хоть в космос, ты достанешь ее из-под земли! – Микки была неумолима. – Нам не удастся состряпать годной бурды для фанатов с одной-единственной фотографией!

– И то размытой… Можно легко найти подмену или порыться в наших старых фотографиях… – осторожно предложил Айвен. – У меня, кажется, где-то завалялась фотка с маленькой племянницей…

– Прибережем твои идеи на случай, если этот старый кабан не поднимет свой жирный зад и сейчас же не отправится разыскивать свою единственную дочь!

– Вставай, идиота кусок! – всеми руками поддержал идею Микки Эмиль и принялся вытягивать Кая за ноги. – Мне надоело растрачивать свою молодость на твой кретинизм!

И уже через полчаса Опель Айвена несся вниз по проселочной дороге, неся в Хельсинки облака загородной пыли. Они получили задание разыскать злосчастную туристку и сделать с ней парочку как можно более приличных фотографий в стиле «любящий папа выгуливает дочку», пока Микки сочиняет самую суперскую и безбашенную историю отцовства гитариста незаслуженно позабытой рок-банды «Да какие-то уроды».

Начать поиски было логичнее всего с той самой кофейни.

– Затем можно обшарить близлежащие отели и хостелы, – излагал свой план Айвен. – Наверняка она остановилась на ночевку где-то неподалеку, раз тусовалась в этой кофейне.

– Не факт, – возразил Кай. – Может, путешествует автостопом и вообще не останавливается на ночевки. Больно уж у нее вид был бомжовский…

– Значит, глянем на вокзалах и в аэропорту, – вставил свое веское слово Эмиль.

Кай и Айвен горячо одобрили его замечание.

Эх, мужики! Сколько лет прошло, сколько зим, а они по-прежнему друзья не разлей вода! Спелись они еще в младшей школе. Вполне приличные и хорошие мальчики, отличники и юные музыкальные дарования, избалованные сукины дети из обеспеченных и интеллигентных семей по отдельности, вместе они превращались в настоящих бандитов, терроризировавших окружающих вплоть до окончания средних классов. В старшей школе, попав под несокрушимый гипноз отвязного гаражного рока, они смеха ради раскошелили родителей на запись их первого альбома, в состав которого входили такие непристойные стишки, что явно чувствовалась рука озабоченного старшеклассника, не успевающего подготовиться к экзаменам. Сначала они только пели о сексе, беспробудных пьянках и наркотиках, а в студенчестве уверенно подсели на то, о чем пели. Ближе к окончанию университета ими заинтересовалась Микки, тогда еще пышная и сексапильная, а не толстая и пошлая, как сейчас, и с тех самых пор начался их стремительный взлет. Были падения, были достойные соперники, были головокружительные романы, были яростные дележки гонорара, были бессонные недели, убитые на срочное доведение до ума очередных бестолковых песенок для нового альбома, были гастроли по всему миру в режиме нон-стоп, все было. А они по сей день остались старыми добрыми «Да какими-то уродами»: Бесстыжим Каем, Суровым Айвеном и Бешеным Эмилем.

– Мне как раз на ум пришла небольшая аранжировка… – заливался Эмиль, ритмично барабаня по подголовникам передних сидений, которые занимали Айвен и Кай. В отличие от них, таких серьезных и загруженных, он успел не только мысленно подержать в руках их новый альбом, но и выступить с оглушительным перфоменсом в Хельсинки, а заодно собрать чемоданы на гастроли по Северной Америке. Выстучав ритм, он пихнул под голову Кая. – Как раз в тон твоей последней сопливой нетленочки, скажи же? Как она там называлась? «Без тебя моя жизнь не жизнь…»

– Заткнись! – перебил Кай, вкрадчиво всматриваясь в витрину кофейни, к которой неумолимо приближался Опель. Уже начавшее барахлить ввиду возраста и разгульного образа жизни сердце пропустило удар и заиграло в такт импровизированному бою Эмиля. – Глазам своим не верю, вон она!

Туристка сидела на прежнем месте, сутуло склонившись над картой и побалтывая бумажным стаканчиком, все в той же шапке и мешковатой куртке с меховым воротником. Как будто вовсе не уходила, лишь длинные светлые волосы превратились в пакли свалявшейся соломы.

– Айвен, готовь камеру, я ее задержу! – живо выскочил из Опеля Эмиль и ломанулся в кофейню.

Оторопевший от стремительности событий Кай не успел предупредить товарища, что дамочка, похоже, из пугливых, поэтому все трое оказались в опасной близости от знакомства с едкой струей газового баллончика, когда грозно окружили несчастную туристку, словно любители групповухи юную проститутку из амстердамского борделя. Как же она переполошилась, боже праведный! Никогда еще наши рок-гангстеры за свои неполные 50 лет не встречали такой перепуганной девчонки! Обычно леди всех возрастов и телосложений сами зачастую пугали их избытком своего внимания.

Не зная, как объяснить то, что они от нее хотят, и в то же время опасаясь испытать-таки незабываемые ощущения от удушающе-паралитического действия газа для самообороны, музыканты не придумали ничего лучше, как осторожно протянуть ей газету с ее фотографией на титульном листе.

– Я не умею читать по-фински! – сказала они хрипло и агрессивно, продолжая сжимать газовый баллончик в худых дрожащих руках.

– Нам нужна твоя помощь, – наконец, нашелся Кай. – Знаю, это прозвучит дико, но нас с тобой засекли папарацци, и я сказал журналистам, что ты моя дочь.