Страница 8 из 34
Я хихикаю, прежде чем замолчать. Я оглядываюсь по сторонам.
- Ну и что?
– Хм?
Зои вздыхает. - Где ты, черт возьми, находишься? Я даже пошла и спросила у твоего отца. Но он дал мне этот безответный ответ хромого политика.
- Я ... — Я закрываю глаза. Я хочу сказать ей. Но я знаю, что не могу. Забыв о собственной безопасности… что будет с ней если я расскажу все о том, что происходит, когда меня притащили в дом опасного русского вора в законе?
- Мне позвонил глава отдела по подбору персонала той фирмы, и они действительно хотели, чтобы я пришел на встречу”.
Зои кричит в трубку. -Это потрясающе! Боже мой, поздравляю!
Я улыбаюсь, чувствуя себя виноватой за ложь. - Э-э, спасибо.
- Так когда ты освободишься? Я могла бы встретиться с тобой у твоего отца, чтобы выпить или что-нибудь еще?
Я морщусь. -Да, э-э… Я не могу.
- Э-э, отстойно. Тогда завтра?
- Не могу.
Я стону. Что я собираюсь делать, продолжать в том же духе в течение месяца?
- Хорошо, когда твой график ... ”
- Фирма находится в Нью-Йорке, - выпаливаю я. -Они, э-э, они меня вытащили. На неделю.
- Неделя!?
- Две недели, - вру я сквозь зубы.
- Срань господня, Фиона! Я имею в виду, что я не юрист, но, похоже, это, наверное, хорошо?
- О, да, это здорово…- Я снова окинула взглядом роскошные покои. Медленно качая головой, пытаясь понять, что, черт возьми, со мной происходит.
- В любом случае, извини, что так убежала. Мне позвонили, и...
- О Боже, даже не напрягайся. Я понимаю. Что ж, желаю тебе хорошо провести время в Нью-Йорке! Позвони мне! Расскажешь мне о работе, когда сможешь, маленький гений.
Я смеюсь, но это вынужденный смех, за которым нет настоящих эмоций. -Да, будет сделано.
- Ладно, пока!
- Пока.
Я вешаю трубку, чувствуя себя ужасно из-за того, что солгала своей лучшей подруге. Я пересекаю большую комнату и плюхаюсь на кровать. Откидываюсь на нее, наслаждаясь тем, какая она мягкая и совершенная. Опять же, я выросла ни в чем не нуждающийся, в богатстве и с приятными вещами. Но весь этот дом находится на совершенно другом уровне.
Виктор тоже находится на другом уровне. Я краснею, когда мои мысли возвращаются к ужасающему и все же совершенно великолепному мужчине, который запер меня в своем доме. Я читала о нем в новостях, как и все другие люди. Он человек, находящийся в эпицентре сотни уголовных дел—контрабанды, незаконного оборота оружия, отмывания денег, рэкета, убийств и, возможно, чего похуже. И все же он неприкасаем. Он навсегда отделен от каждого преступления, в котором он явно замешан, как раз достаточным пространством, чтобы у закона ничего не было на него.
Со стороны юриста, это, честно говоря, впечатляет. Со стороны его пленника, это ужасно.
Я провожу руками по волосам, а затем со вздохом сажусь. Я бросаю взгляд в сторону огромной ванной и прикусываю нижнюю губу. Душ сейчас звучит божественно. Но я останавливаюсь, нервно оглядывая комнату. Что, если там есть камеры? Что, если он наблюдает за мной прямо сейчас?
Я представляю, как Виктор сидит перед экраном и смотрит, как я раздеваюсь. Я густо краснею, когда эта мысль превращается скорее в сон наяву—тревожную фантазию о том, как он медленно раздевается, прежде чем войти и заключить меня в объятия.
Мои глаза закатываются, а лицо жарко горит. Ладно, хватит об этом. Я хмуро оглядываюсь по сторонам. Ну, есть камеры или нет, что мне теперь делать? Не принимать душ в течение следующего месяца? Никогда не переодеваться? Я встаю и начинаю расстегивать молнию на платье. Но потом я останавливаюсь и подхожу, чтобы выключить свет. Но потом мне приходит в голову мысль, что если такой человек, как Виктор Комаров, хочет шпионить за тем, как я раздеваюсь, то у него, наверное, все равно есть камеры ночного видения.
Я снова включаю свет и быстро сбрасываю одежду. Я бегу в ванную и включаю воду. Под душем я чувствую, как часть напряжения испаряется. Часть меня все еще удивляется, тому что Виктор наблюдает за мной. Однако трепет, который это вызывает, проникая в мою душу, заставляет меня закатить глаза.
