Страница 2 из 19
Причина этому была довольно проста: аура подавления боли от Цветов Дитриха уже действовала на многие мили вокруг. Собственно, именно по этой причине Дитриха и Меридию и обязали являться на драконьи сборища. Ведь теперь это время становилось для всех настоящей благодатью. Драконы могли испытывать любые чувства и эмоции, не опасаясь, что Цвета их накажут за такую наглость.
– Может быть, – спросил однажды Тарган у других драконьих Хозяев, – нам стоит посвятить в эту тайну кого-то еще? Хотя бы твоих Фиолетовых плащей, Уталак?
– Нет, – покачал головой глава Сиреневых, – да, они посвященные, но они остаются простыми смертными. Что захотят в таком случае сделать простые смертные? Правильно, запереть и изучить. А я боюсь, что если услышу от кого-то предложение лишить свободы Дитриха и Меридию, то первым этому инициатору голову и оторву.
– Да и потом, – печально продолжил Мизраел, – если бы от этого был хоть какой-то толк. Мы прекрасно знаем, что этим свойством его наделили Цвета. И понимаем, по какой причине они это сделали. К тому же нам отлично известно, что такой эффект никак не удастся воспроизвести.
Однако однажды эта вседозволенность сыграла с Дитрихом злую шутку. Обыскивая замок в поисках новых укромных уголков, он забрел в подвалы. Меридии с ним не было: дочь вызвал к себе Мизраел. Дитрих же, не теряя времени даром, крался по подвалу, отмечая новые укромные места. И вот, увидев очередную дверь, он внезапно испытал жгучее, невыносимое желание войти.
И подчинился ему. Счастливый, влюбленный дракон совершенно потерял интуицию и чувство опасности. А между тем изучение этой комнаты было чревато определенными последствиями.
Войдя, Дитрих обомлел. В зале висели картины. Семь портретов, каждый из которых изображал очень странного персонажа.
Больше всего они походили на огненные тени, каждая своего цвета. Вот только при этом из-под ног их тянулись, извиваясь, светящиеся корни. Словно, ступая, тени проращивали в земле яркие линии. И только обведя взглядом все семь картин, Дитрих понял.
– Это же… Цвета, – пробормотал он.
Как можно было сразу не догадаться? Палитра, которую каждый дракон зубрит с младенчества, должна узнаваться везде и всегда. Вот Изумрудная тень. Стоит, обхватив себя руками и отступая. Вот Пурпурная, словно отшатнувшись от неведомого врага, посылает в сторону огненный шар. Вот Серебряная. Она тонкая, почти безжизненная. И с ладоней стекают струйки, которые можно принять за… кровь.
Лазурная тень сидела в позе медитации и, единственная из всех, никак не соприкасалась с землей. Сиреневая же словно лежала в гамаке, при этом свернувшись в клубочек и играя с чем-то. При этом все силуэты хотя и хранили неподвижность, но при этом словно мерцали, едва ощутимо освещая комнату. Не осознавая, что делает, Дитрих протянул руку к картине и коснулся Сиреневой тени.
«Некоторым тайнам лучше оставаться нераскрытыми», – прозвучал голос в его голове. Несмотря на то что это было в высшей степени неожиданно, Дитрих не испугался. Он уже говорил с Сиренью и узнал ее голос. Однако, несмотря на его сбалансированность, другие Цвета с ним не говорили. Кроме Янтаря, разумеется. Так, может быть, стоит попробовать сейчас? Но какой Цвет спросить?
Принц вспомнил о Меридии, и его вновь наполнила нежность. Может быть, сейчас как раз представилась хорошая возможность прикоснуться к Золоту? Он повернулся к выбранной тени и положил на нее руку.
«Любовь бессмертна… жаль, что бессмертия не существует», – прозвучал у него в голове печальный голос. Дитрих непонимающе заморгал. К чему это было сказано? Так и не сумев ничего понять, он повернулся к красной тени.
«Сильным нужно быть даже тогда, когда у тебя не остается сил. Битвы, в которых нельзя победить, выигрываются только так».
Дитрих по-прежнему не понимал, к чему были все эти советы, но ему казалось, что это очень важно. Он продолжил обход, коснувшись Изумрудной тени.
«Покорить вершину и вполовину не так тяжело, как ее удержать», – раздался очередной совет. Дитрих задумался. Это все очень походило на разные части чего-то целого. Но чтобы связать это воедино, нужно услышать остальные советы.
