Страница 47 из 104
Брехт скатился с верхней полки. Прямо очень не удачно, во-первых, с задержкой всего в пару секунд, в узкую прорезь между полками, попытался спрыгнуть и Васька, наступив Ивану Яковлевичу на спину. Он поднимал с пола Глафиру, которую сам и уронил, спрыгивая, она на долю секунду вскинулась от грохота выстрела раньше, и Брехт приземлился на неё, свалив миниатюрную китаянку на пол, хорошо хоть не залузганный и не заплёванный, вечером проводник подмёл. Во-вторых, последней проснулась Куй — она же Катя и не разобравшись в темноте в ситуации и куче-мале на полу перед ней, врезала по «напавшим» на неё ногами. Попала по стоящему на спине у Брехта Ваське, выбив ему колено. И кроме, того этими же ногами сбросила с себя на эту кучу простынку, которой прикрывалась. В-третьих, всё это время верещала Глафира, потом к ней присоединилась Катя и когда подрубленный Васька встретился головой с дверью полуоткрытого купе, то ещё и он заорал.
— Чем дальше в лес, тем ну его на фиг, — прорычал Иван Яковлевич, пытаясь сбросить с себя иждивенцев.
Через минуту они с Васькой, выпутавшись, наконец, из простыни и женских ног оказались в тёмном коридоре. Брехт пистолет предательский подобрал и сейчас водил им из одного конца длинного коридора в другой.
— Ушёл! — махнул он рукой, коридор был пуст.
— Кто ушёл, что происходит? — Высунула рожицу Катя-Куй.
— Кто-то хотел наши вещи украсть…
В это время дверь в тамбур справа отворилась и из темноты появились два персонажа. В том конце тускло горела одна лампочка и видно не очень, но что там борются два человека, было ясно. Брехт бросился в том направлении, но запнулся о какую-то хрень и рыбкой нырнул вперёд. К этому времени все пассажиры вагона уже проснулись и двери стали одна за другой открываться, из одного купе впереди так вообще военный в полной форме вышел и тоже с оружием, в руке угадывался в полутьме револьвер. Брехт, с удивлением глянул на то, что прервало его бег. Небольшая скамеечка. Приподнялся на колени, потирая ушибленный при падении локоть, он, как мог быстро, двинулся к тамбуру. Парочка дерущихся снова в нём скрылась.
Пока доковылял, протискиваясь сквозь вылезающих из купе полуодетых мужчин, драка закончилась и проводник, держа на излом руку, втолкнул в вагон парнишку лет восьми или десяти. Щуплый, белобрысый с немытыми паклями на голове и кровью на лбу, смотрелся пострел сущим зверьком, даже шипел как-то не по-людски.
— Вот, товарищ командир, поймал говнюка. Воришка! — и проводник сильнее приподнял руку мальчишке, заставив того согнуться в эдаком поклоне честной компании.
— Что за кровь у него? — Иван Яковлевич приподнял парня за подбородок.
— Было, я не трогал его, только скрутил, — проводник чуть опустил руку, и паршивец сразу попытался вырваться. Но Брехт успел ухватить его за рукав и тоже руку заломил.
— Что тут у вас происходит? Кто стрелял? — задал интересующий всех пассажиров вагона, высыпавших в коридор, тот самый военный. Две шпалы в петлицах черных с перекрещенными пушками. Артиллерист. Тоже комбат, или в артиллерии другие подразделения?
— Я стрелял. — Признался Брехт, — увидел воришку и решил пистолет как кастет применить, а он возьми и выстрели, — да звучит глупо.
— А документы ваши можно посмотреть.
— А вот они, я у паршивца отнял, — сунул комбату артиллерийскому проводник красную корочку, а Брехту пачку денег.
— Командир отдельного разведывательного батальона. — Вслух прочитал военный, и протянул Ивану Яковлевичу удостоверение. — Что с пацаном делать собираетесь?
Весь вагон замолчал, прекратив перешёптываться, ожидая, что скажет Брехт.
А что с ним делать? Сдать во Владивостоке милиции. Да и в поезде сейчас здесь в пограничной зоне может быть милиционер.
— В поезде есть милиционер? — поинтересовался Иван Яковлевич у проводника, потирающего коленку, ударился, пока ловил пострелёнка.
— Нет, в Спасске-Дальнем сняли с состава, у него приступ эпилепсии случился, — проводник, наконец, заметил столпотворение в вагоне и грозно крикнул, — Заходите в купе, товарищи. Всё нормально. Через два часа прибываем во Владивосток.
Народ в стране дисциплинированный и вскоре остались только Васька с Брехтом, артиллерист и проводник с переданным ему Брехтом снова на сохранение воришкой.
— Дяденьки, — вдруг пискнул белобрысый, — отпустите меня, а то Михей Вальку прибьёт.
— Кто такая Валька и кто такой Михей? — взял на себе допрос комбат царицы полей.
— Валька сестрёнка, а Михей гад! — полез свободной рукой ко лбу пацанёнок и размазал, начавшую спекаться кровь, по всему лицу.
— Умыться ему надо и перевязать лоб. У нас врач в соседнем купе, — скривился Иван Яковлевич, понятно, что это он ребёнку лоб рукояткой пистолета рассёк. Хорошо, не убил, а если бы наоборот пистолет схватил и стволом парня ударил, а тот бы ему лишнюю дырку в голове проделал.
Васька уже открыл их второе купе.
— Пётр Петрович, тут раненый, — позвал он в темноту военврача Колоскова.
— Дяденьки отпустите! Михей точно сестрёнку убьёт, — вновь заканючил воришка.
— Кто такой Михей и где он? — снова начал комбат следователя изображать.
— Михей — вор, он нас воровать заставляет. Бьёт всё время. Он в поезде, через два вагона. С ним Валька — сестрёнка моя старшая, ей десять лет. Он её держит, чтобы я воровал и не сбежал. Если не вернусь зараз, то он её убьёт! — заревел пацан.
— Всё страньше и страньше, — мотнул головой Иван Яковлевич.
— Надо этого Михея арестовать, — вылез Васька.