Мото (ЛП)

– Тебе может быть сто двадцать шесть лет, а я всегда буду слишком опекать тебя. Станешь матерью – поймешь.

– Могло быть и хуже. Могла бы вообще не заботиться.

Не могу сказать, скольких я знала детей, чьим родителям было на них наплевать. Их не кормили, не одевали и всем оказывалось пофиг, когда детей арестовывали в возрасте двенадцати лет за кражу или употребление наркотиков. Таково бедственное положение этого Богом забытого края. Неотесанные болваны, самогон и полицейские досье длиной в милю.

– Это правда. Просто думай головой, хорошо? Обещай мне.

– Обещаю.

* * *

После обильного завтрака из яичницы и жареной картошки я въезжаю в гараж «Мерси Медикал». Придется пробежать десять миль после работы, чтобы сжечь съеденные калории.

Выпрыгиваю из джипа, став на пять фунтов тяжелее, и направляюсь к лифтам. Приближаясь к ним, слышу нечто похожее на лай, эхом отдающееся в почти пустом гараже.

Какого хрена?

Шагаю быстрее, слушая, как агрессия становится все громче и громче. Похоже, здесь появилась собачья будка. Завернув за угол, обнаруживаю, что доктора Липшица притесняют двое мужчин, лающих на него, словно дикие собаки. Не вижу их лиц, но вижу доктора Липшица и явный ужас в его глазах. Прижавшись к кирпичной стене, он выглядит так, будто вот-вот сходит под себя.

– Оставьте меня в покое! – визжит доктор в истерике.

Я получаю небольшое удовлетворение от шоу, учитывая, что Липшиц – гребаный мудак, но знаю, что меня сожрет совесть, если оставлю его, буквально говоря, на растерзание волкам.

– Эй! – кричу из-за спины двух мужчин. Оба поворачиваются на мою фразу. Они совершенно разные – один высокий афроамериканец с узлами волос, скрученными по всей голове, а другой – более низкий, коренастый белый парень с татуировкой слезы под глазом. – Убирайтесь! – огрызаюсь я. – Сделайте миру одолжение, испаритесь!

Они молча переглядываются, в их глазах искрится веселье.

Коротышка безумно хихикает, и я делаю шаг назад.

– Ты милашка, – бормочет он, дергаясь.

А ты страшила.

Стою с поднятыми руками, ожидая их следующего шага. Пусть во мне всего 164 см роста и 57 кг веса, но я вооружена перцовым баллончиком и не боюсь ослепить их свирепые задницы.

Если до этого дойдет, разумеется. Надеюсь, что нет.

– Сваливаем.

Высокий и, откровенно говоря, устрашающий негр пихает своего напарника. «Слеза» кивает. Но прежде, чем уйти, они поворачиваются к доктору Липшицу и снова притесняют его, злобно лая. После чего парни прыгают на свои спортивные байки. Доктор Липшиц стоит в полном шоке, пока придурки заводят оглушительные двигатели и уезжают.

Закатываю глаза. Идиоты.

– Вы в порядке? – я быстро подхожу к доктору Липшицу. Пожилой мужчина с редеющими волосами и хмурым взглядом едва замечает мое присутствие.

– Дикари! – сплевывает он и исчезает на лестнице.

Шокированная, я просто стою столбом.

Всегда, мать твою, пожалуйста.

Фыркаю, глядя на лестничный колодец, и совершенно раздраженная поднимаюсь наверх. Где благодарность?

Придя на работу, проверяю список и решаю сначала проверить самого грубого пациента на планете. Сорвать пластырь, так сказать, чтобы разобраться со всем дерьмом с самого утра.

Войдя в палату Риза, я резко останавливаюсь. Вместе с Дэвом у его постели стоят два дикаря.

– Сестра Кинкейд. Мы только что о тебе говорили, – сообщает Риз с сарказмом.

– Неужели? Даже не знаю, с чего бы.

Скрещиваю руки на груди и смотрю на мужчин.

У тех хватает наглости улыбаться мне.

– Следовало догадаться, что они твои друзья.

– Что их выдало? Байки? – спрашивает Риз.

– Нет. Скотское поведение.

– Мы просто не очень хорошо относимся к злоупотреблению властью, – говорит высокий, мускулистый мужчина цвета мокко. С глазами черными, как чернила.

