Параллельная жизнь

«Я же могу так сделать?!», – повторяю после паузы, – «Могу?! Это в моих силах?!».

Когда уже думал, что ответа не дождусь, донеслось шуршащее «Да, можешь…».

28 октября. Один из военных аэродромов близ Сеула.

5 часов утра.

Авиалайнер сел десять минут назад. К приземистому, без всяких дизайнерских украшательств, а попросту унылому, зданию идёт группа военных. Это наша вернувшаяся домой делегация, я иду, чуть отстав, от генерала ЧхеМу. Парадную форму сменил на камуфляж. Плечо оттягивает тяжёлый рюкзак, но я не ропщу, своё – не тянет. Закончилась парадно-паркетная работа, начинается боевая.

Через час мы на окраине Сеула в штабной машине. Генерал ЧхеМу, генерал КенДо (командир моей дивизии), мой подполковник-куратор ХокВан, майор командир головного батальона, в расположение которого мы прибыли, командир ветеранов капитан ХонБи и виновник торжества, я. Вокруг карты на небольшом столе сгрудились.

– Отмечены скопления молодёжи, ваших антифанатов, в следующих местах, – докладывает капитан текущую обстановку и обводит на карте три места. Флажками отмечены места дислокации подразделений морской пехоты.

– Ваши предложения, сангса, – даёт мне слово генерал ЧхеМу. Моё так моё, начинаю излагать.

– Во-первых, всех командиров подразделений или их заместителей собираем в одном месте. Скажем, вот здесь, – тычу пальчиком во флажок, ближе всего к одному из скоплений, – Они должны видеть, как всё будет происходить, и объяснить своим солдатам задачу. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

– Во-вторых, после инструктажа и небольшой репетиции блокируем скопление хулиганов. Разбираемся с ними. После этого командиры возвращаются к своим подразделениям, ставят им задачу и проводят ту же самую репетицию.

– На последней фазе ближайшие к другим скоплениям бузотёров подразделения разбираются с ними.

– Что вы имеете в виду под словом «разбираются», – спрашивает командир дивизии.

Я объясняю. После двухсекундного замешательства офицеры дружно начинают смеяться.

– А что такого? – я немного возмущаюсь, – Если их отпускать просто так, то они снова вернутся. Все вернутся, уж больно им весело. А вот если…

Конечно, к таким операциям надо готовиться по-другому. Солдат стрелять учат, а не…

– Я не могу бросить вас просто так, сангса, – говорит генерал ЧхеМу на прощание и показывает на БТР, рядом с которым стоял молодой офицер, – БТР и отделение солдат с офицером – ваша охрана на время беспорядков.

Козыряю офицерам напоследок и иду знакомится со своей свитой.

Через два часа после штабного совещания.

Я выбираю место, где собралась самая крупная толпа антифанов. С двумя остальными уже разобрались. И снова начинается веселье. Для начала я через мегафон предлагаю собравшейся шпане сдаться и подчиниться военным. Толпа разражается возмущёнными криками, киданием бутылок и палок. Ну, не хотите, как хотите. Даю отмашку командиру и перехожу в разряд зрителей. Не я один. Впереди меня линия мужчин в камуфляже, что запирает улицу.

С двух сторон на толпу неторопливо накатывает двойная цепь морских пехотинцев. Шпана примолкает. С моего места различить выражения лиц затруднительно, но уверен, мои антипоклонники растеряны и напуганы. Может только слегка, но страх начинает в них вползать. Со стороны кажется… или на самом деле так, что солдат слишком мало, толпа огромна. А добавлю-ка я перчику…

– Господин старшина, – обращаюсь к командиру третьей линии, – А давайте приблизимся шагов на десять?

То и дело косящийся на меня молодой старшина откровенно рад заговорить со мной.

– Нарушим приказ, госпожа сангса. Нам сказано стоять на месте.

В итоге сходимся на компромиссе, и линия солдат делает шаг вперёд. Выравнивается и делает ещё один. Хватит. Иначе сильно сократим контролируемое пространство.

