Страница 25 из 27
– Чего вы? – Нинка чуть отшатнулась от него.
– Ничего, – ответил он, понимая, что будь она не той, какой кажется, он всё равно не сможет этого определить. С той девчонкой всё стало ясно, только когда с её трупа приспустили штаны. С Нины штаны приспускать он не собирался. Да и с тех пор ещё и измениться всё могло. Он достал ещё одну монетку. – Если хозяйка спросит, чего я от тебя хотел, скажешь, что спрашивал про стирку вещей, хотел тебя нанять для стирки, так как скоро сюда приедут мои рабочие, и их нужно будет обстирывать. А ты пока на это согласия не дала, так как цен не знаешь.
– Ага, поняла, – сказала Нинка, кивая и опять всё так же быстро хватая монетку, – значит, вы мне стирать предлагали, если кто спросит.
Он думал спросить у девочки ещё и про цементный завод, про цемент, который тут производят явно в избытке, но решил, что на этот вопрос она вряд ли ответит, да и задавать его было… опасно. Если все дела, что он делал с девочкой, его касались напрямую, то цемент не имел к нему никакого отношения. Не дай Бог кто-то подобру или силой «разговорит» Нину, после этого и у него запросто могут спросить: какого это хрена приезжий лезет в дела местных. За такое нигде по головке не гладят. «Ладно, после…».
– Всё, иди, – произнёс инженер, отпирая дверь. И девочка быстро выскользнула из моечной комнаты.
А он задумался и стал смывать с себя пот и пыль. Тарасов, Тарасов, вот кто волновал его сейчас больше всего. Не отстаёт, не отпускает, роет и роет, словно чует что-то. Комнату после его отъезда опять обыскивал. Что ему там было нужно? Или просто такой служака, который не останавливается никогда? Которому никогда не бывает лень копать и, ничего не найдя, заново всё перекапывать. Эх… Знать бы, что у него там в его большой и лысой башке. Инженер домылся и в остатках воды на скорую руку простирнул самую грязную свою одежду. Выжал её и сразу надел – так даже лучше. И лишь после этого обулся, взял фуражку, накинул пыльник, по привычке проверил оружие и вышел в коридор.
Спустившись вниз, он зашёл на кухню и нашёл там хозяйку, и без всякой хитрости спросил у неё:
– А меня тут никто не искал? Просто ко мне должны приплыть люди с севера, я им писал, что остановился у вас.
– Ой, ой, простите, точно, искали вас, искали, сейчас, – она убежала на секунду в свою каморку и тут же выбежала из неё, уже с квадратом твёрдой бумаги, вернее даже, белого картона, с красивой надписью, – вот, вас искал господин Мордашёв, – она произнесла это имя почти с благоговением. – Вот, он вам оставил, если вы вдруг вернётесь, по этой карте вас пропустят в верхний город к нему в контору.
Горохов повертел в руках эту бумагу без всякого уважения. Кроме слова «Мордашёв» и красивого золотого вензеля, больше на картонке ничего не было. Он сделал вид, что это его интересует мало, и повторил:
– Ко мне должны приплыть люди с севера, я им писал, что остановился у вас. Никто с севера меня не спрашивал?
– А, приезжие? Нет, никого такого не было, – ответила она.
Он поблагодарил её и хотел уже уезжать, но тут в почти пустое заведение вошли три человека. Запылённые мужики с оружием снимали маски, отряхивались, ставили стволы к стене, рассаживались, с шумом двигая стулья. И Горохов направился к ним:
– Здорово, мужики, – произнёс он, подойдя к их столу.
– Здорово, здорово, – отвечали они.
– Вы, я вижу, в Пермь ходите? – предположил инженер.
– Ну, мы-то, может, и ходим, а ты, что, тоже туда намылился?
– Нет, я инженер, воду тут в окрестностях ищу.
– И что, нашёл? – шепеляво спросил один из старателей, у которого не было нескольких зубов в левой части рта.
– Сейчас буровую привезут и будет ясно, – отвечал Горохов.
– Ты уж найди воду, инженер, а то местную дрянь пить больше невыносимо, – произнёс сухопарый старатель. – Её тут три раза перегоняют, а всё равно, дрянь едкая.
– Тут амёбы шибко много, – рассуждал третий, – глянь в затон у пирсов, там не вода, там кукурузный кисель.
– Это да, а ты что хотел, инженер? – спросил шепелявый. – Дело есть или так… Побухать-поболтать?
– И поболтать, и вопросик один есть, – отвечал Горохов.
Тут к ним как раз подошла разносчица, не старая ещё бабёнка с почти не тронутым проказой лицом:
– Мальчики, заказывать будете или попозже подойти?
– Четыре рюмочки принесите нам, – сразу сказал Горохов.
– Кукурузного? – спросила разносчица.
– Нет, синего, – ответил он.
Кукурузный самогон самый дешёвый и самый тяжкий для головы поутру. Синяя водка гонится из кактусов, вещь благородная, пьётся легко и утром почти не мучает. Официантка уходит, а сухощавый приглашает его сесть:
– Ну, садись, инженер, что там у тебя за вопрос?
