Злые игры

— Подавись, — ласково проворковала та, достала откуда-то из-под платка миниатюрный узелок и положила его в эту самую ладонь. — Вот все же хваткое у вас поколение, из всего выгоду извлечете. Нет в вас бескорыстия.

— Есть, — возразил ей я, развязывая тряпицу. — Вопрос всегда только в доходности, которую может обеспечить это бескорыстие. Дарья Семеновна, тут точно половина корня? Вроде тот огрызок, что ты мне тогда показывала, побольше был.

— Клянусь Луной — половина, — недовольно буркнула бабка. — Да и какой смысл мне тебя дурить?

— Прямой, какой еще? Как и мне тебя, ради правды. — Я взвесил мандрагыр на ладони. — Н-да, невелик прибыток.

— Смотря для чего. — Дара оперлась локтем на калитку. — Если баб, к примеру, от бесплодия лечить, то тебе этого кусочка на дюжину яловых хватит, а то и поболе. Слышала я, ты таким образом промышлял одно время.

— Случалось, не стану скрывать. — Я зажал кусочек корня пальцами и повертел его влево-вправо. — Жить на что-то было надо. Дарья Семеновна, а возраст у него какой? Сотня лет будет?

— И-и-и, милай! — захихикала старуха. — Если бы у меня эдакое сокровище в закромах имелось, я бы его тебе сроду-роду не предложила. И даже не упомянула бы о том, что оно у меня есть. Такие вещи, как старый мандрагыр или живая вода, — они не для всех, ясно? Они только для себя и больше ни для кого. А этому три десятка лет всего.

— И этот человек упрекал меня в корыстолюбии, — хмыкнул я и завернул огрызок корня в тряпицу. — Хотя, по сути, все верно. Но по факту выходит, что больного человека этот корень на ноги не поставит даже на время?

— Сильно больного? — деловито осведомилась старуха.

— Смертельно. На самой последней грани стоящего.

— Нет, — мотнула седыми космами бабка. — Такого не поставит. И боли ему на время не убавит. Но зато убьет.

— «Зато»! — восхитился я. — Очень оптимистично.

— Остолоп ты, ведьмак, — рассердилась ведьма. — Как ты до сих пор живым остаться сумел, не понимаю. Кхм, да… Так вот, корень, что я тебе дала, у такого хворого сперва боли уберет, после душу ему успокоит, мысли печальные отгонит, радость подарит, а под конец в такой сон погрузит, из которого тот уже никогда не выйдет. Но будет тот сон спокойный, яркий, как в детстве. Что ты скалишься? Сам же знаешь, что перейти из одного мира в другой частенько задача не из простых. Столько всякого-разного человека на этом пути поджидает иногда, что страх берет. Иногда по уму умереть вообще становится самой трудной в жизни задачей, так-то. А самое главное, душа его тут не застрянет, точно отправится туда, куда должно.

— А дозировка? — я подбросил на ладони узелок. — Чтобы уйти без печальных мыслей и с доброй улыбкой на лице?

— Тут все от массы тела пациента зависит, — пояснила Дара. — Если сильно грузный бедолага попадется, то того, что я тебе отдала, может и не хватит.

— Ясно. — Я убрал свое новое приобретение в карман. — А как его давать? Сырым, в протертом виде или в виде отвара? И если да, то сколько варить? Может, добавки какие нужны?

— Телефон свой мне диктуй. — Ведьма запустила морщинистую длань под платок, а когда она появилась обратно, то в ней был зажат айфон, причем одна из последних моделей. — Я тебе по ватсапу рецепт пришлю. Считай, это тебе привесок за оказанную услугу.

— Смотрю, ты в стороне от прогресса не стоишь, — с почтением произнес я. — Уважаю!

— Только те, кто готовится умереть, цепляются за прошлое, — буркнула старушка, шустро водя узловатым пальцем по экрану. — А я планирую еще долго жить, врагам на горе, себе на радость. Диктуй, говорю.

— Надеюсь, что не вхожу в список тех, кто будет горевать, — сказал я ведьме после того, как продиктовал свой номер. — Кстати, может, и ты мне свой телефончик оставишь? Обещаю по пустякам не тревожить и по ночам не звонить.

— Потом из сообщения скопируешь, — отмахнулась бабка. — Что до второй части награды — она тоже твоя. Надо будет кого прибрать тихонько и без следов — приходи, сделаю. Но только сразу предупреждаю: речь только о людях идет. Вурдалака какого или оборотня я за Кромку отправлять не стану, ясно?

— Само собой, — заверил ее я. — Да, об оборотнях. Ты такого Вернигора не знала, часом? Его еще Волчьим Пастырем кликали?

— Вестимо, знала, — подтвердила ведьма. — Сильный был мужчина, властный, ярко жил, никого не боялся и никого не слушал. Только ведь убили его, причем давненько уж. Вон соратники твоих гостей постарались, их это рук дело. Вроде как старая стервь Павла собственноручно ему голову отрезала. А что у тебя к нему за интерес?

— Да так, — передернул плечами я. — Есть одна тема любопытная.

— Мандрагыр старый сыскать желаешь? — меленько засмеялась Дара. — Верно? Тот, что ему Мирослава за книгу Рогнеды отдала? Ну-ну, давай-давай. Удачи тебе!

— Ты иногда такой проницательной бываешь, что жуть берет. Ну а если и так, что с того?

— Ничего, — бодро отозвалась Дарья Семеновна. — Мне здесь один профит. Чем больше ты всякой ерундой станешь заниматься, тем реже тут околачиваться станешь. А то и вовсе тебя волкодлаки на ленточки карачуновы порвут.

— Поглядим еще, кто кого, — проворчал я, скрывая легкое раздражение, которое появилось у меня внутри то ли оттого, что старая ведьма так легко разгадала мои намерения, то ли оттого, что Дормидонтов мандрагыр, похоже, до меня только ленивый не хотел найти. — Слушай, соседка, а можно еще один вопрос?

— Только один, — предупредила меня бабка. — Просто скоро «Русское лото» начнется, я его никогда не пропускаю, еще с девяностых.

— Ты вот Рогнеду упомянула, — осторожно подбирая слова, начал строить фразу я. — Скажи, правду говорят, что в записках первых веды знающих можно найти ответы на почти любые вопросы, связанные с ведьмовскими практиками?

— Ничего не поняла, — хлопнула ладонью по калитке Дара. — Яснее изъясняйся или проваливай!

— Надо одно старое проклятие с человека снять, — выполнил ее просьбу я. — Из тех, что во времена Рогнеды и наложили. Ну, не на него, ясное дело, на кого-то из предков.