Белый ворон

– Средне. Это не по мне. Я бы лучше труп с ним закопала.

– Хах, хороший показатель.

Бетти повернулась к матери.

– Не с Уиллом, а с мальчиком. В принципе. Если я для него что-нибудь значу, то он для меня просто старшеклассник.

– Я бы на твоем месте не недооценивала первого мальчика, которому ты приглянулась. Он может обидеться. Он же мальчик, еще и спортсмен.

– И рыжий.

– Рыжий?

– Как Уизли.

– Уизли… люблю рыжих только из-за семьи волшебников. Если надумаешь, приглашай его завтра на ужин.

– Че?

– Серьезно. Мне интересно, кто тебя там обхаживает. Подумай.

Бет осталась в недоумение. Тут позвонила Венди.

– Мне кажется, ты деградируешь, – после долгого двухстороннего молчания, сказала девочка.

– Да. Я просто жду, когда вся накопившаяся дрянь выпустится наружу или умрет вместе со мной!

– Не надо быть такой категоричной. Ты родилась одна и умрешь одна.

Успокоила.

Глава 4. …об этом нам расскажут книги.

Они и в правду были похожими как две капли воды. Мио и Мия встретили Дина, как и говорила Джейн, в аэропорту. Русский они, может быть, и знали, но разговор сразу начали по-английски.

– Как прошел полет?

– Нормально, – ответил Дин.

– Это хорошо, как поживает Джейн? – без особой теплоты в голосе, спросила Мия. Думать о Джейн с теплотой было сложно, особенно, если знаешь ее хорошо. Судя по всему, близнецам пришлось изрядно попотеть, чтобы найти жилье и устроить Дина в школу.

– Прекрасно.

– Не сомневалась.

Глядя на дорогую машину и то, как одеваются Васиковских, Дин понимал, сколько примерно они зарабатывают на школе и то, что у них нет детей. Всю дорогу он ехал молча, в городе был час дня, людей на улицах было много.

– Это твоя будущая школа, – указал пальцем на невысокое трёхкорпусное здание с баскетбольной площадкой и трибунами Мио, – играешь в баскетбол?

– Нет. Никогда спортом не увлекался.

Мио кивнул.

– Примерно как я предполагал.

Минут через тридцать машина подъехала к жилому району с высокими домами, стеклянная поверхность которых отражала солнце, что смотреть нельзя было и в солнечных очках.

– Это здесь я буду жить? – у Дина отвисла челюсть.

– Да. Всего четыре комнаты, кроме ванны и кухни, – явно недовольно ответил Мио.

– Мы сначала хотели ближе к школе, там и выше и вид лучше, и комнат больше, но здесь экология ведет, так что мы решили поступить как педагоги. Зря, конечно, ну да ладно.

– Не зря…

Квартира была по-настоящему большой и просторной, интерьер, мебель, все это, понятное дело, было уже готовым. Всё в классическом современном стиле, все комнаты были в превосходном состоянии. Дин мог бы долго бродить там, и иметь возможность потеряться, пока его не подозвал Мио.

– Вот ключи, завтра лучше всего сходить в школу, чтобы учителя познакомились с тобой и определили в класс. Тренироваться с тобой будет Мия, в зал можешь приходить в любое время, или заниматься с ней. Главное, предупреди ее за час, чтобы она успела собраться.

– Спасибо… я ничего вам не должен?

– Не потеряться, все остальное… ах да, и позвони Джейн, она уже все локти сгрызла.

– Наверняка.

Написав отцу и Джейн о приезде, Дин со спокойной совестью стал разбирать вещи. Его переполняла чувство свободы, он не мог нарадоваться тому, что, наконец-то, вот оно! Контроля, надоедливых уроков, злых людей больше нет! Он предоставлен сам себе! Хотя бы незначительная часть его жизни теперь в его руках! В такие моменты со свободой лучше не переигрывать. Он это знал, но думать об этом не хотел.

После разбора чемоданов и разложения вещей по местам, Дин решил отправиться в супермаркет внизу, чтобы наполнить холодильник нужными продуктами, необходимыми для его ежедневного рациона.

Ел он немного, но попробовать хотелось все. Полки магазина были набиты продуктами не только глупых фитоняшек, которых тут было больше ожидаемого, но и нормальной полезной едой.

