Злые игры

— Говорят, что Винокурову через месяц после этого здорово наподдали вечером в подъезде, — почти шепотом сообщила мне Наташка. — И даже ноги переломали. Может, врут.

— А может, и нет, — в тон ей ответил я. — Никому не понравится, когда остатки кредитной организации резко падают, особенно по вине бывшего сотрудника. И ЦБ небось потом запросами замучило, мол, почему да отчего.

— Небось, — покивала моя приятельница. — А Силуянова помнишь?

— Еще бы, — фыркнул я. — Сколько он крови у меня попил!

— Повесился, — чуть выпучив глаза, наклонилась ко мне Юрченкова. — Вот это точно не слухи, я сама проводку о перечислении о материальной помощи его жене делала. Ужас, да?

Ну, не то чтобы прямо ужас-ужас… Хотя неприятно, разумеется, поскольку, по-хорошему, отчасти эту смерть я могу на свой личный счет записать, в компанию к неграм-вудуистам, одному слишком шустрому, любознательному и жадному французу, а также еще паре человек, оказавшихся в ненужном месте в ненужное время. Бывший безопасник чуть умом тронулся после свидания с Марой, которое я устроил, так что косвенно, как ни крути, есть в случившемся моя вина. Но только очень косвенно, поскольку первопричиной данной встречи все же являлся сам Силуянов и более никто другой. Ему говорили — отстань. Его об этом предупреждали всяко. Но нет, не захотел человек прислушиваться к советам, напротив, кулаками махал, слова нехорошие говорил. И вот логичный результат — петля и невеселое посмертие.

Так что ни переживать, ни тем более как-то рефлексировать по этому поводу лично я не собираюсь. Умер Максим, да и хрен с ним.

— Ну да, — почесал затылок я. — Царствие ему небесное. Хотя, скажем прямо, не самый приятный в общении был человек.

— Са-а-аш! — укоризненно протянула Юрченкова. — О мертвых либо хорошо, либо ничего.

— Тогда ничего, — согласился я. — А что Наташка Федотова? Она тоже уже того? Ну, в смысле уволилась?

— Наташка здесь, работает. Если хочешь, могу позвать.

— Позови, — оживился я. — Конечно хочу!

— Только ты сначала расскажи — где ты? Что ты? В банке работаешь или нет? И если в банке, то нет ли там нормальных вакансий? Если честно, задолбалась я тут сидеть в старших операционистах. И главное, перспектив ноль!

— Не-не-не, — выставил перед собой ладони я. — Не в банке! И не стремлюсь. Хватит с меня уже. Я так, по консультационной части тружусь. Причем последние два года даже не в России.

— Ты? — недоверчиво глянула на меня Юрченкова. — Без обид, но ты кого и в чем консультируешь? Не помню я у тебя особых талантов.

— А они есть. Так чего, Федотову позовешь?

— Позову, позову, — Наташка вздохнула. — Хорошая тогда у нас все же компания была, Саш. И поговорить было с кем, и выпить. А то все новенькие… Они генно-модифицированные какие-то. Вроде как есть, но вроде как их и нет. Отработали день и сразу брызгами в сторону. У одних ЗОЖ, у других квизы, у третьих еще что-то. А еще они через одного веганы, представляешь? Едят такое, на что смотреть страшно. И главное, вроде в возрасте разница всего ничего, а все равно я себя рядом с ними старухой иногда ощущаю.

— Это да, — покивал я головой. — Глобализация наступает на традиционные забавы клерков средней руки, которые хоть иногда и приводили их в медицинские учреждения для лечения от разных нехороших привычек, но зато создавали основу для приятных воспоминаний разной степени тяжести. На наших глазах, Наташка, гибнет субкультура целого офисного поколения.

— Эк тебя прет! — с уважением произнесла Юрченкова. — Ладно, пошли, я Феде позвоню, сюда ее позову. Вот она обрадуется!

— Еще бы, — не без гордости подтвердил я. — Мы с ней все же тонну пиццы съели и цистерну мартини выпили.

— И не только, — с ехидцей улыбнулась Наташка, а Жанна, как видно ориентируясь на ее интонации, как-то так сразу подобралась и даже подалась вперед. — У нас еще тогда ходили слухи, что вы с ней… Ну, ты понимаешь?

— Враки, — качнул головой я. — Не было ничего. Сама подумай: мы же в одном кабинете сидели. Оно мне зачем? И потом, Денисенкова нас тогда сожрала бы обоих живьем. Не, я себе не враг.

— Логично, — подумав, согласилась Наташка. — Ленка бы не простила, выбери ты Наташку, а не ее. И даже если по пьяни у вас все завертелось бы. Как, кстати, и Федя завелась бы с пол-оборота, случись оно все наоборот. Ты сам им на фиг был не нужен, тут дело принципа.

— Про то и речь. — Я глянул на операционисток, которые то и дело поглядывали на нас. — Да, слушай, вот еще что. Мне бы счета свои проверить, а? Они наверняка не закрыты, там какая-то мелочушка болтается на остатках. Ну и еще карты перевыпустить надо.

— Не проблема, — отозвалась Наталья. — Вон к «восьмерке» подходи. Только иди талон в адской машине возьми. У нас теперь электронная очередь, то есть порядок, учет и контроль.

Я окинул взглядом пустой операционный зал и сказал:

— Ясное дело. Как без электронной очереди? Да никак. Сутолока, не ровен час, начнется, скандалы разные…

— Добрый день. Меня зовут Мария. — В отсеке под номером восемь я увидел хорошенькую и очень молоденькую кареглазую брюнетку в безукоризненно отглаженной фирменной одежде. — Чем я могу вам помочь?

— Мне нужно проверить состояние счетов и оформить заявку на получение пластиковых карт, — ответил я ей, протягивая паспорт.

— Разумеется. — Девушка считала данные моего документа и уставилась в экран. — Счета рабочие, никаких ограничений или приостановлений нет. Та-а-ак. Уважаемый Александр Дмитриевич, а не желаете ли вы рассмотреть возможность участия в премиум-программе, предлагаемой нашим банком…

— Смолин, а Смолин, — перебила кареглазку Юрченкова, обосновавшаяся за ее спиной и сейчас с интересом смотревшая в монитор. — Мелочушка, значит, у тебя на счету? Интересные у тебя нынче понятия о деньгах, интересные. Скажи, а ты вообще в какой именно области консультации людями даешь?

— В разных. — Я уставился на нее, уже начав догадываться, с чего это Наташка такие вопросы начала задавать. — В основном по части долгой и счастливой жизни.