Меж тем веселье началось. Молчащая толпа взрывается криками и визгами, когда очередная цепочка ветеранов со всего маху и криком «Мансё!» влепляется в неё. Первые пятеро выдёргиваются из толпы, получают по несколько пинков от второй линии и отбрасываются дальше. С ними будет работать третья линия. Старшина орёт команду:

– Вторые! За работу! – каждый второй ветеран из линии бросается вперёд. Я иду за ними. Возящихся на асфальте молодых людей, – не все могут сразу встать, лица некоторых разбиты, – хватают под руки или просто за шкирку и тащат в сторону. Начинается моя партия, чувствую себя метрдотелем ресторана, распределяющим посетителей,.

– Первого сюда! Второго сюда! Интервал – метр, дистанция – два! Ровнее ставьте.

Бедолаг ставят в ряд на колени, руки за голову. Ряды эти быстро растут. Меж ними прохаживается мощный ветеран с сержантскими знаками и давит им психику мощным рычанием, всем своим видом, иногда пинками. Разговаривать нельзя, поднимать голову нельзя, менять позу нельзя, ничего нельзя! О чём и сообщает перепуганным подросткам дружелюбный до дрожи внутри и желания опорожниться рык страшного сержанта. Даже меня пробирает.

Вдруг общий шум битвы прорывает особо громкий всплеск выкриков.

– Держи его! Ах, ты ж… кэджащик! Щибаль!

Вторую линию ловко преодолел спортивного вида крепкий парень. Увернулся от захвата одного, от подножки другого, теперь несётся на третью линию. На что надеется? Думает прорваться? В подобную игру, – забыл, как называется, – играли в далёком детстве. Надо с разгону прорваться через цепочку взявшихся за руки членов команды противника…

Скорость парень набрал приличную, третья линия внимательно следит. И вдруг этот пацак замечает меня, его глаза вспыхивают азартной яростью. Парень резко сворачивает в мою сторону.

– Щипсэги! – это он кого так? Меня?! Ах, ты гнида!

– Сангса! – из третьей линии наперерез кидается пара парней. Не, не успеете. Этот мичинном намного ближе. Уже вижу его перекошенное от ярости лицо. Аж приятно, какие сильные эмоции могу у людей вызывать. Со стороны, наверное, может показаться, что я растерялся и стою, беспомощно открыв рот. Как бы не так! Внимательно оцениваю сокращающуюся дистанцию и прикидываю, что собирается делать этот глупый шпанец. Я бы на его месте ударил с разгону ногой, но без прыжка, ни в коем случае. Пусть этими прыжками с разбега в фильмах зрителям головы морочат.

О, он что, просто на таран идёт? Вот тупица! Медленно поворачиваюсь боком к нападающему, занимаю позицию. Пора! Подпрыгиваю резко вверх, выбрасываю навстречу ногу. Встреча головы парня и подошвы моего берца получается горячей. Не буду себя нахваливать, удар чуть смазан, немного вскользь, но он встречный, резкий. А то, что не попал в центр головы, оно и к лучшему. Нафиг мне искалеченные трупы?

Приземляюсь в положение присед. По моей команде подбежавшие солдаты волокут поверженного на другую сторону улицы. Там их будем в штабели укладывать. Неожиданно к горлу подступает приступ тошноты, я на несколько мгновений замираю, стараясь дышать осторожно и глубоко. У-ф-ф-ф! Что это со мной?

Меж тем планомерная и где-то красивая обработка толпы обращается в кучу малу. Толпа, не вся, но изрядная кучка рванула одновременно и закономерно прорвала обе линии. Третью линию прошла только половина. Но прошла. Никто за ними не стал гнаться, они рванули с резвостью антилоп, за которыми гонится львица. В принципе, это и есть наша главная цель: чтобы все разбежались, кто куда и на высоких оборотах.

Веселье продолжалось ещё полчаса. Ещё несколько прорывов устраивали мои «поклонники» в обе стороны. Почти половина вырвалась. Оставшаяся, бОльшая половина заполняла улицу ровными рядами стоящих на коленях подростков. Ставить в такую унизительную позу девушек не стали. Кучкой испуганных овечек жмутся они к стене здания

Теперь кульминация. Тот конец, что любому делу венец. Несколько ветеранов вооружаются толстыми прутами, заготовленными в ближайшем парке. Над улицей раздаётся лихой свист, который перекрывается криками и стонами. Честно заслуженные десять раз по заднему месту каждому. Приговор апелляции и пересмотру не подлежит. Не стали бить только сильно травмированных.