Глубина

Она умолкла, и наблюдающий за происходящим Тедди увидел в ее глазах твердость.

– Присоединитесь к нам. Гарантирую, вы прекрасно проведете время, и еще лучше отужинайте. И, быть может, я в долгу не останусь… Представлю вас наследнице-другой…

Боксер вежливо улыбнулся:

– Я не стремлюсь быть представленным каким-либо наследницам, ваша светлость… Я помолвлен.

– Да будет вам известно, я не привыкла, чтобы мужчины мне отказывали.

Боксер закусил губу, изображая осознание, что спорить с дамой и дальше лучше не стоит, и та разразилась приятным смехом.

– Значит, решено, – произнесла она. – Не могли бы вы проводить меня к нашему столику? Полагаю, мой супруг будет ждать нас там. Ему сказали, что на борту всего две тысячи бутылок вина, и он хочет сделать заказ до того, как будут выпиты лучшие.

– В этом, вероятно, есть смысл, – подала голос Мадлен Астор. – Мне говорили, что в этом плавании тринадцать сотен пассажиров. Значит, меньше двух бутылок на нос за целую неделю!

– Ну, раз так… вы, наверное, правы. Какая бессовестная оплошность, – произнесла леди Дафф-Гордон со смехом.

Она встала, направляясь внутрь, к великолепному обеденному залу первого класса.

Мадлен Астор и Кэролайн Флетчер поднялись, чтобы последовать за ней, и миссис Астор потянула за собой Тедди.

– Давай найдем мистера Хаверфорда и попросим его отвести тебя обратно в каюту, – произнесла она и добавила шепотом: – И я дам тебе конфетку, если будешь себя хорошо вести, как и обещала.

Но Тедди, шагая за дамами с большой палубы в теплый переполненный коридор, больше представлял вкус тающего на языке сахара. Все, о чем он мог думать, – это как ему пела вода. Как она его звала. Свои чувства в тот момент, будто он мог сделать все, что говорилось в песне, потому что музыка заставила его ничего не бояться. Тедди поежился. Он еще никогда не испытывал такого – такого желания упасть.

Глава седьмая

10 апреля 1912 г. 21:15

Внесено в журнал доктора Элис Лидер

Строго конфиденциально

Пациент: Кэролайн Флетчер

Возраст: 23 года

Миссис Флетчер обратилась ко мне поздно вечером первого дня на борту. Она рассказала, что принимает настойку опия с момента рождения дочери, примерно пятью месяцами ранее, для облегчения головных болей и недомоганий, которые иногда принимают форму острого тревожного возбуждения и могут быть очень сильными. Она спросила, не могу ли я выписать для нее новый рецепт, так как она по неосторожности забыла вовремя заказать больше к поездке. Похоже, что путешествие она спланировала в большой спешке. Она добавила, что ей приходится принимать вдвое больше настойки, чем обычно, но облегчения наступает вдвое меньше.

Я предложила миссис Флетчер в качестве более предпочтительного лечения попробовать кокаин и выписала рецепт на унцию в прессованной форме, чтобы ее супруг получил его в кабинете доктора О’Лафлина. Инструкции предписывают принимать не более четверти чайной ложки в четверти или половине стакана воды каждые два часа или в случае необходимости. Еще одним преимуществом кокаина является то, что он, как считается, не вызывает привыкания в отличие от настойки опия. Лучше перестраховаться.

Я встречусь с миссис Флетчер послезавтра, чтобы узнать, подходит ли ей рецепт. Кроме того, у меня есть некоторые подозрения относительно оправдания миссис Флетчер. Действительно ли она забыла свое лекарство или же исчерпала весь запас и устыдилась просить у своего постоянного врача еще? Я видела множество случаев, когда жены становились зависимы от настойки опия. Напряжение и скука, связанные с ведением домашнего хозяйства и выполнением супружеских обязанностей. Посмотрим, окажется ли кокаин более щадящим для нее лекарством.

Глава восьмая

В тот вечер после ужина Кэролайн сидела за туалетным столиком в каюте и, пристально глядя на свое отражение в зеркале, расчесывала мягкие золотисто-каштановые волосы. Провести расческой сто раз, как учила ее мать. Рука почти не дрожала.

