Страница 2 из 9
Сорокалетний Колесников до войны служил на Дальнем Востоке в милиции, в уголовном розыске города Благовещенска. Жена и двое детей жили теперь в Кировской области. Жена работала на оборонном заводе, выпускавшем автоматы ППШ.
– Вот поэтому я с автоматом и не расстаюсь: вроде как от жены привет…
Наспех перекусив разогретой гречкой с тушёнкой, вдвоём направились на позиции, занимаемые ротой.
Прошли по глубокой траншее, осмотрели пулемётные точки и позиции батареи миномётчиков, поговорили с командирами взводов, посмотрели через стереотрубу на позиции немцев.
Там было обманчиво спокойно, изредка короткими очередями постреливал дежурный пулемёт из траншеи боевого охранения, да поднимались дымки от печек в блиндажах.
– Отдыхают, суки. Кофе, наверное, пьют. Ничего, скоро мы вам решку-то наведём… – со злобой произнёс пожилой ефрейтор-наблюдатель.
– Скоро, Мищенко, скоро, – отозвался ротный.
Вернулись в блиндаж. Колесников заметил, что в блиндаже банными вениками попахивает.
– Это ребята баньку полусгоревшую разобрали, да сруб целиком и вкопали, – пояснил Макаров. – Давай отдохнём немного, потом я тебе списки комсомольцев и коммунистов передам. Завтра поговоришь, а ночью пойдёшь посты проверять – твоя очередь.
Так прошёл первый день…
С утра стрельба со стороны немцев усилилась, и наблюдатели заметили, что немцы проводят земляные работы – удлиняют траншеи.
Сменившийся с поста ефрейтор Мищенко и сержант, командир второго взвода, спросив разрешения, вошли в командирский блиндаж.
– Разрешите доложить о данных наблюдения!
– Давай, Мищенко!
– Я так понимаю, товарищ командир, что у немца ночью пересменка прошла или пополнение прибыло.
– С чего решил?
– Ночью шум с их стороны шёл, команды какие-то, железо звякало. И потом с утра пулемёты огонь усилили – и звук у них другой. У прежних-то пулемёты МГ-34[2] были, я ихний звук хорошо изучил. А сейчас звук вроде нашего «максимки»[3] – глуховатый, и темп стрельбы пореже. Похоже на МГ-08[4], станкач ихний старый, ещё с Мировой звук его помню. И ручные пулемёты на звук тоже другие, вроде и побольше их стало. Да и с утра по нам стрельбу не зря подняли: видать, пристрелку целей ведут. Прежним-то это без надобности было… Так что по всем статьям – новые это немцы!
– Понятно. Объявляю вам благодарность! Можете идти отдыхать.
– Служу трудовому народу! – Мищенко неуклюже повернулся через левое плечо и вышел.
– Как думаешь, Колесников, надо бы пленного взять? Ты ж в разведке служил – что скажешь?
– Сейчас не возьмём: немец ещё не успокоился, бдить будет. Да и рядового если возьмёшь – что он скажет? Нужна разведка боем – и огневые точки установить, и контрольных пленных взять… Да только не с кем – в роте шестьдесят пять активных штыков, включая расчёты станковых пулемётов и миномётов. Так что атаковать можно, да только потом обратно в траншею мало кто вернётся. А там немцев наверняка не меньше полной роты с пулемётами. В общем, в любом случае нужно дополнительное усиление.
– Резонно! Сейчас доложу комбату по телефону в штаб. Останешься за командира.
Вечером, затемно, Макаров вернулся – и не один. На двух ЗИСах прибыла неполная рота из морской стрелковой бригады, направляемой в тыл на переформирование. Командир полка договорился, что моряков временно придадут для проведения разведки боем. С ними был и санинструктор с двумя боевыми санитарами. Морские стрелки были отлично вооружены: почти у всех – автоматы ППШ, самозарядные винтовки СВТ-40[5], ручные пулемёты Дегтярёва, гранаты. Кроме того на рысях подошли конные упряжки с двумя орудиями – 76-миллимитровыми «полковушками», – правда, в передках у них было всего по десятку осколочно-фугасных снарядов.
В блиндаже ротного сразу стало тесно от командиров. Скинув полушубки и шинели, все расселись возле стола с картой.
