Страница 4 из 8
Он всё-таки заметил! Взгляд Рики заметался по хижине в поисках пути бегства. Стена совсем хлипкая, можно выбить её собственным телом…
Подметивший испуг девушки алонкей хмыкнул:
– Не пугайся, не прибью я тебя и к Ртути не поволоку. Считай это платой за уход за ним. – Наклонившись, заглянул в лицо сумасшедшего. – Что ж, прощай… старик.
Ворчун, считай, впервые за всё время посмотрел на него прямо, почудилось, даже осмысленно. Произнёс неожиданно ясно:
– Отправляйся в пасть дракону!
На лице алонкея не дрогнул ни единый мускул.
– Спасибо, хоть не в задницу!
Повернулся и вышел в ночь. Девушка прислушалась к удалявшимся шагам, ещё и за дверь для верности выглянула: тёмный крупный силуэт размеренно шагал прочь по скрипящим доскам пристани. Фу-ух… Рика от облегчения даже на пол опустилась: коленки позорно дрожали.
– Ну, Ворчун, нам с тобой сегодня просто сказочно свезло! Даже два раза! Мне – что я осталась жива и цела! И тебе – что я осталась жива и цела!
Сытый и пьяный старик кивал лохматой головой. Улыбался. Обращаясь к лунному свету, вёл свой вечный бессвязный монолог. Рика пила дорогущее вино, как обычную воду при жажде, не ощущая ни редкого аромата, ни изысканного вкуса. Обдумывала сегодняшнее, отложив на потом непонятного Альбатроса, зачем-то донимавшего Ворчуна и ушедшего восвояси явно разочарованным. Своя шкура ближе к телу.
Каким бы ни был большим архипелаг Таричес, теперь он стал ей слишком тесен. Смертельно тесен – как камера пыток с надвигающимся потолком-прессом, который неизбежно раздавит, если кто-то не остановит рычаг. Вот только такой дружеской руки на рычаге у неё не было. Сегодня люди Хозяина искали её для того, чтобы тот смог получить какой-то ответ. Потом она станет ему не нужна. А как поступают с ненужными вещами? Выкидывают или уничтожают. Бывает, ещё кому-то дарят – тоже что-то вариант не очень…
Значит, надо быстро убираться отсюда. Поселиться временно на безымянном крохотном островке, где обитают лишь птицы? На некоторых имеются источники с пресной водой. Можно питаться яйцами, рыбой и моллюсками. Так ведь моряки обязательно разнесут по архипелагу историю об одинокой островной бабе.
Пойти под руку Мамы, покровительницы всех местных борделей? Как бы новоявленную проститутку не укокошил в ту же ночь первый напившийся горячий клиент – с её-то характером. Или она его. Или Мама её.
Наняться в кабак, на виноградники, рисовые поля, к рыбакам? Рика перебирала варианты, понимая, что просто откладывает настоящее решение. Надо выбираться с архипелага. Куда угодно, хоть на соседнюю Ундару. Но чем дальше от Таричеса, тем больше шансов, что её не узнают, не увидят и не найдут охотники.
Осталось всего-навсего решить, как это провернуть.
И – Рика глянула на умиротворённо храпевшего старика – что тогда делать с Ворчуном?
***
Арон помедлил перед тем, как взойти на корабль. Вся команда сейчас на берегу, веселится, отдыхает, радуется, что капитану приспичило отправиться именно на Таричес. Так что на альбуле сейчас только вахтенный, но рисковать показывать своё «опрокинутое» лицо не хотелось: он ведь гордится собственной невозмутимостью, тем, что окружающим трудно угадать его эмоции, его мысли! Пришлось глубоко вздохнуть-выдохнуть, выдавливая душащее ощущение провала, расслабить мышцы лица – и уже потом взбежать по сходням, выкликая вахтенного.
Но вместо дежурного навстречу неожиданно вышла Марисса. Последний раз Арон видел её в объятьях двух красивых мальчишек-островитян, уводивших корабельного врача в квартал удовольствий: та выглядела довольной, как кошка в предвкушении миски со сливками. Ещё и помахала ему с неким злорадством: ты, мол, беги по своим неотложным делам, а у меня тут кое-что поважнее намечается! Помнится, он ещё искренне позавидовал, не особо анализируя кому: то ли Мариссе, то ли самим островитянам.
– Ты что-то рано вернулась!
