Папаша, жги!

– Что?.. – растерянно переспросила она.

Кай замер и похолодел. Если она сейчас признается, что не знает финского, ему крышка. Тогда его точно доставят в полицию под белы рученьки и будут выяснять причины преследования какой-то там литовской туристки.

– Это твой отец? – переспросил мужчина терпеливо, ткнув пальцем куда-то в щетину второго подбородка Кая.

– Да… – кивнула она, сумев-таки различить вычитанное в разговорнике слово «отец». – Да-да, отец.

– Он тебя обижает?

Таких фраз в разговорниках не писали, поэтому она не поняла. Однако догадалась зыркнуть на Кая краем глаза, а он успел напряженно стиснуть зубы и едва заметно мотнуть головой в сторону, как бы подсказывая правильный ответ.

– Нет, – решительно сказала она, наконец.

– Точно? – последовало очередное слово, к счастью, из разговорника.

– Конечно, – и такое там, видно, тоже было.

Механик и заправщик озадаченно переглянулись и заметно расслабились. Мужчина дал отбой молоденькой кассирше, которая уже держала у уха свой мобильный телефон, дожидаясь, когда приемная полиции ей ответит, хлопнул Кая по могучей груди и виновато заговорил:

– Ты извини, старина, я погорячился. У нас в поселке буквально на днях прескверный случай произошел. Поймали соседа, который над своей дочерью измывался. Малышке всего десять лет, ты можешь это представить?

– Вот ублюдок! – ужаснулся Кай.

– Сукин сын! Как послушаешь, то там девочку изнасилуют, то там мальчика, причем то отцы, то дядьки, жуть берет! Можно подумать, нормальные взрослые бабы не дают!

– Стрелять таких надо!

– И тут смотрю – вылез мужик из машины и начал за девчонкой следить. Говорю сыну – выясни у нее, что к чему, спроси, вдруг полицию надо вызвать. Она в магазин – ты за ней. И спрятался, главное. Ну что я мог после всего этого подумать?

– Да мы с ней просто повздорили, – начал судорожно сочинять Кай, – она из дому убежала, я за ней. На глаза боялся попадаться, а то еще сильнее психанет. Подростки, сам же понимаешь… Она у меня сорвиголова, с характером. Без матери росла, да и больна, к тому же. Эта их дурацкая мода – худеть и ничего не есть…

– Э-э-э, да что там! – махнул рукой механик, со злостью покосившись на кассиршу, собственную дочь, которая уже неделю питалась одной диетической колой. – Так что не злись, старина, – еще раз извинился он, дружелюбно потрепав Кая по плечу.

– На твоем месте я бы поступил так же, – заверил его незадавшийся педофил, приветливо махнул каждому из бдительного семейства и заграбастал туристку за худенькое плечо. – Пойдем, Туу-тикки. Я называю ее Туу-тикки. Такая же вся себе на уме, – промямлил он напоследок, чтобы уж совсем избавить механика от подозрений, и потянул напряженную туристку к выходу.

– Что это было? – выпалила она, энергично вывернувшись из-под его руки, едва за ними закрылась стеклянная раздвижная дверь.

– Они подумали, что я хочу тебя изнасиловать, и пытались защитить, – объяснил Кай.

– Понятно, а теперь о птичках. Как Вы здесь оказались?

– Ну как, – пожал плечами Кай, надеясь придумать что-нибудь вразумительное, пока тянет время, кося под дурачка. – На машине.

– В гастроли с новым концертом поехали?

Хорошая, кстати, отмазка, но Кай собрался с силами и ответил начистоту:

– Нет.

Туу-тикки насторожилась.

– А что Вы тогда здесь делаете?

– Сопровождаю тебя в Ивало.

– Что, простите?

– Знаю, ты сочтешь меня ненормальным, но я хочу убедиться, что по пути в Ивало с тобой ничего не случится.

– Это что, шутка?

– Нет, не шутка. Страшно, когда одинокая девушка путешествует по Финляндии, это отнюдь не безопасно. К тому же, ты выглядишь, как ребенок, запросто можешь нарваться на какого-нибудь нехорошего дяденьку.

Туу-тикки усмехнулась и ответила с издевкой:

– Благодарю, конечно, за лестную оценку моей внешности, но я не ребенок и вполне могу за себя постоять.

– У финских мужиков сила есть, ума не надо, – возразил Кай серьезно. – Ты с одним-то вряд ли справишься, а если их двое-трое будет?

Она тяжко вздохнула и закатила глаза.

– И какие теперь мои действия? Броситься Вам на шею и сказать: «Я вся Ваша, защищайте меня скорее»?

А стерва, оказывается, еще та!

– Слушайте! – продолжила она серьезно. – Я понимаю, что Вы и Ваши друзья не привыкли, чтобы бабы отказывались раздвинуть перед вами ноги…

– Началось! – взвыл Кай.