Принц прикоснулся к Серебряной тени. Ждал он долго, почти три минуты. И, в конце концов, едва слышный голос прошептал:
«Иногда удача оборачивается настоящим проклятием. Но понимаешь это лишь годы спустя».
Остались только Лазурь и Янтарь. Дитрих сделал было шаг, но внезапно услышал шум в коридоре. Кто-то спускался в подвал, очевидно, за тем, чтобы найти его. Портреты же, поняв, что их покой вот-вот нарушат, начали угрожающе меркнуть. Осознав, что получить два последних совета уже не успеет, принц в панике заметался. Какой портрет было спросить? Не раздумывая, Дитрих выбрал синюю тень, понадеявшись, что Янтарь и так расскажет ему то, что нужно знать.
«Все, что имеет начало, имеет и конец, – зазвучал голос в голове Дитриха, – и только от тебя…»
– Принц Дитрих! – властно окликнули его сзади. Обернувшись и испуганно отдернув руку от картины, Дитрих увидел Таргана. Хозяин Пурпурного замка сурово смотрел на дракона.
– Я… извините, господин Тарган, – прошептал не в меру любопытный гость.
– Зачем вы сюда пришли, принц? – спокойно спросил Тарган, хотя взгляд его метал молнии, – вы же уже прошли инициацию и встали на крыло. Ваши Цвета уже не изменятся. Или, – дракон приподнял бровь, – они вам… что-то сказали?
– Нет. Ничего, – прошептал принц. Тарган нахмурился. С одной стороны, ему очень хотелось надрать Дитриху уши за такую вопиющую недисциплинированность. С другой – Уталак уже успел донести до всех Хозяев, что сейчас с принцем может произойти все что угодно – и это придется стерпеть. Вздохнув, Пурпурный хозяин сказал:
– Возвращайтесь в зал, Дитрих. Ваша юная супруга вас потеряла.
– Ох, Тарган, – Уталак сокрушенно покачал головой, – ну зачем ты ему помешал? Тебе жалко, если он лишние две минуты в вашем Зале Цветов постоит?
– Мне не нравится, что по моему замку без спросу ходят и везде суют свой нос, – хмуро ответил Пурпурный хозяин, откинувшись в кресле в своем кабинете, – у вас, если мне не изменяет память, есть возможность прямого прикосновения к Цвету. Если вам для чего-то понадобился канал связи – вы имеете для этого куда больше возможностей.
– Тарган, – успокаивающе сказал Геярр, сидевший с Уталаком на софе, – это нужно потерпеть и переждать. Цвета шестьсот лет ждали возможности освободиться. Если ты думаешь, что они нам так легко простят свою покорность и безмолвие, – то ошибаешься. Они будут играть на наших нервах – и много. И нам остается только молча терпеть.
– Но почему надо терпеть такое? – вспыхнул Тарган, ударив кулаком по столу, – Это уже прямое неуважение к хозяевам замка! За одно лишь это любого другого я крепко взял бы за шкирку и преподал хороший урок. А если завтра нашим молодоженам вздумается насладиться обществом друг друга в нашей спальне – как мне к этому относиться?
– А если на чаше весов лежит будущее без боли всего твоего семейства? – спокойно спросил Мизраел. – Что для тебя важнее: сохранить статус и лицо или закрыть глаза на пару неблаговидных поступков ради тех, кто тебе дорог?
– Неплохо сказано, Мизраел, – одобрительно хмыкнул Уталак. – Так что да, Тарган, терпеть будем вместе. Я истратил немало нервов и прибавил седины в голове, пока рос Дитрих. Мизраел тридцать лет терпел все выходки и срывы Меридии. Почему только мы с ним должны отдуваться за всех?
Тарган заскрежетал зубами. Он, действительно, был готов на все, лишь бы его любимые дети однажды перестали ощущать боль Цветов. Но это…
– Не переживай, дружище, – успокаивающе сказал Геярр, – мы слишком давно друг друга знаем, чтобы притворяться. И слишком стары для того, чтобы смеяться над этим. А еще прекрасно понимаем, что в нашем возрасте даже драконы уже не изменятся. Поэтому, несмотря на то что нам порой приходилось рвать друг другу глотки, мы все равно поддерживаем связь и можем вот так спокойно поговорить.