Пулеметчик

— Виноват, — прервал меня Болдырев, глядевший на Сергея с некоторым удивлением, — не есаул, войсковой старшина, с недавних пор.

— О, поздравляю! И войсковой старшина Лавр Максимович Болдырев, военно-учетный комитет.

Названные поклонились друг другу.

— Вы оба знаете мои прогнозы на грядущую войну с Японией, я даже думаю, что она начнется еще раньше, чем я предполагал, в первую очередь из-за ускорения строительства Транссиба — поезда уже ходят до Харбина, еще год и Сибирский путь будет завершен.

А познакомил я вас вот почему. Я уверен, что Япония, осознавая свою слабость на суше, будет стремиться вызвать внутренние беспорядки в России. И скорее всего, для этого будут использованы наши только что образованные социалистические партии, имеющие тягу к террору.

— Но причем тут я? — вскинулся Болдырев. — Указанные организации совсем не по военному ведомству!

— Безусловно, но для того, чтобы преодолеть их грызню, нужна некая внешняя сила и я вижу в этом качестве японский военный атташат, а это уже вполне ваша сфера, Лавр Максимович.

Зубатов с Болдыревым впервые взглянули друг на друга с интересом, а я продолжил.

— Главная проблема у социал-террористов — слабое финансирование. Полагаю, что японские военные дипломаты это знают и надеются за небольшие, в общем-то, деньги получить внутри России пятую колонну…

— Простите, что?

Черт, опять анахронизм. До пятой колонны еще тридцать с хвостиком лет, а я снова ляпнул привычное мне слово.

— Ммм… это американский термин, обозначающий внутреннего врага, действующего в согласии с врагом внешним, военным. Так вот, за небольшие деньги можно организовать конференцию ультра-революционеров…

— Пожалуй, — нахмурился Зубатов, — снять помещение, свезти всех вместе… А учитывая, что все они сходятся на необходимости свержения самодержавия, подвигнуть их к выработке некоей общей позиции будет не так-то и сложно. Можно дать денег на закупку оружия…

Болдырев подтверждающе закивал и подхватил:

— И тут тоже расходы будут невелики, вся Европа перешла на магазинные винтовки и на складах скопилось множество однозарядок, которое некуда девать, их могут отдать за бесценок.

— Давайте прикинем, кто мог бы… — обхватил подбородок ладонью Зубатов. — Платформа “большевиков”, к которой принадлежит редакция “Правды” и ряд ее неуловимых агентов, вроде Соседа, Крамера или Никитича, конечно, сбила страсть к террору, но тем не менее, Боевая организация социалистов-революционеров, анархисты-безмотивники…

Это хорошо, что меня, Савинкова и Красина причислили к “неуловимым” (эх, где бы нам найти еще Ксанку и кто из нас Яшка-цыган?), хотя было не очень здорово, что наши клички быстро становятся известны охранке. Впрочем, для того клички и придумываются. Профессионалы тем временем нашли общий язык и мне оставалось только откланяться, оставив их обсуждать возможные направления работы. И это не могло не радовать — в реале взаимная координация между разными спецслужбами отсутствовала если не напрочь, то была пренебрежимо мала.

По дороге домой через арбатские переулки я погоревал, что нет никаких способов повлиять на флот, который нацеливается на противодействие десанту, в то время как японская программа кораблестроения ставит задачу господства на море — отчего русское морское командование допустило и ослабление Порт-Артурской эскадры и действовало с некоторой вялостью. Может, подсказать Болдыреву про угольные мины? Но черт его знает, как он отнесется к таким не джентльменским способам ведения войны, тут как раз расцвет всякого рода Гаагских да Женевских конвенций, господствует стремление к гуманизации военных действий… Или наших боевиков потренировать, на корабликах, которые будет перекупать Япония? Дело-то нехитрое — добыть тол, сформовать, обвалять в угольной пыли да подкинуть… Ладно, политика — искусство возможного, будем работать с тем, что есть.

Добравшись до дома, я заперся в кабинете и продолжил размышления, прикидывая, что я успел за пять лет.