Женщина широко зевнула и впрямь, как кошка: подняв голову, изогнувшись-потянувшись всем своим крепким телом.
– А с чего мне там оставаться-то? Мальчики отработали программу по полной, да ещё и сверх того, так что я во-от какая довольная. А раз уж я всё равно здесь, отпустила вахтенного, пускай развеется. Спать я предпочитаю в собственной уютной роскошной каютке!
Арон невольно хмыкнул: на его «Гончей» ни роскоши, ни уюта сроду не водилось. Вот ещё одна бродяжья душа, для которой дворцы местных царьков и дома́ зажиточного Круга Серебра всегда слишком громоздки, нелепы. Чужие.
– А ты, я смотрю, – продолжила Марисса всё тем же легкомысленным тоном, – никакого удовольствия от Таричеса в этот раз не получил?
Тёмные её глаза внимательно вглядывались в его лицо: иногда Арон забывал, как проницательна эта шумная ехидная женщина.
– Что, не нашел его?
Притворяться больше не имело смысла: Альбатрос махнул рукой и уселся прямо на палубу. Увидел подсунутую под нос сигарету, издающую знакомый приторный аромат. Травка? Самое то сейчас. С силой затянувшись, придержал выдох и протянул хозяйке. Та выставила перед собой ладонь:
– Пропускаю. Рассказывай!
Для разгона он начал всё-таки с воришки. Врач с удовольствием похихикала над тем, как благодарная девчонка обокрала своего спасителя. К концу рассказа уже двое сидели бок о бок на тёплых досках палубы и заботливо передавали друг другу тлеющую сигарету.
– Вот так, – как бы ставя точку, Арон сделал последнюю длинную затяжку и отправил сигарету за борт. Оба машинально проводили глазами полёт стремительной звёздочки. Травка помогла, приглушила разочарование и злость от неудачи – как будто случилась она энное время назад. – Чего только невзначай не наслушаешься о нас, об алонкеях: ещё и Круг Обсидиана в кровососы записали!
Марисса вымолвила – крайне серьёзно:
– Очень советую не интересоваться, из чего делаются наши лекарства. Во-первых, не отвечу, во-вторых, вовсе лечиться перестанешь.
Арон внял совету – у него имелись более важные вопросы.
– Я уже на пристани прикидывал взять старика с собой, показать сильным врачам. Как думаешь, может вернуться память к больному трепетом?
– Навряд ли. Судя по признакам, этот твой… Ворчун пережил массивное кровоизлияние в мозг. И если ничего не изменилось за последний год, дальше будет только хуже.
– А на вашем Алом Трепете кто-то пытался работать с такими больными? Лечили или хотя бы улучшали состояние?
Женщина помедлила с ответом, показалось даже, что машинально нащупывает только что выброшенную травку. Не нашла и вздохнула.
– Пытались. И пытаются.
– И?
– Что – и? – уже раздражённо откликнулась Марисса: всегда нервничает, когда приходится говорить об Алом Трепете. Женщина покинула этот плавучий остров-госпиталь-лабораторию пару лет назад. Как Арон предполагал, не совсем добровольно: или из-за внутриполитических дрязг Круга Обсидиана, или вовсе удрала, натворив каких-то дел. Альбатрос никогда не лез «под шкуру» своему экипажу, предпочитая испытывать в деле. Немного рискованная тактика, но он ведь не агент Тихого Надзора или Ртути. – Если бы лекарство от трепета было создано, об этом уже трубили бы по всему океану! Больных детей кое-как удаётся адаптировать – конечно, далеко не всех, – а вот взрослых, тем более старых, тем более таких «тяжёлых»… – Женщина махнула рукой.
Арон молчал, ругая себя за всколыхнувшуюся надежду. Корабельный врач не отступала, борясь со старухой-смертью кулаками, ногтями и зубами до самого последнего вздоха больного или раненого – а иногда и того дольше. Раз она говорит, что надежды нет…
– Так, – неожиданно деловито сказала Марисса, поднимаясь и протягивая ему руку, словно старику или тяжелобольному. – Вставай, капитан!
Потирая отсиженный зад, Арон поднялся. Врач решительно взяла его за уши, придвинув лицо вплотную, оглядела внимательно: раздвинула веки, оттянула нижнюю губу, зачем-то полезла в рот – зубы пересчитывать, что ли? Невнятно от исследующих пальцев он прокомментировал неожиданный осмотр: