Цена равенства

«Изгнание из рая» – так, кажется, называется этот сюжет в твоей обожаемой живописи? Изгнание из рая за нарушение правил райского общежития. Но я не уйду, не дождешься, солнышко!

Злым, придушенным шепотом ты кричала, чтобы я убирался к своей любовнице, но внезапно споткнулась на полуслове и застыла. Я обернулся: в дверях стояла заспанная Катя, моя маленькая инфанта.

– Мам-пап, доброе утро! Мы сегодня идем в Москвариум, да, пап?

А вот это шанс! Ты же всегда твердишь, что интересы детей превыше всего – значит, я должен был отвести Катёнка в Москвариум на долбанное шоу с дельфинами, и там за два часа придумать, как отчиститься от дерьма, в которое вляпался по милости Милы.

Но ты не могла позволить мне провести этот день с твоей дочерью – ведь наши дети становятся единоличной собственностью, когда тебе это выгодно. Ты надела на лицо маску Строгой Матери и отчеканила безапелляционным тоном:

– Катя, иди умойся и почисти зубки.

Черт, нет, Катёнку нельзя было уходить: она – мой щит от твоей ярости, надежда на спасение. «Ну же, инфанта, – взмолился я. – Придумай что-нибудь, останься, задержись!» И дочка услышала мой бессловесный призыв:

– Пап, а дельфины в Москвариуме чистят зубки?

Я включил Чемпиона Отцовского Обаяния – ты же сама говорила, что, при желании, я могу обаять кого угодно, а сейчас от этого зависела моя судьба.

– Конечно! Но сами чистить они не умеют – у них же нет ручек. Поэтому утром приходят уборщицы со швабрами. Все дельфины выстраиваются в ряд и открывают рты…

– Да-а-а?

Глаза Катёнка округлились от изумления, рот распахнулся. Моя маленькая наивная девочка – вот кого легко обмануть! Ее, но не тебя: ты прекрасно поняла мой отвлекающий маневр и мгновенно среагировала:

– Катя, Москвариум на сегодня отменяется. Заболела бабушка Зоя. И папе надо ехать к ней. Чтобы полечить ее. Помнишь, как ты болела ветрянкой? Как тебе было плохо, и я долго-долго сидела у твоей кроватки?

Сильный ход! Поздравляю, твоя форс-мажорная ложь оказалась на порядок удачнее моей, тебя не остановило даже дочкино разочарование: она уже сто лет как мечтала об этом чертовом шоу дельфинов, только о нем и говорила. Но тебе было важнее наказать меня. Все-таки ты стерва, Танька!

Бедный Катёнок, она не могла поверить в грандиозный облом мечты.

– У бабушки Зои вчера совсем не было пятнышек!

Но ты не собиралась отступать: папа должен уехать и все! Я попытался вмешаться:

– Тань, может, я все-таки…

– Нет! – ты даже взвизгнула от ярости. – Не может! Ты сейчас же уедешь!

В твоей картине мира, я должен был страдать, чтобы в полной мере осознать глубину собственной подлости, а бедная Катя просто попала под раздачу.

– Извини, Катёнок, мы с тобой сходим в Москвариум в следующий раз!

– Па-а-ап, но ты же обеща-а-ал! Ты всегда так говоришь: в следующий ра-а-аз. Я хочу сегодня!

Дочка состроила плаксивую рожицу и топнула ножкой от обиды. Тань, неужели тебе не противно мучить ребенка только для того, чтобы свести счеты со мной? Но ты была непреклонна.

– Катя, перестань капризничать! Ты уже взрослая и должна понять. Дельфины могут подождать. А бабушка Зоя не может!

Катёнок надулась, на ресницах заблестели слезы. Она рванулась прочь из комнаты и громко хлопнула дверью, в этом дочка вся в тебя – обожает выставлять на показ свое дурное настроение.

– Зачем ты так? Я бы мог сходить с ней: Катя так ждала этого шоу. А вечером я уеду, если тебе так хочется.

Но ты ощерилась, как разозленная кошка:

– Не изображай из себя доброго папочку на фоне злой матери. Ты предал Куську так же, как и меня, и сына. Убирайся, видеть тебя не желаю!

Я снова упустил момент, когда в дверях нарисовался Данька – наш взрослый сын, который уже перерос меня.

– Привет, родственнички. По какому случаю хайп? Мелкая вся в соплях, вы тут искрите между собой. Что случилось?