– Значит, вы решили, что будет неплохо ткнуть змею палкой? И все? – я пристально смотрю на Риза и Дэва.

– Мы не можем контролировать то, что происходит за этими стенами, – коварно добавляет Дэв.

Я считаю его виноватым больше всех. Он – медицинский работник. И должен быть уравновешенным, пытаясь предотвратить подобные вещи, а не поощрять их.

– Ты же знаешь, что от доктора Липшица будет вонять. Особенно, если он узнает, что ты помог организовать это, Дэв.

– Я ничего не организовывал, – он притворяется невинным.

– Доктор Говнюк не побежит к начальству. Мы оставили дохлую крысу на лобовом стекле в качестве предупреждения. Он поймет послание, – мрачно сообщает мне Риз.

– Ты шутишь!? Вы четверо просто ищете неприятностей.

– Мне нужно чем-то себя занять, пока я прикован к постели. А что может быть веселее неприятностей?

– Я могу назвать по крайней мере двадцать вещей.

– Ты должна благодарить нас, а не раздражаться, – высокомерно говорит Риз. – Мы защищали твою честь.

Я закипаю. Честь? Почему все пытаются защитить меня в последнее время? Что происходит? Средневековье?

– Спасибо... – резко отвечаю я, не испытывая ни малейшей благодарности. Риз самодовольно улыбается, но я еще не закончила. – Спасибо, что чуть сильнее разворошил горшок с дерьмом, – огрызаюсь я.

Выражение его лица становится жестким.

– Я старался, – отмахивается он от моего гнева, еще больше приводя меня в бешенство.

Смотрю на Дэва. Кажется, тот на стороне Риза и нисколько не раскаивается.

Полагаю, медицинская степень не выделяет человека среди незрелых идиотов. Мои ожидания оказались явно завышены.

– Риз, можешь развлекаться сколько угодно, только не впутывай в это меня.

– На тебе ничто не отразится, – заверяет меня Дэв.

– Надеюсь.

Не знаю, что меня бесит больше всего: то, что они взяли дело в свои руки, или полное отсутствие благодарности со стороны доктора Липшица после моего вмешательства.

А иногда это и сама больница, клянусь.

Смотрю на лица мужчин передо мной и улыбаюсь уголком рта.

– Надо было положить крысу ему на стол. Больше народу услышало бы его крики.

Все четверо вспыхивают от смеха.

Глава 8

Риз

Вот. Отстой.

Смотрю в окно на закат, на то, как исчезает очередной потерянный день. Горизонт окрашивается оранжевым и красным, пока я лежу здесь, недееспособный и ненавидящий свою жизнь. У меня трудности с малоподвижным образом жизни. Честно говоря, мне некомфортно долгое время оставаться на одном месте. Это не в моем стиле. Я путешественник. Если не отжигаю по полной на треке, то поднимаюсь в горы Италии или занимаюсь серфингом на Бали. А здесь словно в ловушке – слишком душно. Прошло четыре дня, а я уже схожу с ума. Понятия не имею, как переживу следующие три месяца.

Ерзаю на каменной плите матраса, мышцы уже окоченели от недостатка движения. Самый дальний путь, который я проделал – в уборную и обратно. По крайней мере, теперь, когда сняли дурацкий катетер, я самостоятельно могу отлить.

Раздраженно фыркая, хватаюсь за пульт и случайно опрокидываю столик на колесиках, который летит через палату.

– Черт! 5-4-3-2-1, – я веду обратный отсчет, чтобы не закричать.

– Проблемы? – смеется Кайла, ставя столик на место.

– Можно и так сказать. Откуда ты взялась?

– Оттуда, – девушка указывает на дверь. – Не хотела прерывать шоу.

– Ты все видела, да? В кайф подсматривать за людьми?

– Мне нужно чем-то занять себя, пока я здесь, – Кайла бросает мои же слова прямо мне в лицо. У меня аж губа дернулась. Девушка чертовски умна. Умница с прекрасной задницей.

Почему мне сразу лучше, когда она рядом?

Наверное, потому, что ты охренеть как возбужден, а она в тысячу раз красивее ночной сиделки Джаббы Хатт.

– Кстати, что ты здесь делаешь? Смена еще не закончилась? – ворчу я.

Кайла пожимает плечом, что выходит почти кокетливо.

– Взяла ночную смену. У одной из медсестер возникли семейные проблемы.