***

Утро. Уильям Блексмит возвращается с утренней пробежки и застает отца с бумагами и остывшим кофе.

– Пап? Ты же сегодня не работаешь, – с подозрением в голосе спросил Уилл.

– Меня вызвали, сказали, что дело срочное, – мистер Блексмит бросил на сына незначительный взгляд оценивания, – а ты неплохо бегаешь.

– Спасибо… – Уилл проводил уходящего отца взглядом. С кончиков его волос падали капельки пота.

Уилл не любил проводить утро в одиночестве. Он вообще не любил одиночество, поэтому всегда был либо на поле с мячом, где мыслей не так много или с командой, где плохое незримо. Будучи капитаном, он всегда принимал на себя удар поражения, брал на себя вину, хоть и редко был в этом виноват. Этим он с детства гнетет себя. Постоянный гнет, недовольства тренера, ненависть со стороны самого себя вошла в привычку, он начал придираться к мелочам и тем самым заработал низкую самооценку. Самооценка важна, каким бы шатким не было ее состояние, особенно важна она для спортсмена. Трудно вставать по утрам, выходить каждый раз на игру, просто на поле, будучи уверенным, что каждый смеется над тобой, считает глупым, и все твои поступки катятся в бездну. Уилл, может быть, покажется многим резким, где-то самоуверенным, где-то наглым, но все это не от уверенности в себе, не от завышенного чувства собственной важности, все это от одного. От неуверенности в себе. Многие, кому он говорил об этом, советовали ему повзрослеть и вытереть сопли, задуматься о карьере, начать уже встречаться с девочками, а не с утра до ночи кидать мяч в корзину. Но не Бетти. Бет догадывалась, что Уилл не так открыт, как кажется. Она будто видела всех насквозь.

Уилл окинул команду взглядом.

– Где Паркинсон, Кип и Ник? – спросил он громким голосом.

– Паркинсон слег с лихорадкой, – ответил Джин, – больше никто ничего не говорил.

Остальные подтвердили тихими кивками.

– Ладно, надо будет объяснить этим глухоманям, что я не просто так сказал, что мы собираемся в девять. Мяч в игре.

Как только мяч ударился о поверхность поля, началась полная неразбериха. Игроки, как сонные мухи, мотались за двумя-тремя живыми игроками, иногда закидывали несчастный мяч в корзину, с которым и так сегодня обращались хуже некуда. На все крики и вопли Уилла реакция была одинаково ровная, иногда ему казалось, что он кричит в пространство.

– Стоп, – пригоняя к себе мяч, сказал Уилл, – вы глупые или мяч видите впервые? Что за отвратительная игра?

Все стояли с виноватыми лицами, неактивно бегая глазами по полу.

– Еще раз. Либо мы играем как надо, либо не играем.

И во второй раз все повторилось, но в этот раз игра прервалась из-за другого. На поле снизошёл Ник.

Ник по своей природе был прирожденным игроком, Уилл был ему как брат, они были многим похожи и дружили за полем. Не смотря на это, Уилл на этой тренировке каждую секунду представлял, как разобьет ему лицо мячом.

– Ник, – с чувствуемым стебем, но больше с недовольством, протянул Уилл, беря мяч в руки и подходя к нему, – правила для всех одинаковые, никто не разрешал тебе приходить на полтора часа позже.

– Я знаю. Я не нарушил правила намеренно, – спокойно ответил Ник. Его глаза ни на секунду не выразили ничего, кроме полной уверенности и уравновешенности. От этого Уилл только больше заводился.

– Но ты пришел поздно. Для тебя тренировка сегодня отменена. Для тебя и только для тебя. Все остальные продолжают играть.

– Ты не напугаешь меня этим Уилл, я знаю, что я делаю.

– Поэтому ты сегодня биомусор, – Уилл демонстративно развернулся, кидая мяч на поле, – в моей игре нет слабых.

Моника Харпер была единственной девушкой в команде. Она была мяч так, что у противника выскакивали суставы из пальцев. Ее знали в трех гимназиях как настоящего демона баскетбольного меча, выбивающего мальчикам челюсти и не оставляющую противнику никаких шансов. Часто ее оставляли на скамейке запасных или убирали с поля по просьбе тренера сопернической команды, потому что уровень был неравным.