– Ничего не случилось. Просто папа уезжает к бабушке Зое, – теперь эта версия прозвучала совсем правдоподобно, я бы и сам легко поверил. – Данила, ты сегодня сможешь съездить с сестрой в Москвариум?

– Не, мам, не получится, – лениво зевнул Данила. – Мне реферат надо лабать, а то до зачета не допустят. А что, из-за папиного отъезда завтрак отменяется? Пожрать совсем не дадут?

– Иди на кухню. Я сейчас что-нибудь приготовлю.

Данька, продолжая сладко зевать, ушел, и мы снова остались наедине – два врага на поле семейной брани.

– Сейчас же собирай вещи, – приказала ты усвоенным от отца командирским тоном, – и отправляйся к своей любовнице! Ты ведь именно этого хотел!

Черт, неужели ты сама веришь в тот бред, который несешь, солнышко?

– Если б я хотел, то давно ушел бы, но я остался с вами. Тань, может, мы все-таки поговорим без эмоций, как взрослые люди: обсудим проблему, найдем приемлемое решение?

Но ты уже все решила – тебе, видите ли, физически противно находиться рядом с предателем и ублюдком, и я должен уехать, потому что так будет лучше для всех и, в первую очередь, для детей.

– А с чего ты решила, что детям будет лучше без отца? – возмутился я. – Ты у них спросила? Ты прикрываешься интересами детей, а поступаешь так, как выгодно тебе.

Черт, зря я это сказал, случайно вырвалось! Я покусился на самое святое: усомнился в Великом Благородном Бескорыстии Матери! Сейчас начнется! Я увидел, как сощурились от ненависти твои глаза, поджались губы, и ты, оскорбленная в лучших чувствах, гневно зашипела:

– Много ты думаешь о детях? Для тебя дети хороши, только когда они не мешают. Ты не имеешь ни малейшего представления, чем они живут и что им нужно!

Тут уж вспылил я:

– Я не имею представления? Еще как имею! В прошлом месяце новый комп для Даньки – пятьдесят три тысячи, джинсы и зимняя куртка – еще двадцать с лишним. Детский сад для Катёнка… Продолжать? Я вкалываю с утра до ночи, чтобы обеспечить вас. Или ты считаешь, что деньги падают с неба? Нет, солнышко, это я их зарабатываю, в нашей конторе не платят за дружбу с руководством, как в твоей долбанной галерее.

Ты снова затянула любимую песню из своего репертуара, что я все перевожу на деньги и откупаюсь от детей вместо того, чтобы заниматься ими. Как же достала эта сраная материнская демагогия! А закончилось выступление уже знакомым припевом: «собирай манатки и убирайся, прихватив, к слову, свой мерзкий подарок». Черт, лучше б я вообще ничего не дарил!

Я сделал еще одну попытку:

– Тань…

Но ты уже выскочила из комнаты – ты всегда убегаешь, когда заканчиваются аргументы. Что ж, если хочешь, я уйду – не навсегда, конечно, на время, пока ты не остынешь. Сколько тебе потребуется, чтобы включить мозг: дня три? Неделю? Зависит от того, сколько денег осталось у тебя на карточке… А я пока перекантуюсь у матери. Мать сразу же поймет, что мы поругались, придется объясняться. Или снять номер в отеле? А если поехать к Миле – устроить грандиозное прощание? Черт, Милу придется бросить; обидно до соплей, но семья есть семья, и это святое.

Когда я заглянул на кухню попрощаться, вы втроем сидели за завтраком – этакая идиллическая семейная сценка! Меня ты даже не подумала позвать к столу; окей, позавтракаю в кафе.

– Ну, все, пока, – я, как мог, постарался придать голосу бодрое звучание, – я поехал. Буду периодически позванивать. Не скучайте без меня.

– Пап, а ты когда вернешься? – спросила расстроенная дочка.

– Думаю, через недельку. Если все будет нормально.

Но по твоему свирепому взгляду я понял, что нормально не будет. Что ж, посмотрим, солнышко.

Глава 3

Вот и все. Сейчас ты соберешь свои вещи и уйдешь. Так просто. И так страшно! До сегодняшнего утра я была счастливой женщиной. У меня было все: прекрасная семья, любящий муж. Доверие, взаимопонимание. Отношения, которые мы выстраивали двадцать лет.

И вдруг в один миг все это исчезло. Нет, даже не так. Оказалось, что ничего этого никогда и не существовало. Я, хроническая идиотка, жила в мире иллюзий. Что же мне теперь делать?