Отлично, спасибо, папа. Двадцать два года я была заперта в башне, вообще без парней, и вот результат: я страстно желаю первого тошнотворно красивого мужчину, который входит в мой защищенный мир. И он, оказывается, самый безжалостно опасный преступник в Чикаго. Замечательно.
Я выхожу из душа и быстро оборачиваюсь полотенцем. Я возвращаюсь в спальню, затем в огромную гардеробную. Мои руки в изумлении пробегают по вешалкам с одеждой. Я открываю несколько ящиков, пока не нахожу один, в котором лежат ряды пижамных комплектов из шелка и атласа. Я достаю пару, но потом останавливаюсь.
Нижнее белье, верно. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на комод с тонкими ящиками. Я копаюсь еще немного, пока, наконец, не принимаю то, что в этом шкафу нет “обычного " нижнего белья. Только кучи и кучи кружевных, пикантных, экстра-сексуальных вещей. Я краснею в миллионный раз, снова открывая ящики. У меня даже никогда не было такого нижнего белья, как это.
Я достаю особенно кружевные и прозрачные трусики-стринги. У меня отвисает челюсть, когда я понимаю, что задняя полоска украшена сверкающими белыми жемчужинами, предназначенными для того, чтобы пройти прямо через…
Я густо краснею и засовываю трусики обратно в ящик. Я имею в виду, что здесь все моего размера. Подразумевая чтобы я носила эти вещи. Но включает ли это эротическое французское нижнее белье с жемчужными стрингами? Я прикусываю губу и роюсь в других ящиках. Наконец я достаю что-то похожее на обычную старую ночную рубашку. Но когда я поднимаю ее, я чувствую, как горит мое лицо.
Нет. Она буквально просвечивает насквозь и выглядит так, будто едва прикроет мою задницу. Но вместо того, чтобы запихнуть его обратно в ящик, я продолжаю на неё поглядывать. Я чувствую трепет, когда провожу по нему пальцами. Я имею в виду, что у меня действительно никогда не было ничего похожего на это. И отчасти мне любопытно, каково было бы вообще носить что-то такое сексуальное.
К черту все это. Я сбрасываю полотенце и быстро надеваю тедди. Я чувствую трепет от прикосновения прозрачного материала к моим соскам. Я посасываю нижнюю губу и поворачиваюсь, чтобы посмотреть в огромное зеркало у дальней стены. Я немного съеживаюсь от смущения от того, что вижу. Но потом я делаю вдох. Я отпускаю это, любуясь собой в зеркале и краснею. Ладно, по правде говоря, я выгляжу довольно сексуально.
Мой телефон внезапно звонит на том месте, где я его оставила, на краю кровати. Когда я подхожу и беру его, я улыбаюсь. Это сообщение от Зои, в котором говорится, удачи на завтрашнем собеседовании. Я уже собираюсь отправить ей ответное сообщение, как вдруг дверь спальни за моей спиной с грохотом распахивается.
Я задыхаюсь, поворачиваясь, когда крик застревает у меня в горле. Виктор застыл в дверном проеме; его челюсть сжата, руки сжаты в кулаки по бокам, а взгляд удивлен и горит похотью одновременно.
- Мистер Комаров!- Я задыхаюсь. Телефон выпадает из моих рук, когда я поднимаю их, чтобы прикрыться.
Но Виктор не отводит взгляда. Он не моргает. Он бесстыдно и открыто скользит по мне взглядом, и я чувствую этот взгляд, как будто это его руки, а не глаза. Я чувствую пульсацию тепла глубоко в своей сердцевине. Мое лицо горит, и я дрожу, когда огромный, великолепный русский смотрит на меня, как на угощение.
- Я...я имею в виду ...
- Хорошо, - тихо рычит Виктор, когда его глаза скользят по мне. -Ты нашла свою одежду.
-Я ...
- Устраивайся поудобнее.-Его челюсть скрежещет. -Ты пробудешь здесь некоторое время.
Не говоря больше ни слова от него, я в замешательстве наблюдаю, как он поворачивается и начинает выходить из спальни.
- Ты не можешь просто держать меня здесь, - выпаливаю я.
Виктор останавливается так внезапно, что у меня замирает пульс. Его плечи напрягаются, и я вижу, как его руки сжимаются в кулаки по бокам. Он медленно поворачивается, его лицо напряжено, а глаза сузились, глядя на меня. С рычанием он внезапно бросается ко мне. Я задыхаюсь, отступая, пока мои ноги не упираются в кровать. Но затем внезапно его руки скользят по моим бедрам и притягивают меня к своей твердой, как камень, груди. Его идеальные губы опускаются ниже, и я стону, когда они горячо прижимаются к моим.