– Я не знаю, на что вы там поспорили, но со мной вам ловить нечего, ясно? Я ни под кого из вас не лягу, а если будете меня донимать, я обращусь в полицию. Я не из тех, кто придерживается мнения: «Они известные рок-звезды, им все равно ничего не будет».

Она старалась говорить спокойно, но голос заметно подрагивал, дыхание стало прерываться, а в электрическом свете фонаря было видно, как покраснели ее щеки. Кай с ужасом осознал, что пугает ее.

– Я ни с кем не спорил и ничего подобного от тебя не хочу! Мужики даже не знают, что я за тобой поехал, только мать знает…

– Да-да, конечно, – издевательски подхватила она, – попытаюсь втереться к ней в доверие рассказами о своей старенькой маме…

– Прекрати! – вспыхнул Кай. – Неужто ты думаешь, что я совсем уже морально разложился и буду принуждать к сексу беззащитную девушку, которая мне в дочери годится? Я просто хочу, чтобы ты нормально добралась до Ивало и чтобы до тебя никто не домогался!

– Тогда давайте я сяду в свой автобус и поеду в Ивало, а Вы дождетесь обратного автобуса до Хельсинки, сядете в него и поедете в противоположную сторону? Тогда Вы точно можете быть уверены, что до меня никто не будет домогаться!

– Ух! – взвыл Кай, схватившись за кудлатую голову. – С дочерями реально трудно!

Туу-тикки, ничего не сказав, широким нервным шагом устремилась в сторону бензоколонок, у которых двадцать минут назад остановился автобус. Каю даже показалось, что ее трясло, настолько она была рассержена и напугана. А чего он, собственно, ожидал? Он еще с первого взгляда понял, что быстрее луна с небес свалится, чем эта девица бросится к нему на шею подобно страстно влюбленной фанатке. Кай не припоминал, чтобы раньше ему доводилось встречаться с такими агрессивными женщинами. Если только в школе, когда он еще не был рок-звездой, а одноклассницы как раз вступили в тот жестокий возраст, когда девчачьи шутки становятся не смешными, а обидными. А в целом, ему с женщинами всегда было легко: он был харизматичным альфа-самцом, а они – зрелыми и сочными инкубаторами для оплодотворения, притворяющимися безразличными к семейной жизни и готовыми по команде воспеть оду сексуальной революции и свободным отношениям. Конечно, попадались ему отдельные экземпляры, которые вели себя примерно так же, как Туу-тикки, однако каждый раз Кай убеждался на личном опыте, что под любой фифой-хрен-подкатишь прячется обыкновенная бабенка, одинокая и закомплексованная, обычно с длиннющей душераздирающей историей о том, как ее предали и тем самым заставили превратиться в стервозную сучку, когда на самом деле она нежная и ранимая принцесса, и неважно, что ее задница едва вмещается в 52-й размер.

Что касается Туу-тикки, Кай вовсе не собирался приходить к выводу, что она чем-то отличается от всех других женщин, которых ему доводилось встречать. Что она чем-то хуже или – не дай бог – лучше их. На его взгляд, это была совершенно обыкновенная молодая особа, не очень красивая и не особо привлекательная, со стервозным характером, как, наверное, у всех современных бабенок в расцвете их стразового возраста 17-25. Одна-единственная вещь, которая ее отличала от всех других женщин, – Каю она была откровенно неприятна. По отношению к ней ему не хотелось, наткнувшись на якобы несокрушимую (как они все считают) стену сучилищности, поднапрячься и разобрать ее по кирпичикам, чтобы сладкая награда сама упала в его огромные волосатые руки, раболепно признавая свое полное поражение. Нет же, от Туу-тикки исходили такие заряды вражды и ненависти, что даже видавшему виды Каю становилось не по себе от ее холодного хмурого взгляда. Будь он самоуверенным плоскозадым юнцом лет, скажем, 30-ти, он бы наверняка пополнил ряды тех несчастных с переломанными пальцами и ключицами, которые со слезами обиды жаловались на несговорчивых девиц из бара: «Я думал, она просто любит парней понастойчивее, вот и не отстал, когда она меня послала». Но Кай все-таки был адекватным взрослым мужчиной, поэтому понял, что неласковую Туу-тикки лучше не доставать, и с его стороны, действительно, будет разумнее дождаться автобуса до Хельсинки и вернуться домой. В конце концов, он сделал все, что мог: предупредил, что ее тощая задница напрашивается на приключения, таскаясь по Финляндии в одиночку, да и сам убедился, что такая грымза быстрее сама кому-нибудь глотку перегрызет, чем позволит, чтобы до нее начали домогаться. Поэтому он принял решение посадить ее на удаляющийся автобус, которому она смотрела вслед, стоя на опустевшей платформе около бензоколонок, и самому отправиться восвояси…