Охотники и охотницы

Он недавно перешел к нам в школу, и поначалу мы отчего-то не ладили. А тут я пересела к нему за парту и начала потихоньку «клеиться». Делала я это, конечно, не с целью затеять «параллельные» отношения, а затем, чтобы кое-какие слухи дошли, наконец, до кого надо. Но скоро я заметила, что Илья стал мне по-настоящему интересен. С ним можно было о многом поговорить и, вообще, он оказался ЛИЧНОСТЬЮ, очень независимым и самостоятельным.

Отличник, победитель городских олимпиад (но среди ребят никогда не считался «ботаником»). Водил знакомство с «авторитетными» парнями постарше, которые его уважали. Тоже мог выпить пива и чего покрепче, сыграть в карты, поучаствовать в мужских посиделках, но никогда на этом не зацикливался. Умница, он сразу догадался, что я делаю и с какой целью. Поэтому, вначале держал меня на расстоянии, не желая выступать в роли «игрушки». Но, с каждым днем, нам становилось все интереснее вместе. И теперь, хотя я считалась еще «чужой девушкой», проводила с ним больше времени, чем со своим парнем.

После школы мы отправлялись вместе домой и эти прогулки затягивались надолго… Первый мой парень, конечно, злился, глядя на все это. Но гордость не позволяла ему «прогнуться» передо мной. Не мог он и грубо отвадить Илью – тот был слишком уважаемой фигурой в школе. Однако, пытался по-иезуитски «подколоть» – приглашал его попить пивка или поиграть в футбол после школы (давай, мол, займемся мужскими делами) – как раз тогда, когда тот собирался меня проводить. Но Илюшка, к моему большому удовольствию, всегда отказывался.

Ситуация все больше выглядела странной, подвешенной. Я еще встречалась со своим первым, время от времени даже спала, но радости уже не было никакой, поскольку душой была не с ним. С Ильей же мы не говорили о любви и сексе (поскольку я была «чужой»), но то, что между нами уже далеко не дружба, было совершенно очевидно. Наши слова с каждым днем становились все откровеннее, глаза сияли при взглядах друг на друга. Нужен был только разговор, который расставил бы все по своим местам, но никто не решался его начать…

Устав от долго рассказа, Юлька остановилась на миг, чтобы перевести дыхание. Мы с Лёлей заинтриговано молчали, ожидая продолжения истории.

Это случилось в конце зимы на школьной лыжной олимпиаде. Нужно было сдавать какой-то норматив, но мы с Ильей уже давно «забили» на школу и её дела. Все классы дружно рванулись вперед, а мы неспешно передвигались рядом и наслаждались общением. Когда добрели до финиша, там уже никого не было. Кто-то поехал обратно в школу, кто-то развлекался катанием с близлежащей горки, на которой был даже устроен небольшой трамплин. А мы просто болтали…

Разговор дошел до критической точки. Илья наконец-то заговорил о наших с ним отношениях. Довольно пространными и путаными фразами он пытался мне объяснить то, что я уже хорошо понимала сама. Но я молчала – до чего же хотелось впервые услышать от него эти невыразимо сладкие слова первых признаний!

И тут из-за каких-то кустов вырулил на лыжах «мой парень». Пока еще «мой», – Юлька хмыкнула. – Видимо, он чувствовал, что происходит нечто особенное, и хотел это предотвратить. Вклинился в наш разговор и пристал к Илье с очередным дурацким предложением – прыгнуть с трамплина. Он был особенно агрессивен на этот раз, требовал, настаивал, брал «на слабо». Иначе, мол, тебя нельзя считать настоящим мужчиной, ты трус и т.п.

Боже, как я его ненавидела в тот момент! Не произнося ни слова, я мысленно желала ему… не скажу, чего. Многие говорят, что я человек опасный… то ли предвидение у меня, то ли сглаз могу навести…

Юлька замялась, словно ожидая недоверчивых комментариев с нашей стороны. Но Лёля только утвердительно кивнула, да и мне тоже почему-то совсем не приходило в голову сомневаться в способностях нашей маленькой ведьмочки. С гораздо большим интересом мы ждали продолжения рассказа.

– Илья же, к счастью, был, как всегда, спокоен (из-за чего мой первый парень только больше злился и брызгал слюной) ироничен, невозмутим и уверен в себе. «Что ж поделать, – с улыбкой сказал он. – Я трус? Да пожалуйста! Тебе легче от этого? Вот и здорово, а теперь отстань. Не пойду я на трамплин, прыгай сам!», – и посмотрел на меня с любовью. Как же я была благодарна ему тогда за эти слова и этот взгляд!

«Мой» покричал еще какие-то глупости и, произнеся что-то вроде: «Ну, так смотрите же, как поступают мужчины!», рванул на горку. Илья открыл было рот, чтобы продолжить объяснение, но в этот момент с горки донесся глухой удар, треск дерева и сдавленный крик.

Я знала, что там произошло! Не спрашивайте – откуда. Просто знала. И, испытывая от этого глубочайшее удовлетворение, приподнялась на цыпочки, повисла на шее у Ильи и закрыла ему рот страстным, продолжительным поцелуем. Слов больше не требовалось. Хотя потом были и слова, и секс куда более приятный, чем с первым парнем, и все остальное.

Но если «измена» происходит от слова «менять» – то вот это и был момент измены. Изменилась моя жизнь, изменились мои чувства. Поменялось отношение к предыдущему человеку – с любви на ненависть. Минутную, конечно. А главное, – теперь я стала «девушкой Ильи». И для себя, и для него, и для всех окружающих. А мой первый парень… Он всего лишь сломал ногу… И, по секрету скажу вам, – еще легко отделался!

* * *

Зимой темнеет рано. А когда приглушенные сумерки короткого зимнего вечера стремительно начинают уступать место наползающей темноте, за окном зажигаются фонари, и снежинки искрятся вокруг них в плавном танце, словно светлячки, то невольно впадаешь в какое-то задумчиво-отрешенное состояние. Хочется сидеть у окна, прислонившись лбом к стеклу, провожать равнодушным взглядом снующих туда-сюда людей, которые для тебя сейчас – всего лишь декорация этого пушисто-заснеженного вечера, и ни о чем не думать. И какая-то странная невысказанная грусть черной кошкой осторожно крадется по карнизу, чтобы свернуться у твоих ног, запустив пару коготков в душу, да так и остаться там, тихо мурлыкая.

Эх, закрыть бы сейчас глаза и забыть обо всем! Налить себе полную кружку горячего ароматного чая, завернуться в теплый плед и прихлебывать медленно, представляя, что ничего это нет на свете. Ну вот просто нет! Это был лишь сон, и я проснулась. Это было кино, но кто-то порвал пленку и включил свет посередине сеанса. Хотя нет, пожалуй, свет включать не надо, оставьте так. Я побуду в темноте еще немного, пока мои глаза не привыкнут к мраку и не утихнут где-то вдали чьи-то шаги. Только не трогайте, оставьте меня, пусть я затеряюсь тут и буду пылиться среди других забытых или отживших свое предметов мебели. И не вздумайте звонить, повесьте трубку, это не я, вы ошиблись номером, кого вам надо, тут таких нет, и не та эта квартира и дом, не та страна и другое столетие, повесьте, вам говорят, я автоответчик…

Зимний день короток. Зато вечера такие длинные, полные лениво-безмятежной грусти и веры в чудеса. Вот сейчас там, за тем поворотом начнется сказка, распахнется сугроб и что-то такое произойдет… Пойти, что ли, проверить? Нет, лень вылезать из-под пледа, где я так уютно свернулась в теплый комочек. Может, потом… Может, завтра при свете…

Но пройдет ночь и заберет с собой очарование пушистой зимней сказки. И будет серый день, пасмурное небо, ёжащиеся от холода люди, никто из которых не верит в чудеса. Днем все будет по-другому. Для того, чтобы наступило завтра, надо чтобы прошла ночь. Всегда так бывает.

Но зимний день короток. И скоро опять наступит вечер. Может и хорошо, что зимой темнеет так рано?

…Слушая рассказ Юльки, мы засиделись допоздна. Пора было уже расходиться, но я ведь еще так и не услышала, как состоялось ее знакомство с пикаперами из того самого «клуба соблазнителей». А ведь ради этого, собственно, и звала ее.