Горохов уселся на свободный стул, и пока разносчица не принесла им выпивку, заговорил:
– На участке, где я думаю буровую поставить, сколопендр много, пошёл пару дней назад пострелять их и увидал одну тварь, каких за всю жизнь в степи не видал. Так сразу её и не опишешь…
Тут официантка как раз принесла четыре рюмки с синим напитком. Быстро поставила их на стол и ушла, а инженер и старатели взяли по рюмочке, выпили все разом, и он продолжил:
– Высокая такая, зелёная, кажется. Ну, светло-зелёная, морду толком не рассмотрел, но вот ноги у неё, как у саранчи, колени назад.
– Попрыгун, – сразу произнёс сухой.
– В степи? – сомневался другой.
– Это вряд ли, – добавил шепелявый. – Они в Перми в развалинах ошиваются, сволочи редкостные.
– Очень быстрые, – добавил сухощавый.
– Это я заметил, – произнёс Горохов, – пошёл за нею, так у неё между следами метра по два с половиной, а то и все три. Шаг три метра!
– Пф…, – фыркнул шепелявый, – Шаг три метра! Ты бы видел, как эта тварь без разбега запрыгивает на второй этаж. Присядет, сволочь, соберётся вся в комок, и пока ты не прицелился, как сиганёт – и улетела в развалины…, – для пояснения он выразительно махнул рукой.
Инженер сделал знак официантке. «Повторить?» – спросила та. Он кивнул. А сухощавый произнёс:
– Вот только в песке ему делать нечего. Попрыгун, он в развалинах обитает. В теньке сидит обычно. Степь ему ни к чему.
– Это верно, – согласился третий, беря рюмку, которую только что поставила на стол разносчица. – Он на нас там нападает. Прячется на этажах. А лапы передние у него как складные ножи. Когда нужно, он эти лезвия открывает, а так они у него сложены.
– Острые, что твоя бритва. И прыгает всегда на замыкающего, – добавил шепелявый.
– Значит, в степи его быть не должно? – уточняет Горохов.
– Нет, не должно. Да ну… Откуда ему там быть, – в один голос, дружно заговорили мужики.
– Значит, он мне приснился, – произнёс инженер. – Вот только не я один его там видел. Есть ещё один казачок тамошний. Ему тоже этот ваш попрыгун примерещился.
Старатели переглянулись, а потом сухопарый и спросил:
– И далеко ты его от Перми видал?
– Пятнадцать километров на северо-восток отсюда, – соврал Горохов, не нужно пока никому знать, где он надумал ставить буровую.
– Странно, не должен он вроде по песку таскаться, – сказал сухощавый и тут же продолжил, – ты, это, инженер, ещё раз увидишь прыгуна, убивай сразу. Не шути с ним.
– Не шути с ним, – поддержал товарища шепелявый, – смотри, допрыгает до тебя, так башку одним ударом лапы срежет. Срежет, как не было. Раз…, – он показал, как это будет, – и нет головы.
– И если ещё раз следы увидишь, так собирай опытных людей и идите его убивать. Не давай ему возле тебя прижиться. Иначе он обязательно кого-нибудь зарежет, жрёт-то он не мало, – подвёл итог третий старатель.
В заведении стали появляться люди, день уже шёл к концу. Горохов задумчиво покивал на слова этих опытных людей, заказал ещё три рюмки выпивки, себе брать не стал, расплатился, попрощался и пошёл в гараж за своим мотоциклом.
Глава 17
На выезде он увидал магазинчик, где продавались патроны. Дорого продавались, но он купил большую коробку в сорок штук, в основном там была картечь. Патронов у него было в достатке. Это было тем более удивительно, что патронов у него было в достатке, эти патроны были шестнадцатого калибра, а его обрез был двенадцатого. Патроны он покупал, конечно, не себе. Самара тратила свои. А он собирался завтра просить её помочь зачистить участок от сколопендр. Да и ей будет приятно, как ни крути – подарок. Или нет? Он не очень в этом разбирался. Ладно, инженер закинул коробку на багажник за задним сиденьем и поехал из города, пока солнце не закатилось за горизонт. Горохов отъехал на пару километров на юг. Заглушил мотор. Сделал вид, что остановился по нужде. Сам же влез на бархан и осмотрелся. Город и пыль большой дороги остались далеко позади. Тут воздух был относительно чистый. И вокруг он никого не увидел. Зато услышал. Вечер был почти безветренный, этот звук слышался отчётливо. В степи далеко всё слышно, и это был тонкий и далёкий звук работающих моторчиков. Коптер. Конечно, искали его. Тут больше и не было никого. Следят и следят. Очень много внимания к его персоне. Тарасов? Коняхин? Кто ещё? Да это разве выяснишь вот так просто? Конечно, он не стал вертеть головой в поисках этого наблюдательного прибора. Пусть те, кто за ним наблюдают, не догадываются о том, что он знает об их внимании. Горохов просто пошёл к своему мотоциклу. Инженер сразу понял по звуку, что коптер небольшой. Это у армейских крупных машин была большая дальность и большая высота, а это мелочь, он сам такими не раз пользовался. Аккумулятор слабый, камера, передатчик, моторы «жрут» электричество, сигнал так себе, радиус не больше пяти километров, так что он просто уедет от него подальше. Скорее всего, это не Тарасов. У начальника безопасности должна быть техника помощнее.