Макаров ставил задачу розовощёкому лейтенанту, командиру моряков:
– На рассвете быстро выскакиваете из траншеи и бегом – к окопу боевого охранения немцев. Лучше без шума, до первых выстрелов. Врываетесь в окоп, уничтожаете немцев, берёте пленного, подхватываете раненых – и быстро обратно. Далеко не зарывайтесь: неизвестно, сколько их там. Гранат Ф-1[6] побольше возьмите, РГД[7] оставьте здесь. По выявленным огневым точкам противника ведут огонь станковые пулемёты, наша миномётная батарея и два орудия. Моя рота поддерживает вас огнём, не выходя из траншей. Второе отделение младшего сержанта Грошева в маскхалатах, с двумя «дегтярями»[8], за час до рассвета выходит незаметно из траншеи и ползком, по руслу ручья, заходит на левый фланг. С началом атаки открывает пулемётный огонь, отвлекая немцев. С правого фланга вторая рота тоже демонстрирует атаку.
– Теперь – артиллеристам… – продолжал Макаров. – Выкатить пушки на прямую наводку, по два снаряда на пристрелку, и вести беглый огонь по второй траншее и пулемётным точкам, пока снаряды не кончатся. Санитарам подбирать раненых, санинструктор остаётся в траншее. Развернуть перевязочную в блиндаже второго отделения. Раненых отправим в тыл на машинах… На этом всё! Командиры расходятся по подразделениям и инструктируют красноармейцев, проверяют оружие и боекомплект. Лейтенант Колесников соберёт коммунистов. Комбат прибудет в три часа и примет командование. О готовности доложить ему.
Все молча вышли из блиндажа и быстро разошлись по траншее.
К прибытию комбата все были готовы. Отделение Грошева с вещмешками, набитыми пулемётными дисками, уже вышло: ползти им по руслу ручья ещё почти час.
Колесников зашёл в блиндаж к морякам. Они деловито переодевались в форменки и бушлаты, доставали из вещмешков бескозырки с названиями своих бывших кораблей. Моряки были в основном с Балтики и из охраны Наркомата ВМФ.
Мрачный лейтенант сидел в кителе со свежим подворотничком и золотыми шевронами на рукаве и курил трубку. На груди – две полоски о ранениях. В руках задумчиво вертел кинжал. Все моряки были с ножами на поясах и заточенными сапёрными лопатками. На винтовки уже примкнуты плоские штыки.
– Не беспокойся, политрук, всё сделаем быстро и в чистом виде. В декабре под Белым Растом огнём крещены, с тех пор из в боев не выходим… Дадим прикурить немчуре напоследок! – И лейтенант скомандовал своим: – Ну всё – выходим! Попрыгали! Чтоб ни у кого не брякнуло до времени… И ещё: никому не ложиться – лично пристрелю…
Комбат уже нервно переминался в окопе ротного КП возле стереотрубы. Сюда же были подведены телефонные линии до штаба полка. Вся рота, положив винтовки и пулемёты на бруствер, застыла в ожидании команды.
Комбат, посмотрев на часы, молча махнул рукой. В ту же минуту из траншеи бесшумно рванулись моряки, слышен был только скрип снега и удаляющиеся быстрые шаги. До окопа немецкого боевого охранения было метров около ста – матросы пролетели это расстояние по мелкому снегу за считанные минуты. Хлопнуло несколько винтовочных выстрелов, начал стрелять, но быстро заткнулся ручной пулемёт. В окопе шёл рукопашный бой. Слышался только мат, тупые удары прикладов и крики «полундра!».
Проснулась и первая траншея немцев, оттуда застрочил станковый пулемёт и раздались нестройные одиночные выстрелы.
Яростная «полундра!» катилась уже прямо на первую траншею, матросы падали убитыми и ранеными, но упрямо рвались вперёд. В траншее у немцев уже слышались взрывы первых гранат.
Пушки и миномёты, сделав несколько залпов, замолчали – можно было поразить своих.
2
МГ-34 – универсальный пулемёт системы Маузера калибра 7,92 мм. Применялся в вермахте.
3
«Максим» – станковый пулемёт системы Максима калибра 7,62 мм. Применялся в Российской, Красной и Советской армиях с 1905 по 1950 г.
4
МГ-08 – станковый пулемёт системы Шварцлозе калибра 7,92 мм. Состоял на вооружении армий Австро-Венгрии и Германии с 1908 г.
5
СВТ (СВТ-40) – самозарядная винтовка системы Токарева калибра 7,62-мм с клинковым штыком.
6
ф_1 – ручная граната осколочного действия («лимонка») – наиболее распространённый вид ручной гранаты в РККА и Советской армии.
7
РГД (РГД-33) – ручная граната образца 1933 г. Из-за сложности в обращении вскоре была снята с вооружения
8
«Дегтярь» – ручной пулемёт системы Дегтярёва (ДП-27) калибра 7,62 мм, основное оружие усиления в пехотном отделении.