Первое и главное — артельное движение растет, ширится и колосится. И это не только борьба с голодом, это попытка создания нового социального слоя. И попутно — выращивание нового потребителя, который потянет за собой и новую промышленность. Ага, альфа-версия НЭПа.

Далее не слишком заметное, но вполне успешное правозащитное движение. Студенты и молодые юристы вместо того, чтобы толкать возвышенные речи или идти в террористы, заняты под руководством группы Муравского обеспечением рабочего движения и “борьбой с царизмом в правовом поле” вообще.

Третье — мало-мало удалось пошатнуть уверенность в том, что революционеру без террора ну никак. Очень кстати подвернулась “бабушка русской революции” Брешко-Брешковская, пришлось отпинать ее в газете, упирая на то, что неизбежности террора (как она утверждала) нет, а есть лень и нежелание незаметной, рутинной, систематической работы у ряда революционеров. И что гражданское неповиновение куда как эффективнее, но вот способны на него только лучшие, а пальнуть в сатрапа может любая истеричка. Засулич, говорят, на меня очень после этого обиделась, придется перед Теткой извиняться, хоть и не ее имел в виду.

Статьи опять же — “Правда” печатается и расходится небывалым тиражом и не в интеллигентские кружки, а на заводы и фабрики, кое-где уже и в деревнях читают. И подпольная почта налажена, система самоконтролируется и самовосстанавливается при провалах. И как результат потихоньку поднимается “умное” забастовочное движение, не с бухты-барахты, а с подготовкой, с юридическим обеспечением, дело дошло даже до страховых касс на случай локаутов.

Деньги на все на это поступают регулярно, канал сбыта южноафриканских алмазов через голландских сионистов работает как часы. Поначалу рынок вздрогнул и цены просели — еще бы, после взрыва в Кимберли на него выкинули лишний десяток фунтов алмазов, но англичане выловили почти всех продавцов и все вернулось на круги своя. Мы же переждали и теперь Савинков передает “товар” в Амстердам понемножку, но регулярно. Причем никто из наших в процессе не светится, работаем безличным методом — контрагентам в газетном объявлении сообщают, в каком почтовом отделении их ждет пакет до востребования, в пакете указано местонахождение закладки и банковский счет, на который нужно перевести деньги. Да, при этом цена может малость не биться с реальной стоимостью партии, но мы и так работаем куда ниже рынка, так что шекель туда, шекель сюда при обоюдной заинтересованности роли не играют.

Поначалу предполагалось, что десять процентов от каждой сделки будут получать “буры”, участники трансваальской авантюры, но они все как один отказались, заявив, что сделали это для революции, а не для личного обогащения. Вот такие вот сейчас люди, это при том, что там могло капать рублей по пятьсот на нос в месяц, очень и очень неплохие деньги по нынешним временам. Впрочем, мы нашли компромисс — доля эта пошла “на образование”, и пятеро ребят сейчас учатся в европейских университетах (а заодно и выполняют функции “резидентов” нашей сети в Европе), а вскоре наступит очередь еще четверых.

Еще деньги шли на закупку оружия и подготовку боевиков Красина — впереди большие волнения и наличие под рукой собственных “силовиков” не помешает. Оружия пока закупалось немного и в основном в России — маузеры, револьверы и драгунки Мосина, но вскоре предстояло обзавестись пулеметами и мне придется впрягаться в этот проект в полный рост, потому как везти их надо будет через Америку, и мое присутствие будет очень кстати. Ну и контрабандисты, без которых в этом процессе тоже не обойтись, тоже любят деньги.

Наконец, сам я за это время составил себе имя — инженер Скамов был знаменит не только сотней “изобретений”, от авторучки до автосцепки (вспоминать чужие разработки я не переставал, но кое-что откладывал на будущее), но и Жилищным обществом, кооперативные дома которого активно строились не только по всей Москве, но уже и в Питере и Киеве с Варшавой. И начиналось модульное промышленное строительство по созданному с моей подачи “Единому каталогу строительных деталей”, первый цех встал у Гужона, за Рогожской заставой.