– Хуже вечера у меня еще в жизни не было. – Марк забивал трубку яростными, резкими тычками. – Если для вас, – он имел в виду американцев, – это норма поведения, то я даже не знаю, чего тогда ждать в Нью-Йорке.

Когда Марк хотел казаться очаровательным, то комната заполнялась его голосом, его непринужденностью. Но когда он хотел ходить с кислой миной, то у Кэролайн кровь в жилах стыла. Как будто предложение провести спиритический сеанс, по-детски несерьезное, сделало инфантильным и надутым и самого Марка.

– В шутку же предложили. Никто не хотел задеть или подразнить старика. Кроме того, не причисляй меня к ним.

Неприятности начались с той старой сплетницы, леди Дафф-Гордон: она хвасталась своим новым молодым героем, боксером, который, судя по всему, спас мальчика от падения за борт. У. Т. Стед назвал происшествие – как он там сказал? – зовом пустоты. Старик верил в привидения: он практически сам признался в этом за ужином, распинаясь о мире духов и о том, как тот манил маленького слугу Асторов, отсюда и пошла идея спиритического сеанса.

– Как они издевались над бедным Уильямом Стедом, – фыркнул Марк. – В Англии его имя практически стало нарицательным. А у них к нему ни капли уважения.

– Брось, Марк, – вздохнула Кэролайн. – В любом случае все согласились участвовать после того, как настояла Мадлен Астор. Уверена, она просто не способна придумать иное развлечение. И ты должен признать: тебе любопытно, не так ли?

Ей ведь было что сказать, не так ли? О том, как тяжко Лиллиан властвовала в ее мыслях. Марк тоже должен был подумать об этом. Кэролайн старалась не признаваться, как часто ощущала присутствие этой женщины за своим плечом. Неужели она будет следовать за ними до самого конца?

– Это неуважение. Извращенная снисходительность. Умоляю тебя, Кэролайн, пусть мертвые покоятся с миром.

Руки Кэролайн дрогнули, когда она разгладила платье, и она не подняла взгляд на Марка. Пусть мертвые покоятся с миром. И все же он так и носил с собой дневник Лиллиан, словно постыдную, грязную тайну, хранил его в нагрудном кармане, у сердца. Как будто Кэролайн не знала. Как будто она не знала всего – как ужасно, прерывисто он дышал, как пронзительно кричал по ночам от кошмаров – тех же самых, она была уверена, что незаметно вплетались в ее собственные сны в те ночи, когда она вообще спала.

Что касается Стеда, Кэролайн слышала, будто он сидел в тюрьме за какое-то жуткое преступление, связанное с проституцией, однако вряд ли знала все детали. Она хотела сказать Марку, что у нее возникло дурное предчувствие по поводу Стеда – что ей неуютно путешествовать бок о бок с газетчиком, ведь они всегда задают вопросы, – но пока придержала язык. Нынче нельзя было предсказать, когда Марк вспыхнет от единственного словечка.

Кэролайн провела расческой уже тридцать семь раз и тут вздрогнула от громкого стука в дверь. Она тут же встала, опасаясь разбудить ребенка. Марк бросил на нее вопросительный взгляд, но промолчал, вместо этого двинувшись впереди Кэролайн к двери, будто хотел защитить от того, кто окажется по другую сторону. Иногда Кэролайн хотелось плакать от этого притворства. Как будто ее по-прежнему могли защитить. Как будто их обоих не коснулся болезненный ужас.

Но это была всего лишь стюардесса, та самая хорошенькая мисс Хеббли. Кэролайн целую минуту не могла понять, почему та стоит на пороге с подносом – она принесла теплое молоко, которое они запросили доставлять в этот час каждый вечер.

– Входите, пожалуйста, – Марк посторонился, пропуская мисс Хеббли.

Именно в этот миг Ундина решила проснуться, нарушив тишину пронзительным криком.

– Молоко… перелить его прямо в бутылку? – спросила мисс Хеббли.

– Нальете?

Пока стюардесса возилась с кувшином и хрупкой стеклянной бутылочкой, Кэролайн не могла отделаться от мысли, что маленькие ручки мисс Хеббли как будто созданы для такой хлопотной, требующей аккуратности работы. Своим рукам Кэролайн не доверяла: они постоянно дрожали, особенно перед Марком.